природы своей не способен так наслаждаться каждым мигом бытия, как презираемая тобой коровья лепёшка.
Несмотря на его убедительный тон, я смотрел на подобную риторику скептически. Если уж кому-то не повезло появиться на свет столь мерзкой вещью, то это исключительно его проблемы. Гораздо лучше быть чем-то более эстетически приятным, пусть даже тебе не придётся притворяться, что каждый миг счастлив.
Вайерин, как всегда, угадывал мои мысли.
– Не пробовавший не ведает. – коротко изрёк он. Вид его оставался совершенно невозмутимым. Мой скепсис его совершенно не смущал. – Жители Аль-Эде разделились на два лагеря, что впоследствии и привело к гибели Города. Одни, как и ты сейчас, возомнили, что сами могут решать, в каких ипостасях пребывать. Им показалось, будто одно воплощение лучше бесчисленного множества! И из-за этих слепых котят мы перекроили само бытие...
Тут я откровенно покачал головой. «Перекроили бытие, ха! Вот загибает!» Фантазия учителя вызывала искреннее уважение. «Впрочем, не думаю, что в таверне долго бы слушали такого сказителя. Живо нашлись бы верующие, не терпевшие ереси». Что ж, я к подобным не относился, поэтому готов был слушать дальше.
Вайерин косо посмотрел на меня и усмехнулся. Моя реакция его позабавила. Собственное представление доставляло ему неописуемое удовольствие. Он расхаживал по комнате и активно жестикулировал, поглощённый повествованием.
– Но оказалось, что целое без части не может быть собой. Бесчисленное множество воплощений обрели свои собственные коротенькие жизни. Наш спор перерос в нечто большее, чем состязание личных сил и способностей. Доказательством должен был послужить чужой независимый пример. К сожалению, одним существам удаётся оценить свободу, другим нет. И из-за этого ни одна сторона не может победить до сих пор. Впрочем, эта неопределённость не так уж плоха, верно?
– То есть получается, что ваши соперники всё же схитрили? – поддел я его.
Вайерин с интересом посмотрел на меня, ожидая разъяснения.
– Они получили то, что хотели, а вы лишились того, что любили!
Он широко улыбнулся, а затем с неожиданной печалью в голосе ответил:
– Все мы что-то потеряли. Ни одна сторона не осталась в выигрыше. Не сохранился ни Аль-Эде, ни наше единство. Игра приобрела иную форму и новые правила. Я принимаю её такой, какая есть и наслаждаюсь. Заметь, это опыт, почерпнутый у коровьей лепёшки! В сущности, она во много раз мудрее большинства людей, которые в суете своих коротеньких жизней так и не успевают понять, чем именно им наслаждаться, что важнее, в чём смысл... Как ни странно, свобода без осознания её прелести, оказывается если не губительной, то вредной. А определённость хороша только тогда, когда ты лепёшка, не способная ничего изменить. Тебе остаётся лишь наслаждаться тем, что есть.
– Не хотите ли вы сказать, что изменили свой взгляд на Свободу? – удивился я, неверно истолковав слова учителя. Ведь если для людей она вредна, то не стоит за неё бороться!
Он рассмеялся и воскликнул:
– В том-то её прелесть, что она становится полезной, когда за неё борются!
После догадки Верны я нередко возвращался к тем словам учителя, пытаясь понять, кто же он на самом деле. Могло ли так случиться, что мне довелось встретить Божество? Это казалось фантастическим, невозможным успехом. Хотя, признаюсь честно, такой Бог не произвёл бы на меня должного впечатления. Скорее я склонен был счесть его чудаковатым, но умным и много знающим стариком со странными взглядами на жизнь. Одно то, что свободой он считал отсутствие не только условностей, но и собственной воли в принятии каких бы то ни было решений ещё не делало его Божеством. Разве что экстравагантным философом.
Да и могло ли на самом деле статься так, что Боги великого Аль-Эде утратили свою силу? Значит, поклонение им не что иное, как атавизм, не имеющий ровным счётом никакого смысла? Но как же быть с волшебством? Церковь неразрывно связывала набожность одарённых с их способностями. У магов, насколько я знал, подобной зависимости не было. Даруют ли Боги свою силу верующим? Но почему не всем? По какому принципу делается выбор?
Мысли путались, но тема казалась исключительно важной, поэтому я не сдавался, надеясь рано или поздно найти столь важные для меня ответы. Впрочем, обладая слишком малыми знаниями, я не в состоянии был сделать определённый вывод. Любое суждение обречено было бы оставаться гипотезой, которую мне не под силу проверить.
Если предположить, что магам дают силу Девятеро, то почему они подчиняются Шестерым? А если одарённые поклоняются Шестерым, то почему Шестеро правят магами? Выходила какая-то нелепица.
А если забыть о невероятном и предположить, что всё с точностью наоборот? Рациональные маги, жаждущие менять реальность по своему усмотрению – разве они не отличный пример идеи неизбежного будущего, созданного своими силами? Кто с большей убеждённостью стремится подчинить себе окружающую реальность?
А служители церкви, полагающиеся на непостижимые высшие силы, черпающие своё могущество почти нечаянно в чём-то неизведанном, зачастую неосознанно и верующие в Божественное проведение – разве не последователи Свободы и Случайности? Не потому ли Девятеро удалились от управления своими избранными, что дали им проявиться себя в полной мере, насладиться Свободой? Пусть даже те, по мнению своих Богов, ничего не решали за себя? Такая путаница была схожа с философии Вайерина.
Чем больше я размышлял, тем сильнее склонялся к мысли, что честный спор Божеств ярче всего проявлялся в этих двух фракциях. Дабы исключить подтасовку результатов, Девять и Шестеро дарили своей силой группировку противника. Не потому ли учитель говорил мне о мире между Орденом и Ковеном? Своими силами они уже померялись вдоволь, настал черёд смертных решить спор Богов. Не к этой ли догадке он подводил меня, рассказывая об Аль-Эде?
Гипотеза казалась настолько безумной, что я не решался ей делиться даже с Эталь, помня о религиозности своей любимой женщины. Избравшим своими Божествами Сенарию, сложно было смириться с мыслью, что они черпают силу от проклинаемых Эрадр. А как хороши маги, отрицающие существование своих же повелителей! Такая шутка была вполне в духе моего учителя!
Это объяснение позволило мне сосредоточиться на делах мирских, оставив в покое Божественный промысел. Я не считал, что познал истину, но неплохо скроенная фальшь казалась ничем не хуже!
Настал черёд совершить дерзкий поступок, который явно шел вразрез с убеждениями мой «жены». Но я понимал, что без него нам не обойтись. Поэтому решил прямо обо всё рассказать Эталь заранее и решить все споры.
– Думаешь, твой план сработает? Не слишком ли всё сложно? – заметно было, что Верна нервничает. Затея ей не нравилась, но вместе с тем женщина понимала необходимость подобного шага.
Взглянув в глаза моей дорогой жрицы, я понял, что ей, во что бы то ни стало, нужно видеть уверенность в своём мужчине. Тогда она была готова идти на любой риск. Просто потому что любила, доверяла. И даже религия не могла встать на пути этой искренней и подлинной веры в собственную семью, в самого близкого своего человека.
Я ободряюще улыбнулся и пристально посмотрел на Эталь. «Мы вместе!» – должен был сказать мой взгляд. – «Не смотря ни на что!» Надеюсь, она поняла меня без слов. Нам предстояло совершить маленькое безумие, на которое ещё никто не отваживался. И не потому, что не мог совершить, не имел необходимости строить столь сложную многоуровневую комбинацию. Не скажу, что сомнения не закрадывались в мою душу, и всё же должно было выгореть!
– Всё получится! – максимально убеждённо произнёс я, приобняв её за плечи.
– Ну что же, тогда вперёд! Время действовать! – воскликнула Верна, решительно встряхнув головой. Сомнений у неё больше не осталось.
Целью нашего дерзкого набега стала сенарианская школа для детей, отданных на воспитание церкви. Как правило, ученики таких школ были из числа тех, кто остался без родителей. Их будущее было предрешено – проповедники с детства внушали малышам единственную верную мысль: служить Шестерым.
На некотором удалении от столицы, но в то же время как бы под крылом имперской стражи. Идеальное место для нашей цели. В то же время, существовала опасность столкнуться с патрулём или же с неожиданным сопротивлением самих церковников. А ведь действовать следовало скрытно. Обнаружение до срока ставило под угрозу успех нашего предприятия.
К счастью, мы оба прекрасно умели держаться тени. Известен был и план здания и график смен караула, что облегчало задачу. Честно говоря, такие школы никогда особенно сильно не охранялись. Было не от кого. На этот раз нашей целью были не деньги, не убийство... Нам нужен был ребёнок. А точнее, девочка восьми лет. Спрятанная «дочь» самого императора.
Тирем должен был оказаться перед выбором: принять Литу или попытаться убедить всех людей, что он бездетен. Мы надеялись, что после нашего ночного рейда у него не останется даже этого выбора. Похищений дочери императора лучше, чем, что бы то ни было, доказывало её существование. Ведь не могли же, в самом деле, похитить то, чего не было!
Под пологом мрака мы пробрались в детскую спальню. Действовали столь тихо и осторожно, что не потревожился ни один из сторожей, и никто из малышей не проснулся. Эталь бережно усыпали малютку заклинанием, и мы со своей добычей без особенных затруднений покинули здание. Ни один церковник не встревожился, не заметил изменений. Скорее всего, дело в том, что до этого ничего подобного не происходило. Охраняли детей скорее от них самих, нежели от кого-то извне.
Мы работали чисто. Казалось бы, чего же ещё? Но это были только цветочки. Незаметность гарантировала безопасность ребёнка. Граждан империи можно было убедить только ярким запоминающимся событием. Оставив девочку на попечение Миртиса, мы вновь вернулись в школу. Теперь нам предстояло разыграть небольшой спектакль: «Похищение наследницы престола». Без свето-представления было никак не обойтись.
– Ну, Эмпирус благослови! – воскликнул я, натягивая демоническую маску. – нападавшие, несомненно, должны были принадлежать к жутким поклонникам Эрадр.
Эталь повторила моё действие, а затем искажённым голосом пробурчала:
– Вот уж не думаю, что он бы одобрил такое дело!
К штурму мы подготовились основательно: закупили магических свитков, отдав за них, кстати, кругленькую сумму, нарядились как истинные эрадрианцы... Словом, актёры были готовы дать представление.
В эту ночь церковный приют увидел настоящий фейерверк из магии! Мы с Эталь постарались на славу. Молний, огня и пламени не жалели, так сказать, пускали деньги на ветер. Зато, несомненно, произвели неизгладимое впечатление массированной атаки на заспанных церковников.
Одарённых, на наше счастье, в школе не оказалось, иначе в магическом поединке нас могли бы запросто одолеть. Всё же могущество церкви не следовало списываться со счетов. Вот только элитные силы были сконцентрированы совсем в иных местах. Охранять небольшой приют для детишек любой стоящий церковник счёл бы ниже своего достоинства. Поэтому те, кто оказались здесь не могли нам противостоять, пусть и
