Интуиция, дедукция и железный кулак

обойтись, и переехал сюда – как минимум до начала следующей зимы, а то и насовсем. Квартиру в Петербурге он оставил своему старшему сыну, у которого были проблемы с жильём. Перед отъездом из Питера Силачёв купил в секс-шопе семь комплектов самых разнообразных наручников, а затем привёз их на дачу и развесил по стенам – в память о милицейской службе.

ГЛАВА 2

Михаил Николаевич проснулся, оделся и вышел на улицу. Стояло тёплое, солнечное апрельское утро, где-то далеко-далеко слышался собачий лай. Во дворе, в правом углу, лежали под брезентом две пирамиды кирпичей, купленных для постройки нового забора. Их привезли позавчера. Одна пирамида – белый кирпич, другая – красный.

Силачёв решил глянуть на озеро. Для этого ему достаточно было обойти дом, и он оказывался на берегу. Зато увидеть озеро из окна он не мог, потому что окна в доме были предусмотрены только с двух сторон – на главном фасаде и на одном из боковых. Но Силачёва это не беспокоило, всё равно ведь он собирался перестраивать дом с нуля.

Озеро уже частично вскрылось: у берегов лёд везде растаял, а в середине остался. И там, на льду, вскинув голову кверху, восседал величественный белый медведь.

«Это что такое?! Откуда тут медведь появился?»

Михаил Николаевич протёр глаза и снова посмотрел туда же – ничего не изменилось. В середине озера, на льду, сидел настоящий белый медведь!

Силачёв побежал домой за биноклем. У него был бинокль с семикратным увеличением, который быстро нашёлся в сумке с ещё неразобранными вещами. Михаил Николаевич взял его, вернулся на берег и опять глянул на озеро.

Вот теперь картина прояснилась: оказывается, на льду сидел не медведь, а большой белый пёс. Было видно через бинокль, как его пасть открывается и закрывается. С той же стороны доносился и частый – правда, еле слышный – собачий лай.

«Так его нужно снять оттуда. А то утонет!»

К счастью, у Силачёва имелась деревянная лодка, которую он купил вместе с дачей у прежнего хозяина – тому было просто некуда её девать. Лодка лежала вверх дном на берегу. Михаил Николаевич перевернул её, притащил вёсла, надел куртку и, подумав, взял с собой несколько сосисок.

«Может, он голодный совсем. Кто его знает, вдруг он там не первый день уже сидит».

Силачёв отчалил от берега и энергично заработал вёслами. Немного погодя он оглянулся и увидел, что пёс трусцой бежит по льдине навстречу приближающейся лодке.

«Как же он туда попал, интересно? – задумался Михаил Николаевич, продолжая грести. – Одно дело, если в такой ситуации оказываются какие-нибудь горе-рыбаки – это бывает сплошь и рядом. Но ведь собака-то умнее должна быть! Просто удивительно».

Пёс добежал до края льдины и заметался в нетерпении. Наконец Силачёв подъехал к нему. Пёс (теперь было точно видно, что это кобель) перепрыгнул на борт и тут же кинулся к сосискам, лежащим на дне лодки. Он был достаточно редкой породы – белая овчарка – и, надо сказать, довольно толстый, это даже бросалось в глаза. Издали он напоминал белого медведя, но вблизи больше смахивал на поросёнка. Видимо, он не так уж долго дрейфовал на льдине, или же хозяева раскормили его до полного безобразия, так что он и за несколько дней не отощал. Но судя по его поведению, он всё равно здорово проголодался. С невероятной скоростью он уничтожил сосиски одну за другой.

– Ошейник есть, – вслух отметил Михаил Николаевич. – Значит, и хозяин есть!

Он пораскинул дедукцией, размышляя, откуда взялся этот пёс. Сравнительно недалеко отсюда были расположены три населённых пункта. Ближайший из них – деревня, где жил сам Силачёв. Второй, самый большой – посёлок. А третий – дача Петра Андреевича, крупного московского бизнесмена (раньше на этом месте была база отдыха, но он купил её и полностью перестроил). Другие населённые пункты находились гораздо дальше. Пожалуй, их можно было не учитывать.

Что же касается пса, то он не мог быть из деревни, так как Силачёв видел его первый раз. И он не мог быть с дачи Петра Андреевича: там несли службу несколько сторожевых овчарок, но все они были отменно дрессированы и каждая выглядела настоящей машиной для убийства, не то что этот толстячок. Значит, скорее всего, он из посёлка.

Силачёв стал грести к берегу, но не к своему, а к противоположному – посёлок находился в той стороне, в паре километров от озера. Михаил Николаевич решил высадить собаку на том берегу, чтоб не заблудилась.

«Далеко, конечно, – думал он, – ну да ладно. Для меня это будет типа зарядки».

Огромная льдина, с которой он снял пса, занимала большую часть озера, и её пришлось огибать по кругу. Но Силачёва это не беспокоило: он никуда не торопился, ему пока было совершенно нечего делать. Только во второй половине дня он планировал махнуть к Петру Андреевичу. Тот решил устроить сегодня встречу школьных друзей у себя на даче, а Силачёва пригласил в качестве специального гостя, как настоящую знаменитость. Так детям в школе организуют встречи с ветеранами войны и другими заслуженными людьми.

Лодка причалила к берегу.

– Всё, бобик, приехали, – сказал Михаил Николаевич. – Передай своему хозяину, чтобы кормил тебя поменьше.

Пёс выпрыгнул на берег, с бешеной скоростью (насколько позволяло его упитанное телосложение) помчался в лес и скрылся. Михаил Николаевич стал потихоньку отгребать от берега, но вдруг увидел, что пёс так же быстро несётся обратно. На бегу он скулил. Силачёв удивился и перестал грести.

Добежав до самой воды, пёс остановился и залаял, глядя на Силачёва. Потом опять кинулся в лес, почти сразу же выскочил оттуда и снова примчался на берег.

Очевидно, он нашёл в лесу что-то крайне нехорошее. Тогда Михаил Николаевич поплыл обратно к берегу. Пёс начал отходить назад, явно приглашая его следовать за собой.

Силачёв выбрался из лодки, вытащил её подальше на сушу и направился в лес. Овчарка бежала впереди, то и дело останавливаясь и оглядываясь, не отстал ли он. Озеро постепенно исчезало за деревьями.

В лесу кое-где лежал нерастаявший снег. И вдруг Михаил Николаевич увидел впереди, на снегу, труп человека. Пёс остановился около него и громко завыл.

Силачёв подошёл поближе, рассматривая мертвеца. Он не имел видимых признаков насильственной смерти, но его лицо было страшно искажено. Никаких следов на снегу вокруг покойника не было видно – скорее всего, потому, что снег быстро таял: вчера и позавчера стояла почти по-летнему тёплая погода.

Михаил Николаевич вытащил мобильник, с которым никогда не расставался, и стал звонить в местное отделение милиции. Номер этого отделения он, как человек предусмотрительный, записал сразу же, едва успев сюда переехать.

* * *

Дача Петра Андреевича выглядела внушительно. Трёхметровый кирпичный забор с натянутыми поверху колючей проволокой и тоненьким проводом сигнализации, трёхэтажный кирпичный дом размером чуть ли не с Зимний дворец, охрана, сторожевые псы… Впрочем, сторожевых псов как раз сегодня – по случаю праздника – убрали подальше, в подвальное помещение, чтобы они не мешали многочисленным гостям.

Силачёв прибыл к шести часам вечера, как и договаривались, но само мероприятие началось гораздо раньше. На парковочной стоянке справа от дома расположились несколько автомобилей и даже автобус – вероятно, на нём приехала большая часть гостей. Силачёв припарковал свой белый «Мерседес» и пошёл в дом. На первом этаже работал гардероб. Снимая куртку-ветровку, Михаил Николаевич поинтересовался:

– А что, тут всегда работает гардероб?

Он ещё ни разу не был в гостях у Петра Андреевича. Зато Пётр Андреевич, наоборот, уже дважды побывал в гостях у Силачёва: он проявил большой интерес к легендарному сыщику и познакомился с ним при первой же возможности.

Гардеробщик, весьма проворный и расторопный малый лет двадцати пяти, принял куртку и ответил:

– Да нет, конечно. Только по большим праздникам, когда народу много. А так я вообще-то дворник.

– Понятно, – сказал Силачёв и направился в банкетный зал, который легко было найти по доносившемуся оттуда шуму.

Банкетный зал своими размерами напоминал школьный спортзал или столовую. Он занимал сразу два этажа, так что потолок находился на высоте шести-семи метров. В зале было не меньше двадцати столиков, за которыми сидели многочисленные гости. Справа от входной двери находилась эстрада – большая площадка на возвышении, где стояли музыкальные колонки, три микрофона и прочая аппаратура. Играла нетяжёлая расслабляющая музыка.

За одним из столиков расположился сам Пётр Андреевич. Это был мужик довольно высокого роста (примерно метр восемьдесят), с солидной бородой, делавшей его похожим на дореволюционного купца, чрезвычайно крепкий и мускулистый: в молодости он серьёзно занимался несколькими видами спорта, особенно пауэрлифтингом и культуризмом. Судя по внешнему виду, он и сейчас регулярно тренировался – несмотря на своё могучее телосложение, он был очень подтянутым, без лишнего веса.

Пётр Андреевич сидел лицом к двери и поэтому заметил Силачёва сразу, едва тот появился в банкетном зале. Вскочив с места, хозяин вышел навстречу сыщику.

– Привет, Михаил Николаич! – они обменялись рукопожатием. – Ты не против, если я тебя громко представлю всем присутствующим? Ведь ты у нас почётный гость – можно сказать, приглашённая суперзвезда.

Силачёв засмеялся:

– Ну, давай. Я не возражаю!

Пётр Андреевич поднялся на эстраду и отключил музыку. Взяв один микрофон, он громко и торжественно произнёс:

– Дамы и господа! Я хочу представить вам нашего почётного гостя – знаменитого сыщика, знатока всех видов единоборств, профессионального боксёра и многократного участника боёв без правил, Михаила Николаевича Силачёва!

Раздались бурные продолжительные аплодисменты. Силачёв слегка поклонился и, не удержавшись, расплылся в широкой улыбке: хоть ему и понравилось, как его встречают, но в то же время стало очень смешно. Пётр Андреевич снова включил музыку, спустился с эстрады, сказал сыщику: «Прошу следовать за мной» и направился к своему столику. Михаил Николаевич последовал за ним.

За столиком сидел ещё один человек, на вид лет тридцати пяти, с мощной копной тёмных волос и с длинными усами, изогнутыми книзу, как у запорожского казака. Он встал и оказался выше Силачёва ровно на голову, то есть приблизительно метр девяносто два.

– А это Ганс, – представил его Пётр Андреевич.

Силачёв и Ганс обменялись рукопожатием.

– До сегодняшнего дня он работал управляющим у меня на даче, – продолжал Пётр Андреевич. – Но сегодня, к моему величайшему сожалению, он отбывает на свою историческую родину – в Германию. На ПМЖ. Так что мы решили совместить два мероприятия: встречу моих одноклассников и проводы Ганса. Вообще-то, я очень огорчён, потому что он абсолютно незаменимый человек.

– Да ладно вам! – засмеялся богатырь и махнул рукой.

– Я серьёзно. Так и есть. Ну что ж: давайте выпьем за то, чтоб тебе там хорошо жилось!

Ганс начал наливать водку себе и Петру Андреевичу, но Силачёв вовремя предупредил:

– А я не пью. Что у вас тут есть безалкогольного?

Несколько лет назад Михаил Николаевич собрался окончательно перейти на здоровый образ жизни: курить он вообще никогда не