можешь отвалить в тёплые края, изображая элитную утку из вип-курятника.
И мне, как человеку знакомому с этими вашими заграницами лишь по телевизионным передачам, весьма хотелось посетить какие-нибудь Египты-Турции, да сказочные Бали. Короче, отправиться туда, где тепло-светло и у мух нет зубов.
Да и чтобы тебя никто не вынуждал отправиться в гости к чёртовой матери.
А меня именно что вынуждали, как заметил Теодор Емельянович, стоило ему прознать о моих ночных гостьях. Ибо зачастил оные, явившись не один, не два и не три раза. Честно, меня уже начинало дёргать, когда я в очередной раз слышал жалобные голоса за дверью, призывавшие вернуться и спасти несчастных мадамов.
Хм, может в Египте что-нибудь да изменится?
Хотя вряд ли. Теодор напомнил мне о судьбе Аль-Хазреда и поинтересовался, не желаю ли я написать второй том Некрономикона. Ну, перед тем, как у меня съедет крыша и я прикончу всех, к кому хоть мало-мальски прилично отношусь. Своих родных, например.
Родственники, ещё и вы, охо-хо…Ну в смысле, тесть и тёща, которые настойчиво интересовались, почему Олечка никак не выходит с ними на связь, когда она собирается возвращаться из кругосветки и не прикопал ли я их любимое чадо где-то за городом в лесополосе? То есть ещё пара недель и придётся предпринимать какие-нибудь меры. Нет, Самойлов уже предложил выход, но тесть с тёщей были в общем-то неплохими людьми, и я не желал им преждевременной смерти.
Короче, неприятности медленно подкрадывались со всех сторон, так что я уже мог отчётливо наблюдать, как мелькают за деревьями их серые хвосты, да пылают жёлтым злобные глазки. И самым отвратительным было то, что все проблемы решало именно моё возвращение в Бездну. Ну в смысле, решало в любом случае. То ли я находил Ольгу и всех остальных, вытаскивал наружу и мы все жили долго и счастливо, то ли я благополучно загибался и это дерьмо мне становилось абсолютно побоку.
Правда, здравый смысл вполголоса подсказывал, что если я спасу Олю, то придётся думать, как мы станем уживаться с ней и Воблой, но я пытался успокоить этот самый смысл тем, что проблемы нужно решать по мере их возникновения. А там глядишь – помру и считай, вообще легко отделался.
Одно хорошо, в этот раз всеми проблемами подготовки занимался Теодор Емельянович, а уж он-то, как заслуженный бездноходчик отлично знал, что нас может ожидать и как от этого защититься. Однако, не станем кривить душой: и я, и Теодор великолепно знали, что Бездна способна изменяться. Иногда – прямо на глазах. И тогда все заготовленные заранее защитные средства годились лишь для того, чтобы неотвратимая гибель происходила с некими фееричными свистоперделками.
Ну и кроме всего прочего, наш молодой экстримал, Утюг младший, твёрдо вознамерился поучаствовать в грядущей авантюре. А ейный папаша, который в прошлый раз сумел оградить придурка от идиотского поступка, успел отправиться то ли в лучший, то ли в худший мир. Фёдор источал столько оптимизма, что от него было впору заряжать кучу аккумуляторов. Ну, а всякий здравомыслящий человек, поглядев бы на это, сразу понял: всё непременно пойдёт через жопу.
Нет, серьёзно, а почему всё должно проходить как-то по-другому? Ну, если два предыдущих раза оно шло именно через это самое место?
В принципе, насколько я знал, всё и все были готовы выступать. Заковкой оставалось лишь место проникновения в Бездну. Мы успели съездить в поле, откуда стартовали в самый первый раз. Теодор шаманил с лозиной, колдовал со всякими хитрыми научными штуками и даже пытался рыть землю специально привезённым экскаватором. Мы сумели обнаружить расплющенные обломки машин и останки какого-то несчастного водителя. На этом ценные находки закончились.
В подвале театра оказалось ещё интереснее. Ну скажем сразу: его не было совсем. Мало того, никто из работников театра вообще не мог вспомнить о существовании каких-то помещений в этом месте. О недавнем ремонте, о вооружённых людях, которые наведались к ним в гости. И люди не притворялись, а реально не помнили, точно кто-то основательно подчистил их память.
Самойлов взбесился и начал требовать, чтобы хоть одного мудня оставили с ним наедине часика эдак на два. Тогда, дескать, память восстановится. Однако Теодор, постукивая пальцем по кончику носа, возразил, что в данном перфомансе нет ни единого смысла. Повелители Бездны старательно устраняли все крысиные ходы, через которые назойливые людишки упорно стремились проникнуть в чистилище. Очень надёжно устраняли.
- Ну и какой в этом смысл? – спросил я, умело скрывая радость от того, что наш вояж вновь откладывается. – Им же вроде как нужно заманить к себе, как можно больше лошар, вроде нас?
- Ну, я бы не стал относить прошедших Бездну к неудачникам, - Теодор поморщился. – А касательно вопроса…Быть может, тут имеет место работа некоего автоматического механизма защиты, устраняющего бреши, сразу после их обнаружения.
- Антивирусник, короче, - констатировал я. – Ну или файерволл.
- Херарволл, - угрюмо буркнул Самойлов, рассматривая стену коридора, где ещё пару недель назад имелся проход. – Херня-хернёй! Одно хорошо: больше я в это гавно ни ногой. Ещё после предыдущей ходки все кошмары не отсмотрел.
- Не гони, Семёныч! – фыркнул Олег, который с напарником продолжал оттаптывать мне пятки. – Тебе и кошмары?
- Не гони – это ты своей мамаше скажешь. – Самойлов набычился, и Олег тотчас попятился назад. – Когда она тебя за дурость из дома погонит ссаными тряпками, ёп-та. А ну, пошёл отсюда, пока я тебе жопу на писюн не нахлобучил!
Короче, оба прежних варианта благополучно накрылись медным тазом, так что Теодор принялся всерьёз размышлять, как сподручнее всего добраться до Соловецкого монастыря. По слухам, в подземелье под означенным монастырём имелся ещё один ход в Бездну. В перспективе рисовалась огромная куча проблем с доступом в закрытую для посторонних зону, но как говорил Емельянович, в нашем мире не имелось ни единой проблемы, которую нельзя решить с помощью денег. И если проблему нельзя решить с помощью денег, значит требуются очень большие деньги. А этих самых дензнаков покойный Утюг успел заработать столько, что не то что куры отказывались их клевать, но и бегемоты лопать не могли.
В любом случае я рассчитывал хотя бы неделю пожить в относительном покое, смотаться на моря и не думать о предстоящих бедах-несчастьях. Как обычно все мои мечтания и чаяния оказались безжалостно погребены под известным женским половым органом.
Я едва успел проснуться и лежал в кровати, глядя в огромное окно на верхушки деревьев, накрытые большущими снежными шапками. Воблы рядом не было, но как раз этому я не удивлялся. Обычно, к тому времени, как я только начинал продирать глаза, женщина успевала переделать кучу важных, неважных и даже ненужных дел.
В башке ворочались всякие дурацкие мысли о том, как можно избежать предстоящего похода. Ну, как это бывало в детстве, когда ожидается контрольная, а ты в материале плаваешь, точно жаба в болоте. И ты мечтаешь, что в школе приключится пожар, или заболеет учительница, или, блин, в конце концов, тебя выкрадут пришельцы для опытов. Кстати, иногда мечты сбывались и контрольную отменяли. Нет, а почему сейчас это не может сработать?
Вот, скажем, сейчас откроется дверь, войдёт офигевшая Вобла и скажет: так и так, все пропавшие в Бездне, внезапно объявились рядом с домом и нам уже никуда не надо лезть.
Дверь открылась и вошла Вобла. Выглядела женщина какой-то взъерошенной, точно забыла расчесаться после душа. И на лице застыло странное выражение, как если бы удалось попробовать Евино яблоко, а оно внезапно оказалось со вкусом шоколадки Алёнка. Так, я даже привстал в предвкушении: сейчас сообщат важную новость, и она меня несомненно пора…
- Теодор нашёл проход, - сообщила Вобла и села на край кровати. – Говорит, что совсем рядом с городом. Правда, проблем обещает – выше крыши.
- Мэ-э, - сказал я и с трудом пропихнул чёрствый кусочек слюны в пересохшее горло. Попытался откашляться. – Мэ-э.
- Это и всё, что ты можешь сказать? – с нескрываемой иронией поинтересовалась Вобла. – Ни тебе криков: «Ура!», ни радостных возгласов: «Наконец-то, сколько можно было ждать!» Или ты от восторга слов подобрать не можешь?
- Могу, - я наконец-то сумел откашляться и сел на кровати. – Только все они какие-то, слегка матерные. Чувства переполняют, сама понимаешь.
- Ну, как не понимать! – женщина пожала плечами, встала с кровати и достала из шкафа штаны и толстовку. Бросила мне. – Слава богу уже поняла, с кем живу. И должна тебе сказать: ты – первый трус, с которым я имею отношения. И кстати, не собираюсь тебя бросать. Повезло тебе, в этом. Как обычно, кстати.
- М-да, - я принялся влезать в одежду и обнаружил мелкую дрожь в пальцах. Вроде и не пил ничего вчера. – Повезло – это факт. Нет, ну кому ещё так повезло в жизни, чтобы уже третий раз отправляться в преисподнюю?
- Чистилище, - поправили меня и даже собственноручно расчесали. – Иди, рожицу умой и зубки почисти. А по поводу везения…Это ты, дорогой, совсем охренел от счастья. Забыл, сколько народу оттуда не вернулось? Забыл, где и в каких условиях бока отлёживаешь? Некоторые, между прочим, всю свою жизнь в дерьме булькают и света белого не видят.
- Себя что ли имеешь в виду? – не дожидаясь ответа, каким бы он ни был, я торопливо выскользнул из спальни. – Везунчик я, мать моя женщина!
На улице стоял хороший такой мороз, и я хотел было накинуть куртку, но спутница сказала, что идти не далеко, да и вообще, нехрен мне валять дурака, мол здоровья у балбеса – на сотню хватит, а вирусы при одном только моём виде, должны сраться от ужаса. Ну, тут она, как всегда была абсолютно права. Ещё при Диане, светлая ей память, Станиславовне, анализы показали, что бактерии, вирусы и прочие глисты не приживаются в моём улучшенном организме.
Представляете какая будет потеря для всего человечества, если такое совершенное существо тупо и бесполезно подохнет в недрах чёртовой обители? А мог бы послужить науке!
Вобла внимательно изучила белые облачка пара, которыми сопровождались мои рассуждения и заметила, что за время нашего совместного проживания ни разу не заметила за сожителем тяги пожертвовать собой на алтаре научных изысканий во благо человечества. Впрочем, она могла и не обратить внимания на подобные поползновения.
Мы быстрым шагом прошли по аллее от нашего домика до хозяйских хором. Едва заметный ветерок лениво сшибал с деревьев снежинки, в небе неторопливо плыли белые облака, а солнце изо всех сил делало вид, будто пытается согреть наш мир. Получалось у светила так себе.
- Вот посмотришь на всё это, - я повёл рукой, - и такое желание жить возникает, да?
- Ты ныть ещё долго собираешься? – уточнила Вобла и вошла в автоматически распахнувшиеся двери. Повеяло приятным теплом. – Сразу скажу: если ты меня под землёй станешь заколёбывать – лично придушу, даром, что люблю. Ясно?
- Ясно, - я вошёл следом. – Эх, умеешь ты так: и порадовать и смешать с известной субстанцией.
- А с вами, мужиками, по-другому и нельзя, - Вобла пожала руки паре крепких парней в костюмах. Вроде уже встречал их прежде. Впрочем, разве всю охрану упомнишь? – Дашь вам послабление, глянь, уже на плечи забрался и
