удалился.
Только официант ушел, зал начал наполнятся людьми.
Какие только типажи не рассаживались за столики! От бомжевато-грязноватой пары, до гламурно разодетых молодых людей.
- Какая разношерстная публика! Разве в приличное заведение пустят вылезших из теплотрассы?
Вера брезгливо поморщилась.
- Тебе-то что? Тебе разве с ними целоваться или жить? Наоборот интересно. А то в других местах бывают одни в костюмах и галстуках, как люди в черном. Скукотища с такими.
Надя расслабленно вздохнула.
- А вот и шампанское несут.
Добавила она, увидев официанта, спешащего к ним с подносом, на котором стояла ваза с фруктами и бутылкой шампанского в ведерке со льдом.
- Вот, девочки, выпейте пока, расслабьтесь, горячее, и десерт скоро будут готовы.
- Это точно шампанское, а не вытяжка из заквашенных трупиков новорожденных?
Пошутила Вера, освоившись.
- Да сколько можно про трупы и другие мерзости? Хватит уже!
Возмущенно вскрикнула Люба.
- Ничего, привыкайте, прелестная – познав грязь, будете больше ценить прекрасное.
Официант поставил все на стол и откланялся.
- Боже мой! А ведь воистину гений создал это заведеньице! Все построено на контрастах. Проходящее отвращение вызывает любопытство, аппетит и страсть.
Вера даже привстала.
- А мне все больше здесь нравится. Тайные пороки вывернуты наизнанку, их не надо прятать, как бомжи не прячут своего убожества. Каждый может проверить себя на вшивость.
- Даже не есть, а говорить о том, что жарят младенцев, это уже не грех, это уже гораздо большее зло.
Люба никак не могла успокоиться. Она нервничала, как ребенок, попавший вместо обещанной новогодней елки на урок к нелюбимой злой учительнице.
- А кто наливать будет? В приличном заведении официанты дамам наливают, если они без кавалеров.
- Я налью. Здесь все просто, по-домашнему. Не переломимся, нальем. Зато никто над душой не стоит, выглядя подобострастным, на самом деле проклиная проклятых буржуев про себя.
Надя взяла бутылку и наполнила бокалы.
- Что, ведьмочки, зальем прошлую жизнь, утопим в вине?
За новое, мазевое, без уродов-подлецов, без придурков и дельцов. Только за нас.
И Надя первая выпила бокал до дна.
- За нас.
Выпитое подействовало мгновенно. Будто это было не легкое шампанское, а виски под семьдесят градусов.
Они замерли - расслабление растекалось по телу теплыми волнами. Все стало простым и легким - пережитое вдруг превратилось в обыденность, словно ничего особенного не было в том, что с ними происходило.
- Кааааааайф. Это что, наркотик какой-то? Может они чего в бутылку шприцем залили? Не помню, чтобы шампанское хоть раз так действовало.
Вера, откинувшись, гладила себя по груди, животу, ногам, и выглядела как изнывающая от неисполняемых желаний девственница, мечтающая о ласках с любимым.
- Да, как прекрасно! Я никогда шампанское здесь не пила – только когда обедала, сок заказывала. Волшебное вино. Тело стало таким легким, и как будто каждая клеточка превратилась в эрогенную зону.
Надя кончиками пальцев, чуть касалась себя, слегка постанывая.
- Ах, как божественно! Девочки, я так хочу вас, обоих сразу! Потрогайте меня, потрогайте, прошу!
Люба, все выше поднимая край платья, все глубже запускала руку между ног.
Подруги, находясь в полном экстазе, даже не заметили, что на эстраду вышли музыканты, и первые аккорды гитары стали для них ударом грома, прозвучавшего совсем близко.
Одновременно вздрогнув, они пришли в себя, и очень удивились, увидев, что на столе появились новые столовые приборы, странно выглядящие салаты, и три, покрытые блестящими крышками чаши.
- Это что, пока мы себя ласкали, официант время не терял, и пока все это расставлял, видел, как мы своими неудовлетворенными телами забавлялись?
Вера брезгливо поморщилась.
- Был бы хоть мужик стоящий, а то слизняк какой-то. Слизняк, пускающий слюни…
Интересно, он хоть возбудился, увидев, как Любка себя рукой удовлетворяла? Или у него там ничего нет? Нечему вставать?
- Что ты опять сразу про меня? Сама-то титьку вывалила, да мяла соскок, гладя себя по лобку, ну и что, что сквозь тонкое платье, ведь под ним ничего нет – кто сказал – пусть тело дышит.
- Да хватит вам! Видел и видел, не одни мы такие, насмотрелся наверно всласть, да в подсобке с собой наигрался. Давайте есть будем, а то еще большая часть бутылки осталась, на полностью пустые желудки еще не так может подействовать.
Надя сняла крышку с чаши, и обомлела – на нее смотрела голова ребенка, обложенная листьями салата, петрушки, и еще какой-то незнакомой зеленью. Голова была как живая, и только волосы из желеподобного вещества выдавали, что это было искусное изделие кулинаров.
- Маааааамочки… Только и смогла выдавить она.
Вера тоже осторожно сняла крышку, но у нее была не голова, а попка, так же обложенная зеленью.
- Я не буду открывать! Не пропела, а провыла Люба. Я не хочу видеть, какая часть тела мне досталась.
- Открывай, теперь уже все равно.
Подруги требовательно уставились на нее.
Люба подчинилась, закрыв глаза потянула крышку вверх.
- Боже мой! Хором воскликнули Вера с Надей.
- Какая Прелесть!
Люба со страхом приоткрыла один глаз, и от восхищения взвизгнула.
На блюде расцвел фантастический цветок. Он был настолько прекрасен, что невозможно было поверить, то это произведение кулинаров, а не ювелиров.
- Официант!
Что было сил выкрикнула Надя.
Не успел стихнуть звук, официант, подобострастно склоняясь, окакзался возле их стола.
Что угодно, девочки?
- Почему у нас части тела ребенка, а у нее цветок? Мы что, голодные, озверевшие людоедки?
- Какие части? Какого тела?
Официант ехидно ухмыльнулся. Он взял крышки, снова накрыл чаши, и когда поднял их одну за другой, в чашах оказались цветы, такие же фантастические и прекрасные, но только совсем другие.
- Иллюзия, только иллюзия, мои дорогие. Весь наш мир, вся наша жизнь - иллюзия, и что мы сами захотим, то и создаем. Хотите увидеть, какой я на самом деле? На самом деле, а не тот, кого вы себе представляете?
- Еще чего! Зачем нам разглядывать твое тщедушное тело, с мерзким прыщиком между ног! Свободны, мы как нибудь сами теперь управимся.
Возмущенно выпалила Надя.
- Как пожелаете, желания клиентов для нас закон.
Официант, раскланявшись, удалился.
- Сколько раз я здесь была, но чтобы хоть раз мне такие фокусы кто-нибудь показывал, такого ни разу не было. Цирк Шапито, а не ресторан. Меня аж в холодный пот бросило – спина вся мокрая. Давайте, наливайте, я рук поднять не могу. Так бы и заехала ему по его довольной роже, хихикает наверно сейчас над нами с такими же уродами.
Надя сделала вид полностью обессилевшей от переживаний вдовы.
- Фи! А мне прикольно. Где такое еще увидишь, и испытаешь? Ну и ресторанчик! Вот где взрыв эмоций и чувств. Да за такое доплачивать немеряно надо. Это ведь Верка про ребенка запеченного сказала, что, забыли? А ты, Надька, поддержала дурацкую шутку. Вывели меня, расстроили вконец, вот и получили что просили.
Люба, очень довольная случившимся, наполнила бокалы.
- Я теперь скажу, а ты слишком возомнила из себя полководца, так и хочется комиссарского тела отведать. Как в «Оптимистической трагедии». И я командовать не хуже могу. Ведьма, я, али нет?
Люба картинно выпятила грудь, прищурила один глаз, как будто прицеливалась, и закончила, залпом осушив бокал –
Пьем за искоренение зла, которое несут нам эгоисты – мужики. Просто и по теме.
Вера с Надей не скрывая своего удивления пригубили чуть, и поставили бокалы на стол.
- Тебя что, мало вставило до этого? И не надейся, не будем мы тебя при всех ублажать–удовлетворять.
- Ха! Да я сама себя ублажу, если надо будет. Нашлись тоже секс-богини. Жила как-то без вас, удовлетворялась, и еще поживу.
С Любой происходило что-то совсем непонятное. Она сама себе налила еще бокал, и тут же выпила до дна.
- А что это вы не едите? Ведь это Надька не ест траву, но ты-то вегетарианка, и этот цветочек как раз для тебя. Съешь, цветик, не стыдись, и я съем.
Люба решительно вырвала самый большой лепесток, и весь запихнула в рот. Только она начала жевать, как глаза ее стали округляться, она застонала, замахала руками, и было непонятно, то ли она выражает отвращение, то ли восхищение. Вера и Надя замерли в ожидании, что же произойдет дальше.
Люба, дожевав, проглотила, и снова налив себе, уже выпила не до дна, а чуть пригубила.
- Восхитительно! Это не растение, это мясо! Цветок из мяса сделан! Вы попробуйте!
Она стала вырывать лепесток за лепестком, отправляя их себе в рот, мычала и постанывала, лицо ее при этом выражало такое наслаждение, как будто занималась сексом с самым любимым любовником.
Это вызвало у Нади с Верой еще большее недоверие к прекрасному, но странному блюду, они осторожно оторвали по лепестку, Вера первая чуть прикоснулась языком к нему, почмокала, пожевала губами. Надя пристально, выжидающе смотрела на нее.
- Что ты боишься его! Как девственница, в первый раз лизнувшая член, и ничего не понявшая – в рот его бери весь, тогда и почувствуешь истинный кайф.
Прошипела Люба набитым ртом.
Вера, закрыв глаза, как перед прыжком в неизвестность, отправила лепесток в рот.
У Нади челюсть отвисла – настолько она была захвачена переживаниями.
Вера, начав жевать, закрыла глаза, на лице ее появилась блаженная улыбка.
Но это не успокоило, а еще больше напрягло Надю. Она положила лепесток на салфетку,
и ножом стала расковыривать его.
- Точно мясо…. По крайней мере, волокна как у мяса, но почему он такой гладкий и блестящий сверху? Чем они так его намазали?
Ее практичный ум не терпел непонятного.
- Раньше мне не подавали ничего подобного. Все было гораздо проще, хоть и очень вкусно. Правда, я не могла понять все время, из чего же, из какого мяса те блюда сделаны, но все было восхитительно. Но ладно, есть все равно надо, будем считать – то, что мы едим, не добыча серийного убийцы.
Надя решилась, и откусила кусочек.
Последующие пол часа они уже ничего не замечали - жевали, запивая странным вином. Голодные, пережившие полное перерождение, девочки не обратили внимания, как оркестр играл, играл ненавязчиво и очень красиво. А может быть, музыканты в этом ресторане были настолько искусны, их музыка была настолько гармонична, что не давила на уши, а проникала прямо в подсознание? Ведь может быть, что именно благодаря музыке, блюда приобретали более изысканный вкус?
Эти вопросы возникли уже потом, когда они вернулись домой. А сейчас они наслаждались, и все житейское покинуло их.
Глава 10.
Первая месть.
Пока счастливая троица наслаждалась едой, время не стояло на месте, и жизнь тоже. Зал наполнился, в нем не осталось ни одного свободного столика. Одна за другой подруги перестали жевать, откинулись расслабляясь. Глаза их были подернуты поволокой – страсть была полностью удовлетворена - страстность давно не получавших любви женщин была насыщена не долгими любовными играми, а просто едой. Расслабляясь, они все больше и больше погружались в негу.
- Каааааайф.
Тихо пропела Люба.
- Когда охотник крадется за дичью, что он думает?
Этот простой, тихий вопрос, заданный вкрадчивым, потусторонним голосом, мгновенно вернул подруг в действительность...
