воинских частей. Взрываются старые австрийские и польские укрепления, и вместо них вдоль советской границы строятся новые. Для сооружения укреплений мобилизованы местные крестьяне, включая детей-подростков. В районах с преобладанием украинского населения (тот же Перемышль) происходит вербовка немцами украинских националистов, ведется усиленная пропаганда на Советскую Украину.
И это только малая часть агентурных сводок, прошедших через руки Воронова. Причем наращивание немецких войск, техники и строительных материалов увеличивается с каждым месяцем. Львовяне сообщают, что как минимум тридцать воинских составов в день проходит через Варшаву на восток.
Сергей передал лично в руки Соломону Мильштейну сообщение об организации еврейского гетто в Варшаве, для которого выделен специальный район, огражденный кирпичным забором. В неволе собрали четыреста десять тысяч евреев, согнанных со всех концов города. Обитатели гетто получают сто двадцать пять грамм хлеба в день, живут в нечеловеческих условиях, что стало причиной резко возросшей смертности среди евреев.
Соломон развел руками: «Фашисты — есть фашисты...». И эта информация ушла тоже наверх…
В начале ноября сорокового года произошла замена начальника Первого отдела капитана Максима Ларенсона майором госбезопасности Николаем Синегубовым как следствие ценности агентурной работы Транспортного управления.
Уже везде понимали, что война с немцами неукротимо надвигается, вопрос только — когда начнутся военные действия...
В январе сорок первого Наркомат (за подписью Берии и Мильштейна) доложил руководству страны о мобилизационной готовности железнодорожного транспорта. Информация, изложенная в рапорте за № 245, явилась объективным показателем состояния дел по дорогам страны. Документ получился шокирующим...
Сергей, участвовавший в составлении этого меморандума, запомнил отдельные куски горьких формулировок: «...в текущее время НКПС не располагает четким мобилизационным планом перевозок...», «...воинские графики, разработанные в 1938 году, устарели и уже в 1939 году себя не оправдали...», «...нет централизованного плана народнохозяйственных перевозок на первый месяц войны...», «...в июле 1940 г. штаб РККА предоставил в НКПС грубо ориентированные размеры воинских перевозок, на основе чего НКПС разработал временный вариант мобплана...».
Детальный список десятков проблем итожит печальный вывод — «...этот временный план воинских перевозок является нереальным...»
Далее следует перечисление финансовых и технических показателей и еще одно горькое заключение: «По причине этого в ряде стратегических пунктов страны в первые дни мобилизации воинские перевозки будут находиться под угрозой срыва».
Так и произошло... и даже плачевней — железные дороги подверглись серьезнейшим испытаниям и в сорок первом, да и в сорок втором году. Трудности оказались чрезвычайные, требовались сверхчеловеческие усилия для их преодоления. Главное транспортное управление обезлюдело, повсюду требовались зоркие глаза и твердая воля чекистов. Да и Сергея Воронова помотало — хлеще некуда… Но, слава Богу, советские железные дороги с натугой, но справлялись с задачами фронта и тыла, порукой тому стала самоотверженность наших людей, уверенных в Победе над фашистами.
Вдруг раздались отрывисто глухие, словно из погреба, птичьи звуки:
— Ту-туту-тут-тут-тут-ту-ту... — после короткой паузы продолжись протяжным, — у-у-у-у...
— Филин сигнал подает, — весело заявил сержант Алтабаев. — Это Толик Ряшенцев приметил нашего беглеца — вот там, — боец повернулся направо и указал на излучину речушки рядом с пологим спуском прибрежного бугра. — Стенюха, — обращаясь уже к солдатику, сидевшему на вершине тополя, — ну-ка, на полвторого смотри... Чего видишь?
— Вижу-вижу! — заорал рядовой Стенюхин.
— Санек... — Алтабаев кратко выругался, — потише не можешь... — подумав малость, поправился для Воронова. — Хотя отсюда ничего не слышно, далековато будет… — и уже к наблюдателю. — Чего видишь, Санька!
— Бежит к речке мужик с котомкой. Вот полез в речку... Идет вброд…
— По коням, ребята! — скомандовал Воронов. — Теперь зверь уж точняк наш!..
Но прежде следовало дать распоряжения наличному составу облавы. Воронов приказал двум мотоциклистам срочно ехать к трем отрядам, полукружьем охватившим район преследования по пути в Старо-Юрьево. Дальней группе лейтенанта Павла Горюхина, заехавшей с севера, было велено выдвинуться к открытой взору границе Плодстроевских садов и запереть возможный отход Ширяева к зеркалу пруда Ясон и длинному, заросшему камышом логу. Бойцам Михаила Юркова следовало спуститься к руслу речки Паршивки, форсировать проток, в нескольких местах залечь в прибрежных зарослях и ждать команды, тем самым перекрыть беглецу отступление обратно назад. Младшему лейтенанту Свиридову развернуться и прикрыть направление в сторону деревушки Культяпкино и стекающему в Паршивку ручью из Плодстроевских прудов.
Сам же майор с группой вышел на затвердевшую межевую полосу, разделявшую садовые кварталы и прибрежные дикие заросли. До подхода бойцов Юркова Воронов решил выставить одиночные дозоры по линии тропы. Сергей понимал, что толку от них мало, но Ширяев, заметив патруль, уже не решится повернуть вспять. Тем временем удавка вокруг него будет стягиваться, и, оказавшись в мешке, беглец, сам не ведая того, окажется в руках преследователей.
Оставшийся четвертый мотоцикл Сергей отдал в распоряжение сержанта Алтабаева, которому велел ехать в отделение Плодстроя и организовать регулярное прочесывание границ близлежащих кварталов конными охранниками. Воронов надеялся, что это вызовет замешательство у Ширяева и не даст агенту шанса на скорое продвижение.
Истоптанная межа до дальнего изгиба отчетливо просматривалась в полевой бинокль. Сергей видел, как высадили первого бойца. Тот с минуту топтался туда-сюда, потом отошел к кустам и помочился, затем раскурил папироску и опять бездумно зашагал взад-вперед.
«Да уж, такого дозорного матерому разведчику Ширяеву завалить не стоит труда. Но определенно немец не дурак, чтобы так глупо подставиться. Остается вопрос — где фашистский агент теперь залег... Наверняка тропу уже миновал... Ясное дело, беглец слышал рокот мотоцикла и, конечно, понимает, что проделанный им маневр уже разгадан. Какие последуют действия, что предпримет Ширяев...» — Сергей полагался на собственную интуицию, но, однако, развернул планшет и углубился в подробный план прилегающей местности…
«Итак, далеко Ширяев уйти не мог, наверняка залег в первых рядах восточных кварталов, выжидает... По пути следования мотоцикла идти шпиону нет резона, можно запросто нарваться на засаду или собак, потому станет углубляться внутрь сада. Ну и что предпримет дальше... Сад раскинулся на сотни гектаров, можно, конечно, прочапать по кочковатым междурядьям три километра обратно в Кречетовку... Но неужели не понятно — это гиблый номер, агента там ждут не дождутся, — майор иронично ухмыльнулся. — Сады сильно вытянуты на юг, однако не сидеть же там сутками (а главное, без воды), пока поиски поутихнут. Остается одно — залечь в поселке отделения Плодстроя. Ширяев давно в Кречетовке, наверняка изучил окрестные селенья и знает, что по случаю войны в них много брошенных подворий. Где удастся отсидеться, переждать хотя бы первое время»
К такому заключению пришел Воронов в надежде, что не придется применять розыскные мероприятия с привлечением воинских частей НКВД. Для него это было бы полное фиаско как старого оперативника.
Но вот пришло первое донесение лейтенанта Юркова. Стало ясно — Ширяев углубился в садовые кварталы как раз в том месте, где дежурил боец «нужду» которого Воронов рассматривал в бинокль. Обнаружены отчетливые следы в комьях земли, еще не просохшей после дождей. К тому месту направили розыскных собак с милицейскими кинологами.
Вскоре подъехал Алтабаев и бодро доложил:
— Товарищ майор, конная охрана Плодстроя задействована. Объездчики будут парами вдоль и поперек объезжать близлежащие кварталы. При обнаружении подозрительного человека виду не подадут, но координаты чужака сразу же сообщат... Начальник охраны — мужик толковый...
— Молодец, Алтабаев! Давай окольными путями добираться до отделения, там и сделаем временный штаб, — и, сделав руки рупором, Сергей прокричал сбор остальным бойцам.
Связные мотоциклисты поехали к начальникам групп Свиридову и Гаврюхину, что бы те сужали радиус действия направлением к саду. Тем временем подошел запыхавшийся лейтенант Юрков.
— Ну что, Миша, скажешь, приятного?.. — спросил Воронов.
— Сергей Александрович, собаки след потеряли, видимо мешают заросли сорной травы в междурядьях, или вражина опять использовал отбивающую нюх гадость.
— Да с него это станется… Да ладно... думаю, гад теперь на коротком поводке, никуда не денется... Лейтенант, а где полуторка?
— Да, наверное, уже мосток через речку переехала, ждет на бугре.
— Молодец... — и крикнул в сторону, — Алтабаев, пошли бойца, пусть гонит машину сюда, поедем в совхозный поселок... — И опять повернулся к Юркову. — Михаил, иди с ребятами прочесом с востока, да не лезьте на рожон, нехрен под пули подставляться. Но учти, Ширяева брать только живым... Иди, Мишка, и смотри... — сам не геройствуй, накажу.
— А Пашка где застрял? — поинтересовался молодой лейтенант.
— Горюхин с группой пойдет с правого фланга, считаю, через два квартала перехлестнетесь с ним. Ну а Свиридов — местный опер, охватит совхозное отделение клещами с юга и запада. А мы с орлами… — шумнул сержанту. — Алтабаев, послал уже за машиной? — и уже тихо добавил. — Буду ждать Ширяева непосредственно в самом поселке. Вот такая наша диспозиция, товарищ лейтенант...
Отобрав с помощью сержанта пятерых ловких и смекалистых бойцов, Воронов детально проинструктировал парней. Сам-семь спешно погрузились в подошедшую полуторку, и та газанула по накатанной дороге в сторону отделения Плодстроя. Оставшиеся милиционеры и тэошники, растянулись цепью, медленно пошли вдоль яблоневых междурядий.
Сергей еще раз прогнал в голове складывающуюся ситуацию. На взгляд майора — ошибки быть не должно: «Ширяев неминуемо забредет в совхозный жилмассив. Конечно, инженер понимает, что со временем преследователи начнут проверять каждый дом, каждое подворье. Но на это оперативникам потребуется время, так как придется окружить селение, сконцентрировать много людей. За эти часы или день агент надеется придумать нечто нестандартное...
А если такие расчеты не верны... Если вдруг Ширяев решит еще глубже углубиться в садовые недра, пересидит там до ночи и попытается прорваться за кольцо окружения. Такой вариант тоже вероятен... Но не зря задействованы садовые объездчики, глаз у конной охраны наметанный, охранники не проворонят незнакомца, путляющего меж яблонь. По сути, беглец еще не мог далеко уйти, бредет где-то в радиусе двух кварталов, которые
С уважением,
Валерий Рябых