предугадывать желание начальства, — Альберт тоже хмыкнул, — или в НКВД, по-другому...
Майор смолчал — не в правилах Воронова жертвовать людьми. «Но без спору, — тяжко подумалось, — и в органах найдутся курвы, что ради корысти пойдут на хоть какую подлость».
— А зачем потом избавились от тех двух «бедняжек»?
— Милостив бог, гражданин начальник, — Арнольд уже ободрился, — обошлись собственными силами. Сами, наверное, слышали о нашей агентуре в советских пенитенциарных учреждениях... А мне... то без надобности — ведь не работал с ними...
— Разумеется, — Сергей вздохнул, вспомнив тюремщика, запугавшего Лошака, — так кто конкретно теперь работает здесь на вас?
— Выбор, скажем так, невелик... Полагаю, эти в кавычках товарищи уже в гэбэшной картотеке. Знаю методы работы чекистов... наверняка уже раскинули густые сети...
Воронов проглотил эту реплику и изобразил на лице мину затянутого ожидания. Арнольд же, подбирая каждую фразу, внимательно следил за реакцией дознавателя:
— Надеюсь, гражданин майор, понимаете, что для законспирированного агента крайне рискованно открывать помощникам собственное положение, приходится изворачиваться. Однако не исключаю — люди попадались не глупые, могли и сами догадаться, кто есть кто… Хотя мало чего некоторые хотят вообразить... веских свидетельств у них нет, — и ехидно ощерился, но быстро поджал губы. — А так получается чисто приятельская болтовня, ни к чему не обязывающая, одним словом, пустопорожняя ля-ля, — немец хмыкнул и деланно вздохнул. — Впрочем, сложился обширный круг информаторов... Но собирал сведения, как говорится, с бору по сосенке.
Воронов терпеливо ждал продолжения «концерта», только глухо промычал:
— Ну-ну…
— Но извольте, сдам людей, с которыми плотно работал. Только что тем людям предъявите — ничем не подтвержденные слова арестованного шпиона?.. Конечно, можно запросто выбить у них признательные показания, подпишут что угодно, да еще за собой утащат дюжину непричастных людей. А такое вам надо?..
— Не томите, Арнольд, называйте уж, — и, ткнув пальцем в потолок, Сергей добавил, — там(!) разберутся с мерой вины каждого.
— А и не сомневаюсь... Только жалко бедных овечек, отдаю на заклание…
— Подполковник, не томите... По надобности органы и без подсказок способны прошерстить Кречетовку, но пострадают и невиновные... Так что давайте лучше без лирики и сантиментов. «Мавр сделал свое дело...», закроем скорей страницу пребывания Арнольда-Ширяева здесь, в Кречетовке.
— Убедили, гражданин майор госбезопасности, записывайте…
— Да говорите так... запомню.
— Фрезер Марк Осипович.
— Приемщик на перегрузе, — уточнил Воронов. — И чем знаменит?
— Ха, — немец не сдержал удивления, — этот еврей в курсе о самых важных и секретных грузах, проходящих через станцию со стороны Москвы. Также конторщик располагает сведениями о формировании поездов на южной горке
— Даже так... А говорите — пьяный треп. Плотно с ним сотрудничали?
— Так уже дал понять, гражданин майор, что информацию получал разрозненными порциями, от случая к случаю. Что думаете, жидок каждодневно сообщал об ассортименте грузопотока?.. Как бы ни так... Но, случалось, сведения приходили до крайности любопытными...
— Подробности опустим, — у Сергея на детали не было времени, — кто следующий?
— Руди Федор Дмитриевич, работает прорабом в СМП.
— Знаем такого... в чем состояла польза этого немца для германской разведки?
— Браво, гражданин майор. А ведь Феденька ловко закашивал под украинца, и ведь верили прохиндею…
— Сам и виноват, сменил бы seinen Nachnamen. Но давайте «ближе к телу», подполковник.
— Прораб по работе мотался по отделениям дороги, такого курьера еще поискать... но в этом качестве использовать Руди не пришлось... Как правило, узнавал у него подробности интимного свойства о здешнем начальстве, ну и некоторые производственные секреты на оборонных объектах. Только и делов…
— Не густо получается. Зачем же тогда Абверу держать на станции аж оберст-лейтенанта...
— С бору по сосенке, с бору по сосенке... Подвизался здесь не один год... всюду вхож, как говорится, везде примут с раскрытыми объятьями... Скажу по секрету, что локомотивные нарядчицы депо — женщины болтливые, да и диспетчерский персонал на станции словоохотлив. Но и чего скрывать, сами знаете... как дипломированный инженер железнодорожник, много знаю, вижу и понимаю....
— Ушли в сторону... Каких информаторов еще назовете?..
— Да безобидные то людишки, которым даже не платил, те «по секрету» сообщали о заслуживающих внимания событиях, то бишь воинских грузах или армейских контингентах. Ну, для ясности, к примеру: «…сегодня с утра пропускаем десятую стрелковую дивизию на Поворино». А уж уточнить потом количество эшелонов, поверьте, не составит никакого труда... Вот так, гражданин майор…
— Называйте людей!
— Ну будь, по-вашему, коль так...
И немецкий агент назвал Сергею фамилий работников станции, связанных с грузоперевозками.
— А в отделении дороги кто сотрудничал с вами?
— Знакомств в отделении не перечесть, даже в связке сработой инженера по оборудованию. Но выспрашивать тех людей опасался, у каждого в кабинете плакат «Болтун, находка для шпиона», — и Арнольд презрительно рассмеялся, добавив потом снисходительно. — Сами выбалтывали, что нужно и не нужно...
Воронов задал Арнольду еще пару-другую не столь конкретных вопросов и отпустил, предварительно дав расписаться под протоколом. Утомленно закурил и прилег на диванчик...
В принципе, ничего нового майор не узнал. Большинство немецких агентов на наших дорогах работали по такой же схеме, используя любую доступную информацию, часто даже непроверенную. Однако редкие из них (по причине фильтров НКВД) имели руководящие должности в железнодорожной иерархии, но низовую агентурную сеть немцы имели многочисленной. И если с умом суммировать раздобытую сумму сведений, то получатся сравнительно достоверная картина адресных и количественных показателей на железных дорогах страны. А уж немцы это умеют делать — крайне педантичная нация.
Уединенные размышления Воронова деликатно прервал младший лейтенант Свиридов:
— Товарищ майор, позвонили из госпиталя, к ним попал больной генерал Красной армии, срочно требует главного по званию из транспортного отделения. Докладываю вам, больше некому...
— Принято, Андрей, докурю и поеду, — Сергей даже обрадовался лазейке еще раз увидеть Веронику (госпиталь стоял через парк от аптеки). — Машину задерживать не стану, потом позвоню, — и, заметив невольный вопрос на лице Свиридова, добавил уже приказным тоном. — А пока, младший лейтенант, настрочи отчет о наших сегодняшних делах. Понятно?.. А потом сам подправлю, если что не так…
Странный оказался генерал-майор, привередливый и с большим гонором — начальник госпиталя (бригврач) уже хлебнул с ним лиха. Болезнь генерала оказалась не столь серьезна, взятые анализы показали — обострение гастрита. Дня через три можно смело выписывать. Но тот, мотивируя тем, что на него возложено строительство укрепрайонов, настойчиво требовал срочной отправки на лечение только в Москву. Вел «стройбат» себя по-хамски, требуя немыслимых в прифронтовом госпитале привилегий.
Сергей, накинув на себя белый халат, который пришелся не по размеру (сидел кургузо, так что приходилось одергивать тесный балахон в плечах), вошел в маленькую, но уютную палату. Генерал — пухленький дядечка в атласной больничной пижаме, до того громко и гневно вещавший лечившему врачу, углядев ромбики в краповых петличках Воронова, сразу присмирел.
Воронову уже не раз приходилось встречать таких самолюбивых военных чиновников. Майор сразу раскусил этого привереду, потому повел разговор в допросном стиле: кто, откуда, зачем, при каких обстоятельствах...
Вояка сразу же и поплыл. На невинный вопрос — какая у него инженерная специальность (строитель, механик, электрик), толстяк тупо ответил:
— Дык... инженер — вообще…
— Понятно, — ухмыльнулся Воронов, подумав: «Обыкновенный выдвиженец с низов по классовому принципу...».
На вопрос о цели поездки выяснилось, что генерал-инженер намылился в Саратов, а дальше в Куйбышев решать текущие вопросы по водным перевозкам стройматериалов. Зачем только такой крюк... Одним словом, командировка выглядела только прикрытием, чтобы выбраться подальше в тыл. Воронов, решив чуток припугнуть «инженера-вообще», хотя начал учтиво:
— Понятно, товарищ генерал. Сообщу о возникшей просьбе в транспортное управление НКВД, а там пусть решают, что дальше делать. А сам поговорю с вашим прямым начальником, узнаю — зачем тот выписывает командировки со столь странным маршрутом. — И, внезапно изменив интонацию, сурово произнес. — А может, генерал-майор, решили скрыться?.. Так самое время признаться, генерал...
Уж такой оборот дел никак не прельщал тыловую шишку.
— Товарищ майор госбезопасности, не нужно никому звонить. Да мне уже и легче стало, хирург говорит — дня через два стану как новенький. Это я поначалу запаниковал, думал, что прободная язва... Но здесь врачи хорошие. Я всем доволен. Не звоните начальству, зачем товарищей беспокоить по пустякам...
— Так зачем тогда потребовался старший по званию оперативного пункта?
— Да думал, что в госбезопасности располагают лимитами на проезд.
— Понимаю, захотели поехать в СВ, то бишь в спальном вагоне повышенной комфортности. Да нет в оперпункте таких лимитов. Это надо бы в военную комендатуру обращаться, там пассажирскими перевозками занимаются.
— Виноват, товарищ майор госбезопасности, простите, не подумал...
— Еще имеются вопросы?
— Нет, нет... Спасибо вам большое, что потратили на меня время. Еще раз извините, пожалуйста.
— Ну, тогда выздоравливайте, товарищ генерал. Желаю удачи... — и Воронов скорым шагом покинул одиночную госпитальную палату.
Поджидавший в коридоре начальник госпиталя (седой, как лунь, видно, сильно битый жизнью человек) был от души признателен Сергею, что тот окоротил заносчивого генерала. В госпитале и без того проблем «выше крыши» (из-за недостатка койко-мест ходячих раненых размещали у местных жителей), не хватало еще, чтобы больные, пусть и при высоких чинах, стали качать права. Но теперь «военный строитель» сам попал впросак, оказался на заметке у майора-чекиста из Москвы. Легко представить, какие страсти-мордасти теперь себе накручивает толстяк, не находя места от трусливой мнительности.
За порогом госпиталя, оказавшись на длинной просторной улице, Сергей полной грудью вдохнул пряный июньский воздух, настоянный щедрыми ароматами рядом расположенного парка. Если пойти по прямой, то, миновав особнячок поселкового совета и задворки с сараюшками, упрешься в аптеку. Но майор решил малость прогуляться, размять стиснутые сапогами ноги.
Повернув направо, Воронов пошел вдоль забора длинного краснокирпичного здания бывшей школы, в классных комнатах которой
С уважением,
Валерий Рябых