Укрепрайон

сопротивлялись. Последнее, что увидела Даша, это как лавина скота ушла далеко вперед, а кровавый закат, который она с ужасом разглядела, накрыл уже ферму и приближался к ним, так ей показалось.
Раздался оглушительный взрыв, их вбило в стены пещеры до искр из глаз. Девушки на мгновение ослепли, контуженные ударной волной, а их «захватчики», контуженные не меньше, тащили всех вглубь. Новый взрыв, ещё, ещё, ещё! Девушки закричали от ужаса, не слышал своего крика, ничего не слыша, не понимая, послушно уходя вглубь, в те коридоры,  куда Света даже с Сашей не решалась ходить.
Взрывы не прекращались, стало трудно дышать от жара, врывавшегося внутрь пещеры, бешенным хищником носясь по коридорам, поднимаясь вверх через расщелины, исчезая в холодном безмолвном камне. Гора молчала, изредка охая от ударов, вбирая в себя жар, газ, копоть, вкус жжёной земли, мяса, шкур, шерсти, оставляя шести забившимся в угол человекам пару кубометров приемлемого воздуха, подтягивавшегося неизвестно откуда, просачиваясь через узкие трещины в камнях. Это было тем удивительнее, чем росло понимание того, что снаружи творился настоящий ад, как стражи на огненных колесницах спустились из облаков на грешную землю и стали творить свой суд праведников.
– Ракета! – взволнованно воскликнул Ржавый, следя за светящейся точкой на радаре. Точка росла, набирала ход, но больше на экране ничего не было. – А где же МАРК?!
Все уставились на экраны, ища перехват, но зелёное поле безмолвствовало. Ахметов покачал головой, попробовал ещё раз связаться с базой, но сигнала не было, одни радиопомехи в эфире. Разведкоптер спрятался на вершине одной из гор, с которой прекрасно просматривалась окрестность как радарами и камерами, так и по старинке с биноклем в руках.
– Ещё ракета! И ещё! Их уже десять! – закричал курносый младший лейтенант Атанбаев, смешно, по-детски выглядевший со своим носом на широком монгольском лице. Глаза ему тоже достались от матери, тёмно-синие, широкие, и все его прозвали героем древнего мультика про карманных зверюшек, таких со странными милыми мордочками и большими глазами.
– Да вижу, Покемон, – отмахнулся от него Ахметов и стал собираться выйти из-под защиты квадролёта. Он взял бинокль, отложил в сторону автомат. Кого здесь бояться, а от ракеты не спасёшься. Одно спасало, что ракетная установка не станет лупить по горам, впустую тратить боезаряд на каменных истуканов.
– Но товарищ лейтенант, Оскар, а как же быть? Где же наша защита? – недоумевал Покемон, листая на экранах карты местности, выискивая в зелёных полотнах, исчерченных линиями баллистических трасс опоздавших перехватчиков.
– Действуем по инструкции. После обстрела проверим место, надо найти эпицентр, взять образцы, – сухо ответил Ахметов, – откуда бьют?
– Наши бьют, – глухо ответил Покемон. – Установка в районе 123-й базы.
– Так, фиксируем факты: бьют со стороны нашей базы. Кто бьёт мы не знаем, – строго сказал Ахметов. – В журнал заносить всё, но без выводов, думать будут другие и потом. Наша задача фиксировать.
– Да понятно, – вздохнул Ржавый, на правах младшего оператора сидевший за запасным монитором. – Город бомбят. Нет города, больше нет.
Все замолчали, смотря на экран, где до болевой для каждого точки долетали последние ракеты. Экран вспыхнул в последний раз и затих, зелёное поле безмятежно горело перед глазами.
Гора содрогнулась, квадролёт зашатало. Нарушая субординацию, все выбежали наружу. Внизу, под горой горела долина: сплошная стена огня плавила ферму, пожирала сады и обезумевший скот, как пламя лёгко и бесстрастно сжигает бумажку в детских руках. До них оно не могло дойти, разведгруппа была в безопасности, и от этого было тяжелее – сканер Ахметова верещал, взывал о помощи, передавая ужасные цифры, сколько живых людей и животных сейчас превращалось в ничто. Долина кипела, бурлила, выбрасывая вверх языки жадного пламени, желавшего слизнуть немного неба.
Загрохотало сзади, все машинально обернулись, зная, что горная гряда не даст ничего увидеть. Сканеры не брали сквозь толщу камня, терялись и выдавали ничто в ответ. Почерневшее не ко времени небо разрывалось от ракет, их можно было видеть без оптики или датчиков,¬ они, как истинные хозяева земли, решавшие кому жить, а кому умирать, разрывали облака, разрывали небо, вонзаясь, вгрызаясь в землю, превращая всё вокруг в сплошную адскую плазму.
– И придёт Спаситель. И придут с ним войны его, сорок тысяч Стражей его. И превратят они землю в пламя. И уничтожат они всех неправедных, всех грешных, а после воцарится на земле Царство Божие. И да останутся жить только праведники, а все неправедные да будут гореть сотни тысяч лет, и праведники с небес будут смотреть на них, радовать свой взор, – не своим голосом сказал Ахметов. Все удивлённо и со страхом смотрели на него.
– И да воцарится везде Царство Божие, что есть рай для праведников, что есть ад для грешников. Что смотрите на меня так? Забыли, что этот дурак Осипов толковал, а эта сволочь Киселёв вбивал остальным? Забыли? Вот она, репетиция. Скоро Стражи подъедут, будут выяснять, кто тут самый чистый, то есть праведный.
– Так Киселёва первого же и порешат, – сказал хмурый солдат, всё это время, как они были в разведке, не проронивший ни слова. Он вообще обычно молчал, отчего и получил кличку Рыба.
– Это почему это? – удивился в свою очередь Ахметов.
– Так пидор же, – пожал плечами Рыба, с его фигурой он больше походил на огромную и голодную рыбу, отощавшую за зимнюю пору.
¬– Рыба, ты-то откуда знаешь? – нахмурился Ржавый.
– Знаю, видел. У них там братство, помните? – Рыба скорчил презрительную ухмылку. – Когда Кондрашов был, то он был главным. А как его в центр забрали, вроде уже и майора дали, так Киселёв за него стал.
– Отставить! – резко оборвал его Ахметов. – Потом выясните, кто есть кто.
– А похож, – задумчиво сказал Ржавый и, опомнившись, отрапортовал. – Есть оставить!
– Так я не пойму, – лейтенант замялся, расчесал курносый нос, нахмурив густые брови.      – Так базу захватили?
– Не знаю, действуем по инструкции. Выполняем задание и назад, а дальше по обстоятельствам. Пока точно ясно, что МАРКа отключили, – ответил Ахметов.
¬– Да как же это возможно? –¬ удивились все.
– Это возможно, если пронести код на базу. Отключить полностью нельзя, можно перевести в ручной режим, но это только на базе можно сделать.
– Это Осипов, точно он, – процедил сквозь зубы Ржавый и сплюнул на траву.
¬– Почему так думаешь? В смене было шесть операторов, –¬ Ахметов внимательно смотрел на Ржавого.
– Всё просто: он – пропагандист, приехал с этой мутью, а ещё он оператор, знает что и как вводить, – стал раскладывать Ржавый, Ахметов кивал, соглашаясь с ним. – Он и Артемьев ездили недавно в центр, их там задержали зачем-то больше положенного срока, вербанули или инструкции передали. Артемьев дурак, он только на складе может вещи прятать, Осипов тоже не особо умный, но исполнительный.
– Похоже на правду, –¬ заключил Ахметов после молчания. – Другие операторы не могли получить коды. МАРКа обновляют каждый месяц, меняют криптоалгоритм, обновляют коды доступа. Только Осипов мог получить  коды для блокировки, нам их не выдают, они есть только в центре.
– Так против кого война-то? – в сердцах воскликнул Коля Сидоров, весь разговор не отрывавший взгляда от  пылающей долины, стоя ко всем спиной. Не дождавшись ответа, он закричал, маша биноклем. – Есть! Есть выжившие! Сканер засёк. Вон там, на другой горе. Там! Там!
Он махал рукой, тыча пальцем в гору слева, у которой пылал пологий склон, где ещё недавно было стадо. Смысла в его жестах не было, все итак приставили бинокли к глазам, сканер подсказывал, что в одной из пещер зафиксировано шесть живых организмов, предварительно определённых как человек. Сканер терялся, иногда определяя их как человекообразных обезьян, пока Ахметов не выбрал первоначальную версию, и программа успокоилась.
– Так, придётся завешиваться. Сесть мы там не сядем. Склон горит весь до плато, – Ахметов изучал место высадки в бинокль.
– Плато тоже занялось, –¬ заметил Ржавый, – разрешите мне и Рыбе спуститься. Быстро управимся. Если живые есть, вытянем в коконе.
– Разрешаю. Идите готовиться. Так, Покемон и Сидров, остаётесь здесь, будете дальше наблюдать. Модуль отцепить, связь не терять.
– Есть! – ответил Покемон, – в его кажущимся наивным детском лице проявилась твердость.
Ахметов залез в квадролёт, где переодевались Ржавый и Рыба. Коля и Покемон вместе отсоединяли резервный наблюдательный модуль. Задвижки не поддавались, и Коле пришлось обстучать их молотком, сбив с одной в итоге замок. Ахметов слышал это и пометил в журнале, что надо бы проверить все шесть квадролётов, заменить замки и крепёж. За этот недолгий полёт он нашёл уже достаточное количество нарушений и поломок, за которые надо было бы взгреть начальника транспортного цеха, откровенно забившего на свои обязанности. Но это потом, когда они вернутся, он и не думал, что в этом не будет уже смысла, мысли такой не допускал.
Квадролёт зашумел двигателями, переводить их в условно бесшумный режим не было смысла, не от кого прятаться, и приподнялся над землёй, освобождаясь от наблюдательного модуля. Со стороны это выглядело так, как-будто малыш вырвал из суперробота целый блок с левого края, и теперь робот-трансформер был как бы с пробоиной. В собранном виде все модули квадролёта были соединены друг с другом, и их можно было менять, сбрасывать на землю, как, например, медицинский модуль или наблюдательную точку, не уступавшую в мощности всему квадролёту.

10
В пещере темно и жарко, часто сжимаются лёгкие от спазма, требуя от человека вздохнуть глубже, расправить сжавшиеся кислородные мешки. Тяжело и тягостно не поддаваться этому чувству, противиться естественному желанию дышать полной грудью, ждать, когда кислородная маска покинет лицо твоего соседа и окажется на твоём лице. Девушки делали по два вздоха и ждали 15-20 секунд, пока подышит сосед. Дыхательных комплектов было всего два, объёмистые, ужасно тяжёлые на вид, их принесли с собой мужчины, эти странные люди в форменной одежде, но невоенные.
Света понимала это, в тусклом свете фонарика следя за лицами подруг. Оля была бледная и напряжённая, она зло смотрела на пришельцев, каждому было понятно, что они из другой страны, с другой планеты, а, значит, как гласила пропаганда – враги! Даша упала духом, вся сникла, словно сдулась, в бледном свете дежурного фонаря постарев на двадцать лет.
Женщина в форменной одежде сидела рядом со Светой, она дышала быстро, глубоко, не задерживая. Также дышали и мужчины, видимо, их учили, и большую часть времени в масках находились девушки, дрожащие от страха и непонимания, которое было сильнее того ужаса, что происходил снаружи. Ветер врывался жаром тлеющего мира, принося с собой вздохи земли, дыхание смерти, и, казалось, что этому не будет и не может быть конца.
Оля заплакала, выронив маску, и стала задыхаться. Мужчина, сидевший рядом с ней, моментально сориентировался, надев маску на Олю, удерживая на лице, чтоб она не сорвала, не повредила себе. На несколько минут на пятерых осталась одна маска, мужчины будто бы и вовсе перестали дышать.