Брежнев и Я

Черненко (Черненко К. У (24. 09. 1911– 10. 03. 1984гг)  член  Политбюро ЦК КПСС). Увидев  перед  собою  незнакомого  человека он  несколько растерялся, вдруг он ошибся  комнатой и попал не туда? Песков  тоже  растерялся неожиданно, в живую,  увидев перед собой крупного партийного деятеля, одного из руководителей  страны. Которого  он  раньше  видел  только  на портретах и на экране телевизора. За фигурою  худого  пресс-секретаря  Константин Устинович разглядел развалившегося в кресле Брежнева, и не смотря на то, что он был Черненко(!) спросил у незнакомого ему молодого человека:
– К Леониду Ильичу можно?
– Костя, входи! – бодро произнёс  Леонид Ильич  услышав  хорошо ему знакомый голос.
– Я  поздороваться  зашёл, Леонид Ильич, – сразу  же, с порога,  заговорил с Брежневым  Черненко. Брежнев  протянул ему свою руку и Черненко, в
обе свои ладони, заключил ладонь дорогого и близкого ему человека.
– Присаживайся,  боржоми  будешь? –  как  радушный  хозяин  спросил Брежнев.
– Спасибо,  Леонид Ильич,  с удовольствием, – ответил  Черненко  хотя он в принципе  не  употреблял  этот  напиток, потому  что у него  от боржоми 
была  изжога. – Ещё  раз с днём  рождения  вас, Леонид Ильич! Крепкого вам здоровья… – он ещё  было  что-то хотел  сказать но тут Брежнев перебил его:
– Да, здоровья  нам  всем  не  помешает. – И тут, вдруг, опять вспомнив Зину, продолжил: – Да, были когда-то и мы рысаками. «Вот чёрт, никак она у меня из головы не выходит!» – Посетовал на себя Брежнев.
– Какую хорошую песню дети исполнили, – продолжил Черненко, – всё  в ней вы правильно изложили. И что хлеба у нас много, и угля много
добываем, и про тяжёлую индустрию, вы, там правильно  подчеркнули и что вы себя на работе не жалеете. И…

Тут в дверь  опять  слегка  постучали. Черненко  осёкся. Потом она открылась и без  приглашения в комнату  отдыха  вошёл  Устинов (Устинов Д. Ф (30. 10. 1908 – 20. 12. 1984гг) министр  обороны  СССР),  в гражданском  костюме.
– Ещё  раз с днём  рождения  дорогой,  Леонид Ильич! – рявкнул  по военному с порога Устинов.
– Входи,  Дима,  присаживайся, – по  Брежневу  было  видно, что он рад оказаться  в  компании  близких  ему  людей.  Устинов  присел  на  свободное кресло.
– Детишки  какие  молодцы! А? Какую  песню  исполнили  про  нашего атамана! – продолжил восторженно Устинов. По лицу  Леонида Ильича было видно, что эта шутка пришлась ему по душе, – особенно про ракеты правильно спели. Это будет хороший  сигнал для  американцев. – Продолжил уже по-деловому  Дмитрий  Фёдорович. – Правильно,  Леонид  Ильич, что  вы  таким вот  образом  послали им  наше  предупреждение. А то мы всё любезничаем с ними, политесом занимаемся. А сегодня  вот раз! и вы им  прямо в лоб заявили: «Да, много у нас  ракет! Если что… жахнем! Мало не  покажется». Пусть теперь от страха обсераются. Я даже думаю…

Тут в дверь  опять кто-то  постучал и в комнату, друг  за другом, вошли сначала Щёлоков (Щёлоков Н. А (26. 11. 1910 – 13. 12. 1984гг) министр
внутренних  дел  СССР) , а за  ним  Андропов  ( Андропов Ю. В (15. 06. 1914 – 09. 02. 1984гг) председатель  КГБ  СССР) «Вот  это  день  сегодня!  – подумалось Пескову, – раньше  я  их только  на  мавзолее  всех  видел. А  сегодня  они, ну прямо, как «тридцать три богатыря» все тут выстроились.
– Добрый  день, Леонид  Ильич, – друг за  другом  поздоровались  они с Брежневым. Свободных кресел в комнате  больше  не  осталось. И Песков
подумал, что ему не пристало  сидеть в такой ситуации. Он встал и примерно на метр отошёл от кресла которое занимал. Чтобы освободить место для кого ни будь из них. Потом Щёлоков и Андропов  также, по очереди, «опять» поздравили Брежнева с днём  рождения. «Наверное они его  сегодня уже поздравляли, – подумалось Пескову,  – может  быть по телефону… или виделись уже?» Потом  Щёлоков  занял  освободившееся  кресло и с широкой  улыбкой обратился к Брежневу:
– Отличный  концерт сегодня, Леонид Ильич. А песня  какая  красивая!
Давненько я не слышал  таких  песен. А то всё про  любовь, да про любовь. А тут раз! Боевая, надо прямо сказать, песня. Всё в ней правильно  изложено. И что  народ  вас  любит и армия, и силовые  структуры. И про  галеры  толково подмечено. И что вся страна на вас держится я целиком и полностью поддерживаю. Да и весь  советский  народ  это  знает. Право, я думаю, эта  песня народной станет. – После этих слов  министра МВД все остальные  присутствующие товарищи в комнате одобрительно закивали головами.

И вдруг от всей этой обстановки, в которой сейчас  находился Брежнев,  от всего того, что с ним сегодня  произошло, от всех тех эмоций  которые ему довелось сегодня испытать он почувствовал себя как-то по особенному. Блаженство снизошло на лик Леонида Ильича. И в туже секунду вошло в его душу и сердце. Лишь изредка, в жизни человека, Господом Богом посылается ему состояние блаженства. Человек  значительно  чаще в своей  жизни встречается  с радостью,  счастьем,  испытывает  удовлетворение  от  чего-то. Или  даже  испытывает  эйфорию.  Но  вот  блаженство… когда  на  душе  и в сердце  становится  так сладко, что мозги  отключаются от реального  мира, в котором  прибывает  человек… и будучи  ещё  живым, он  чувствует, как  его мозг сливается со вселенной. Как ангелы своими  губами делают ему массаж, одновременно, всего тела. Когда  мозги человека  покрываются мурашками… такое  случается с человеком  очень  редко. А некоторые  так  вообще, за  всю свою жизнь, ни разу не испытали этого состояния.

А вот Леонид Ильич испытывал, прямо сейчас. И ему было так хорошо, так хорошо!.. От чего глаза его стали влажными и несколько слезинок скатилось по его щекам. Наблюдая эту картину  никто  из  присутствующих не понимал:  почему  генсек  плачет? Что  для  этого  могло  послужить  поводом? Может  быть  они  сказали что-то не то? И это  могло  так  расстроить  горячо ими любимого  человека? Но вот что  каждый  из  них, в эти  минуты, хорошо понимал, что ни с какими  вопросами  сейчас к Леониду Ильичу лезть не следует, нельзя его  беспокоить. Потому что по его  лицу всё же было видно, что он сейчас не с ними. Что он вот, как бы здесь и в тоже  время  как бы и отсутствует. Товарищи, как  в  той  детской  игре  «замри», замерли  и с почтением уставился на  Леонида Ильича. И если  бы  сейчас в комнате  летали  мухи  то было бы слышно, как они весело жужжат своими крылышками.

Наконец блаженство также  неожиданно ушло, вышло из Брежнева, как и минуту тому назад снизошло на него. И он сейчас, окружаемым его
товарищам, после того что с ним произошло, показался даже как-то помолодевшим. Хотя ни один  из них  даже и не  подозревал, что  довелось  испытать  минуту тому назад их дорогому человеку. Все люди, сейчас находившиеся в комнате, не сговариваясь, почему-то,  молчали. И никому, из них, не хотелось  первым нарушить  эту  великую тишину. Мысли о чём-то  вселенском и в то же самое время простом, земном, насущном, взявшиеся неизвестно откуда, проникли в сознание  каждого. И овладели  им. «Что  это с ними? – подумалось  Пескову, который вдруг оказался свидетелем  этой невероятной «немой» сцены, – прямо, как у Гоголя в “Ревизоре”. А может быть они так коллективно  медитируют там у себя в ЦК и вот сейчас  настало время?» – терялся в догадках  пресс-секретарь.

Не понятно сколько бы ещё продолжалась эта сцена, как вдруг из чемоданчика спец связи  послышался  ласковый звоночек. И он, как-то, сразу всех собравшихся  вывел из этого «коматозного» состояния. Песков  открыл чемоданчик и снял трубку.
– Леонид Ильич, – в трубке раздался  по-военному чёткий голос, – с вами просит соединения министр культуры. Соединить?

Все  собравшиеся  сразу же  устремили  свои  взгляды в сторону пресс-секретаря. И от такого  внимания к себе ему даже стало  как-то  неловко. Песков мельком  бросил взгляд на Брежнева и сразу  понял, что тому  сейчас навряд ли есть до чего ни будь дело.
– Соединяйте. – Как  можно  более  уверенно  произнёс Песков. И через секунду услышал в трубке…
– Леонид Ильич, – волнующимся  голосом  обратился  к  Брежневу  министр культуры, – ещё раз с днём рождения вас!
– Это не Леонид Ильич, это его пресс-секретарь. – Ещё более  уверенно и даже  с какой-то  ноткой  жёсткости  в голосе  произнёс  Песков. «Наверное пожаловаться  хочет на меня Брежневу, что я на него в тот раз  наехал», – подумалось Пескову.
– Ой, извините… – со всей любезностью на которую  только был
способен защебетал министр культуры – скажите пожалуйста, а Леонид Ильич ещё в театре?

Песков, для  полной  уверенности, ещё раз оглядел  фигуру  Брежнева с ног до головы и после того, как он совершенно убедился в том, что генсек всё ещё  тут, а именно у него  перед  глазами, он с полной  ответственностью заявил в трубку:
– Да, Леонид Ильич здесь, он сейчас  отдыхает. – И тут  Песков увидел, что все собравшиеся в комнате, то ли в знак одобрения его слов, что Брежнев здесь, то ли в знак того, что он отдыхает, как один закивали головами.
– А не могли бы вы спросить у Леонида Ильича: будет ли он  досматривать концерт? А то вот мне из театра звонят и говорят, что Муслим Магомаев уж очень  хочет  выступить  перед Леонидом Ильичём. Так сказать: «рвётся в бой».

Все присутствующие  при  этом  разговоре  товарищи стояли не шелохнувшись и внимательно вслушивались в каждую реплику пресс-секретаря. Песков,  прежде  чем  обратится  к  Брежневу, прикрыл  ладонью  микрофон в трубке. А потом  собравшись с духом, потому  что он видел: по виду Брежнева, что он «ещё не  совсем с ними», всё же  обратился  к генсеку. Но всю вину за то, что ему  приходится его  беспокоит он решил, технично, переложить на министра культуры.
– Леонид Ильич, тут министр  культуры вас беспокоит. Он спрашивает:
«Вы концерт  досматривать  будете? А то вот Муслим Магомаев  перед  вами очень хочет выступить. Прямо, так сказать, “рвётся в бой”».

Песков и не  подозревал, что  во  время  его  обращения к Брежневу  его лоб покрыла холодная испарина.

Все  присутствующие  думали, что Леонид Ильич  всё ещё «где-то там» но он  уже, незаметно  для всех, вернулся в своё  прежнее  состояние. И вдруг он, вместо  того  чтобы  ответить  пресс-секретарю  на его  вопрос… спросил, задал  неожиданный  вопрос, глядя  не  на  того  кому  этот  вопрос конкретно предназначался, а просто глядя  перед собой. И каждому  из товарищей показалось, что он обращается именно к нему.
– И что… дети у вас есть? – спросил он несколько удивлённо.

После  этого  вопроса  все  присутствующие  товарищи  впали  в лёгкий ступор: «Как?.. – думал в эту минуту каждый из них, – он же прекрасно знает
всю мою биографию? Не одно десятилетие вместе! И вдруг такой вопрос?.. А может  быть  ему стало  известно  про  мою  вторую  семью, и что у меня есть  ещё и внебрачные дети? Вот  концерт  сегодня – так  концерт!.. А я то  думал, что он уже  всё… старый  маразматик! А он что… ещё повоевать  решил? Решил  таким  вот  образом, мол, через  аморальное  поведение, почистить ЦК и Политбюро? Надо  каяться  пока  не  поздно!» – И у каждого  из «товарищей» скакнуло  давление. И каждый  из «товарищей» был  готов  упасть  на колени перед