следить, я всё умею, кроме капельницы.
– Как вы себе это представляете? – удивился врач.
– Сниму квартиру рядом, не знаю, возьму в аренду ваше оборудование, – предложила Варвара.
– Хорошая мысль, надо будет это с нашим главным обсудить, – кивнул врач. – Аля, отведи женщину в палату, и наведите там порядок!
– Идемте, – сказала медсестра, поманив за собой Варвару. Когда они дошли до палаты, она спросила. – А вы правда из Москвы приехали? Как вам это удалось, дороги же закрыли.
– Мне помогли хорошие люди, – прошептала Варвара.
– Я вам поражаюсь, – медсестра открыла дверь и впустила в палату Варвару. – У нас тут дедушка обосрался, не обращайте внимания.
– Я потерплю, – ответила Варвара, – сразу увидев Алексея.
Медсестра потопталась и ушла, оставив дверь приоткрытой, чтобы лучше проветривалось. Варвара подошла к койке Алексея и осторожно села на стул. Он лежал неподвижно, лицо и голова была обмотана бинтами, как у мумии, руки, туловище перетянуто потемневшими от мази бинтами, она вновь ощутила этот запах гниения, запах обожженного тела, но всё же он был другой, и она была другая. Она осторожно взяла его ладонь и чуть сжала пальцы.
– Я здесь, Лёша, я пришла, – прошептала Варвара. Он сжал её пальцы и с трудом разлепил веки. Лицо подёрнулось в кривой улыбке, изо рта вырвался тихий стон боли.
– Ничего не делай, лежи спокойно. Надо подождать, я знаю, как это. Ты же помнишь, я всё знаю. Я никуда не уйду, никуда.
Они смотрели друг другу в глаза, странно, но ей совершенно не хотелось плакать, она улыбалась, не думая о проблемах, о трудностях лечения – всё проходит, и это пройдёт, она не сомневалась в этом.
56. Эпилог
Много лет прошло, как мне сейчас кажется, когда я решила закончить эту книгу. На самом деле прошло всего три года, а для меня как целая жизнь. Я больше не хочу писать о себе в третьем лице, достаточно, хватит взгляда со стороны и прочей ерунды. Это я, Варвара, и это моя жизнь, уместившаяся на страницах этой книги. А многие ли смогут описать свою, хотя бы в паре предложений?
Это заносчиво и, наверное, высокомерно – и мне это нравится. Я устала быть подобием себя, играть, притворятся, и к моему счастью, мои близкие позволяют мне оставаться собой. Сейчас всё расскажу.
Итак, моё желание луна выполнила, это была действительно последняя дорога в нашей жизни, больше не было ни трагедий, ни потрясений, ни даже скандалов. Простая и ровная жизнь, о которой я всю жизнь мечтала, когда рядом с тобой те, кого ты любишь, те, кто любит тебя. Это непередаваемое чувство, жить и быть любимой, и любить самой!
Я забрала Лёшу из больницы, сняла квартиру неподалёку. Неважно, сколько это стоило денег, я в них не вижу никакой ценности, если их не вкладывать в людей. Раньше я так не думала, этому меня научил Барри, неисправимый оптимист, но о нём позже.
В больнице без договора мне выдали койку, монитор, стойку для капельницы, судна и ещё много чего. Несколько раз в неделю приходила медсестра и делала перевязки, ставила капельницы, чаще не удавалось, всех забрили под ковид, забыв об остальных больных, забыв обо всём. Раз в неделю приходил врач, делал осмотр, менял назначения, учил меня ставить капельницу. Теперь я всё умею, не хуже зелёной медсестры. Ох, и досталось же Лёше от меня, но я не буду описывать подробности, зачем? Разве так важно знать, в каком жалком виде бывает человек, даже очень сильный? Я не хочу вызвать у вас жалость или ненужное сочувствие, если не понимаете, то не понимайте дальше, я рада, что эта сторона жизни прошла мимо вас, но не требуйте, никогда не требуйте ни от кого жалости и не позволяйте это себе – жалость оскорбляет, унижает того, кто в ней не нуждается. Лёша никогда не нуждался в жалости, он стойкий и сильный, мой самый любимый человек на свете! Похоже, что эта глава скоро превратится в страницу из дневника? А почему нет, разве вся книга не напоминает мой дневник?
Мы просидели в этой квартире до осени, в октябре мне удалось перевести его в Москву, как раз сняли всю эту ерунду с эпидемией, ненадолго, правда, желание власти сильнее, чем больше она может на этом заработать, и Лёша стал здоровее, на нём всё заживало, как на собаке. И тут я могу похвастаться, почему бы и нет, видели бы глаза фармацевтов в аптеках, когда я у них искала сухие травы? Многие не нашла, мне подсказали в магазине, где я обычно покупала продукты, где у них живёт ведьма, она мне всё и дала, без денег, просто отдала. Вот так бывает. А вы думали, что я забросила своё ведовство? Нет! Тысячу раз нет! Я сошла с ума, но моя мазь сработала, но самое интересное в том, что я совершенно не помню её рецепт, забыла, моментально, как перестала делать.
Мы много читали, в квартире осталась от прошлых хозяев, видимо, родителей, хорошая библиотека и проигрыватель с пластинками, как сказали хозяева, у них рука не поднялась выбросить всё это. Я читала Лёше и себе вслух утром и вечером, днём мы слушали музыку, а в перерывах я работала, готовила, кормила его с ложечки, а когда он засыпал вечером, уходила гулять по городу, сначала пешком, а потом уже и на мотоцикле объезила все углы, каждую улочку. Мне кажется, что я почти не спала в это время, обнаруживая себя на диване рядом с койкой Лёши под утро. И никто меня ни разу не останавливал, гаишники просто проезжали мимо, а иногда махали в знак привествия, привыкнув к моим ночным поездкам.
Нам особенно запомнилась одна книга, в ворохе классики, которую мы успели забыть, а вспомнив, не хотели часто дочитывать до конца, и я и Лёша влюбились в «Белые одежды». Странно, но эта книга в первый раз мне не понравилась, мне и сейчас непонятно поведение главного героя, севшего за один стол с тем, кто чуть не убил их всех. Я этого не могу принять, Лёша был ещё категоричнее. А ещё Шостакович, на пластинках. Я просто влюбилась в эту музыку, теперь мы не пропускаем ни одного концерта в Москве, я научилась не замечать людей, поэтому могу спокойно слушать музыку, ходить в театр. Часто мы ходим втроём или вчетвером: я, Лёша, Соня и Антон, Лиза не хочет, ей нравится другая музыка, другой театр, как ни странно, более классический.
У Лизы всё наладилось. За время изоляции и в наше отсутствие она жила вместе с Сергеем, они попробовали пожить вместе. Она развелась, добилась алиментов, бывший муж пытался оспорить отцовство, но его вовремя отговорили его родители, чтобы ещё больше не позорился. Лиза живёт то у Сергея, то со мной, когда он улетает в рейсы, а иногда оставляет ребёнка нам с Алексеем, чему мы безмерно рады, и не только мы.
С нами иногда живёт Каролина. Нет, я не забыла про другой мир, он жив и живёт сам по себе, без моего участия. Каролина любит играть с детьми, я иногда замечаю, что Лиза с кем-то разговаривает, играет с дочкой и Каролиной. Возможно, мне всё это кажется, Лиза не сознаётся, отмалчивается, не то считая меня сумасшедшей, не то себя. Лиза стала много и часто задумываться, она сильно изменилась.
Редко, раз в месяц, я выбираюсь на озеро с Каролиной, играю с детьми, эти три девчонки уматывают нас, заряжают радостью и весельем. Иногда просто мы сидим на берегу, обнявшись, и молчим. Наши чувства не изменились, мне кажется, что они ещё сильнее обострились, и мы не знаем, кто мы больше друг для друга. Соня меня ревнует к ней, я ничего не скрываю от неё. Мы до сих пор вместе и любим друг друга, но эта другая любовь, не то, что я чувствую к Лёше. Я знаю, что его это тревожит, порой обижает, но такова я, другой уже не будет.
Соня узнала, что её муж завёл себе любовницу, об этом ей шепнул Дрон, застукала его с молоденькой мотоциклисткой. Она не злится на него, в их жизни мало что изменилось, он обижен на неё за связь со мной, но без вопросов отдаёт супружеский долг, они не могут жить нормально, нужен скандал, конфликт, и тогда они способны осчастливить друг друга. Я очень обрадовалась, что Соня нашла общий язык сыном, Саша хороший и красивый мальчик, точнее уже не мальчик, скоро школу закончит. Она нашла в нём хорошего друга, не осуждавшего, но и не прятавшего слова за маской лицемерия и всё ему рассказала, готовясь к ненависти, получив в ответ искреннюю дружбу. Он доверяет ей теперь больше, чем отцу, измену которого он простить не может.
Ну, и как вы меня назовёте? Какой ярлык вы мне прилепите? Ну же, подумайте, не стесняйтесь! Кто я? Проститутка, лесбиянка? Гомосексуалистка или бисексуалка? Извращенка, моральный урод? У меня закончились эпитеты, но я уверена, вы припасёте для меня что-нибудь позабористее, только зря. Меня уже не волнуют чужое мнение или проклятия, наслушалась, хватит. Мне не перед кем оправдываться или извиняться, а если вы всё это время смотрели в замочную скважину, читая эту книгу, трогали мою постель, возбуждаясь от желания оскорбить или просто от желания? Кто вас заставлял это читать? Никто, а вас предупреждали, значит, вы этого хотели. Так придумайте себе ярлык, повесьте его на себя, может, он вам к лицу?
Я никого не хотела оскорбить или унизить своей книгой. Я не знаю, зачем я её написала, начиналось это всё, как терапия, и лишь теперь я понимаю, что мне она и не была нужна. Да я ведьма, да я люблю двух человек в одном мире живых – Лёшу и Соню, и Каролину, мёртвую, как и я. Но я ещё и живая, во мне борются два начала: жизнь и смерть, и моё сердце гораздо больше, чем вы думаете. Я люблю всех, всех моих близких, мою дочь Лизу, сына Диму, Марину, его жену, моих милых внуков Павлика, Машу и Катеньку. Люблю Сергея, за его любовь к Лизе, он очень строг со мной, он мне не доверяет, что-то видит, но не может понять, что. Люблю и Сансиру и её малыша, которого они назвали Алексеем Викторовичем, такой важный, непохожий ни на кого, взгляд отца, а улыбка матери.
Я люблю Вадима, пускай он и сухарь, люблю Барри, этого неисправимого оптимиста, затеявшего в нашей «новой реальности» большой проект. А я знаю, он просто не хочет возвращаться к себе в Америку, здесь он живой, как он часто говорит. Такие люди, как Барри, делают для нас порой больше, чем вся госудраственная машина, и пускай, его бизнес мал, его фабрики работают на грани рентабельности, но он даёт людям надежду, своим примером, своей жизнерадостностью, азартом, волей! А «новая реальность», что с неё толку? Я не зря ставлю её в кавычки. Нет ничего в ней нового, остался страх, его подогревают, но сейчас он стал смешон, а главное, что забывают многие, не хотят видеть ¬ поводок стал короче и жёстче, но ещё можно потрепыхаться, можно.
Я часто разговариваю об этом с Каролиной, вспоминая тех, других, которые знают о нас и боятся, угрожают. Постепенно приходит понимание того, что они правы, а мы были слишком идеалистичны. В наш запрятанный мир до сих пор пытаются прорваться вурдалаки, настоящие, из мира мёртвых, но не находят дороги, нет больше следов, нет нашего запаха. Если вы хотите найти мою горящую избушку, вам надо этого очень сильно захотеть, она недалеко. Подумайте, надо ли вам это? Что вы хотите изменить или найти? И стоит ли это искать? Посмотрите вокруг, на соседей, на братские народы – кто пришёл к власти, кто открыл своё истинное лицо, вытащил нож и ударил? Они, но они не пришли оттуда, а родились в нашем мире, они такие же живые, как и вы, с диким желанием убивать, жрать других не для продолжения жизни, а потому, что они просто этого хотят. Кто-то должен пролить
