жила, померла лет десять назад. Сначала была обычная женщина, а как дом сгорел, так она одна и выжила, все сгорели, а она выжила. Дом отстроила, но хозяйство не завела, так жила, пока земля не забрала обратно.
– Вы думаете, что я ведьма? – тихо рассмеялась Варвара.
– Я это вижу. И ты видишь, что мы с тобой по разные стороны света, – пробасила баба Клава. Варвара, не понимая почему, кивнула в знак согласия. Что-то было в этой женщине, что-то знакомое, похожее на того капитана, угрожавшего ей, как же она могла о нём забыть?
Баба Клава поставила жарить яичницу с сосисками в большой чугунной сковороде. Варвара следила за её действиями и жевала пирожки, они были вкусные, в отличие от супа, с картошкой и капустой, сочные, с кислым и слегка сладким тестом. От их вкуса казалось, что она попала в дом к доброй бабушке, которая сейчас поставит на стол большую кружку молока и уложит спать на мягкую кровать с большими пышными подушками, набитыми настоящим гусиным пером. Доброй бабушки не было, а была баба Клава, мощная, нельзя сказать, что недовольная, но осторожная, бросавшая на Варвару тревожные напряжённые взгляды, резко дёргавшая голову в сторону красного уголка, чтобы встать спиной и еле заметно подрагивать от взгляда Варвары. Интересно было то, что баба Клава ни разу не перекрестилась, глядя на красный уголок, Варваре показалось, что она высматривает там что-то другое, потемневшая от старости икона и крест виделись ей скорее ширмой, за которой скрывалась истинная вера этой женщины. Варвара взяла очередной пирожок, на неё напал здоровый аппетит, и стала всматриваться в икону, поймав на себе взволнованный взгляд бабы Клавы, отчётливо помотавшей головой, чтобы она туда не смотрела. И Варвара перестала, уставившись на печку, из которой уже пахло готовой яичницей, сковорода шкварчала, пела.
Баба Клава поставила перед Варварой сковороду с яичницей из четырёх яиц и трёх сосисок. Варвара благодарно кивнула и принялась за еду. С яичницей было покончено очень быстро, она такого от себя не ожидала, обычно с трудом съедая два яйца. Баба Клава убрала грязную посуду и поставила большую кружку с молоком. Молоко было холодное, жирное, какое бывает в домашнем хозяйстве, когда корова здоровая, но здесь не могло быть коровы, Варвара вспоминала двор, и не понимала, где можно было бы поставить корову. Сарай был слишком мал, а если бы корова и была, то точно бы дала о себе знать, да и птиц не было слышно.
– Молоко и яйца я беру в соседней деревне, у нас здесь ничего нет уже много лет, вымирает деревня, только я и дед Тихон остались живыми.
– Дед Тихон? Это к нему ведёт калитка возле бани? – спросила Варвара.
– Да, вот баню тебе затоплю и схожу к нему еды отнесу, а то старый совсем, сам ничего уже не может сделать.
– Понятно, – кивнула Варвара, допив молоко. Ей захотелось в туалет, но вряд ли здесь была нормальная уборная, скорее всего туалет был неподалёку, рядом с сараем на другом краю участка. – А почему вы не любите таких, как мы, как я? Разве мы делаем что-то плохое?
– За вами идёт много крови, за вами идёт смерть, – ответила баба Клава.
– Постойте, так можно сказать про абсолютно любого человека, – возразила Варвара.
– Всегда кто-то умирает рядом, если не умираешь первым. Вы можете конкретнее описать мне суть претензии?
Баба Клава удивлённо посмотрела на Варвару, но ничего не ответила, как-то даже испуганно посмотрев на красный уголок, а сильные пальцы смяли передник. Она суетливо убиралась на кухне, Варвара решила больше не расспрашивать хозяйку, а то ещё выкинут ночью за дверь. Странное поведение хозяйки, эти пространные разговоры, полные полунамёков, но ничего не объяснявшие, не имевшие никакого смысла, раздражали Варвару, понимавшую, что вся эта глупая болтовня в основном вызвана её внешностью, пугавшей особо суеверных и религиозных людей, видевших в ней если не слугу дьявола, то ведьму точно. Она вспомнила этих фанатиков в парке, нет, баба Клава была другая, здесь чувствовался не только страх, но и уважение. Решив больше об этом не думать, Варвара встала и пошла к выходу.
– Туалет у сарая, – крикнула ей баба Клава, собственно здесь нечего было и угадывать, Варвара не курила, и это было видно.
– Спасибо, я поняла, – прошептала Варвара, накидывая куртку и надевая ботинки. – Большое спасибо за ужин, было очень вкусно, особенно пирожки.
– Не за что здесь благодарить, –¬ в дверном проёме выросла могучая фигура бабы Клавы. – Это закон – накормить гостя, тут мы с тобой похожи, только у меня еда живых.
Сказала это баба Клава и скрылась, оставив Варвару в полном недоумении. Она вышла во двор и поковыляла к туалету типа сортир, как его было принято называть. Было холодно от ветра и колючего дождя, под ногами хлюпала жирная вязкая грязь, дорожку размыло и ноги вязли в этой грязи. В сортире было тепло и особо не воняло, кто-то налил туда едкого пахучего раствора, наподобие той жидкости, что льют в синих кабинках уличных туалетов. Она долго просидела в туалете, плотный ужин и дорога требовали уважения, и теперь невыносимо хотелось помыться.
Когда Варвара вернулась в дом, бабы Клавы в нём не было, Варвара села на лавку, ожидая хозяйку. После улицы она пригрелась в тепле и ненадолго заснула, сложив руки на столе и уронив на них отяжелевшую голову.
– Баня готова, – баба Клава потормошила Варвару, чтобы та проснулась.
– А? Я что-то уснула, –¬ прошептала Варвар. – Спасибо, а у вас есть полотенце?
– Да, я всё положила там и воды натаскала. Мойся без стеснения, полчаса тебе, думаю, хватит, если надо, то подброшу дров. Крикнешь, если что.
– Спасибо, я побежала, – улыбнулась Варвара. – А выходить-то можно или потревожу деда Тихона своим видом?
– Выходи смело, он старик подслеповатый, а если что и увидит, так будет ему радость на старости лет, не всё же ему на страшную бабу типа меня смотреть, – впервые за всё время улыбнулась баба Клава.
Варвара кивнула и поспешила в баню. Внутри было сделано всё по-старинке: небольшой предбанник, устланный чистым ковром, мыльная и собственно баня с печкой, вделанной в стену, дрова лежали аккуратно возле дверцы в предбаннике вместе с почерневшей кривой кочергой, знавшей не одно десятилетие. Баня была чистая, ярко горел свет, и Варвара без боязни разделась и сразу пошла в парилку, сев на лавку, на которой уже лежало большое полотенце. Варвара встала и поддала, вылив три ковша на камни. Окутаная горячим паром, пахнущим еловыми иголками и мёдом, она легла на лавку, закрыв глаза. Погревшись как следует, мокрая от пота, безмерно довольная, она взяла ведро с горячей водой и ушла в мыльную. Вымывшись, окатив себя из ведра, Варвара, чувстуя, что остывает, убежала в парную, просидев там до тех пор, пока не зашумело в голове.
Она вышла из бани, встав на крыльце. Холодный ветер встретил её резким порывом, обдав брызгами нескончаемого дождя. Это было очень приятно, разгорячённое тело нежилось под этим холодным душем, в голове прояснялось, а на сердце стало так спокойно, что Варвара стала напевать тихую мелодию, прилипшую к ней. Небо задвигалось, ветер разгонял облака, и Варвара увидела яркую луну, показавшуюся сквозь прорванную ткань облаков. Луна слушала её пение, серебряные лучи осветили Варвару. Она горела белым светом в темноте, пропало напряжение в левой ноге, пропала усталость и тревога. Варвара смотрела на луну, напевая мелодию, слыша, как луна вторит ей в ответ, чувствуя себя снова молодойи красивой, не замечая внимательных глаз бабы Клавы, замершей у дома и следившей за Варварой, купающейся в лунном свете.
Войдя обратно в баню, Варваре показалось, что она не одна. В парилке было жарко, она прибавила пару, вылив всю оставшуюся воду, пока не стало густо и невыносимо жарко от пара. Из-за этого пара вышла красивая девушка с большими зелёными глазами, мерцавшими в тусклом электроосвещении бани. Длиная коса была распущена и волнистыми прядями лежала на высокой груди, широкие округлые бёдра, большой улыбающийся рот с полными губами, крупный нос. Девушка взяла веник, окунула его в воду и стала стегать Варвару, громко хохоча. Варвара лежала на животе, с наслаждением закрыв глаза. Она не думала, кто это, откуда она взялась, отдавшись чужой воле своих чувств, затмевавших разум горячей волной.
Отстегав Варвару, девушка толкнула её, чтобы она легла на спину. Варвара перевернулась и получила новую порцию хлёстких ударов берёзового веника. Лавка была достаточно широкая для двух человек. Девушка отбросила веник в сторону и легла рядом, прижимаясь к Варваре горячим телом. Варвара обняла её, ласково погладив крепкие ноги, молодую упругую грудь, ловя на губах обжигающие поцелуи, нетерпеливый горячий язычок неизвестной любовницы, вздрагивавшей от каждой ласки. В голове зашумело, горячие волны окатывали её с ног до головы, теряя грань между фантазией и реальностью, лаская не то себя, не то молодую ведьмочку, демонстрировавшую Варваре длинные ровные белые клыки, легонько кусаясь, смеясь.
В дальней комнате было свежо и прохладно, тепло остывающей печи с трудом добиралось до этой комнаты, спрятанной от посторонних глаз за неприметной узкой дверью. Варвара лежала на старой кровати, знавшей ещё, наверное, лично Никиту Сергеевича. Металлическая сетка скрипела при каждом движении, два матраса были слишком мягкие, и она утопала в этой перине, будто лёжа на плотном облаке. Вернувшись из бани, до конца не понимая, что с ней произошло, внутренне осознавая, что она просто перегрелась в бане, Варвара ни о чем не думала, накрытая одеялом, вдыхая запах чистого белья, пускай и много раз стиранного. На губах ещё горели поцелуи ведьмочки из бани, а может это она сама их искусала, что больше походило на правду. Варвара слушала шум ветра за стеной и засыпала. Удивительно сложился день, ещё недавно она была в Москве, ехала по пустой дороге неизвестно куда, без точного плана, по велению сердца, а теперь лежит в деревенском доме на мягкой кровати. И ей было так легко и спокойно, совсем не тревожили шорохи за стеной, баба Клава что-то делала, ворча в полголоса, скорее всего на неё. Варвара об этом не думала, она видела в полудрёме перед собой длинное шоссе, уходившее за горизонт, к пламенеющему восходу. Это был добрый знак, хотелось в это верить, хотелось придумывать новые суеверия, строить будущее по незаметным и смешным случайностям, но строить своё будущее, счастливое и, наконец-то, спокойное. Варвара думала о том, что ей надоели трудности, что хочется уже пожить спокойно, без проблем, без драм, трагедий, боли, жить с любимыми людьми, не расставаясь, споря, ругаясь, но любя. Она мысленно построила себе это будущее, негромко рассмеялась над своей наивностью и уснула крепким сном. Телефон на столе зажужжал от входящего сообщения, потом ещё одного, и ещё, вскоре успокоившись. Она дала полный отчет о своём путешествии, не забыв рассказать Соне и Лизе про баню, где её накрыло от перегрева. Соня и Лиза в один голос просили её быть осторожнее, больше не париться так безрассудно, Варвара и сама это понимала, поздно вспомнив про рекомендации врачей, не одобрявших походы в сауну.
Рано утром Варвару разбудила баба Клава, сообщив, что машина будет через час. Варвара встала отдохнувшая,
