красками. Впереди, справа и слева от молодого человека в лучах яркого праздничного света, которые врывались внутрь через готические окна часовни, расположенные под деревянным резным потолком, стояли два стяга. На правом Луи увидел герб, имевший форму щита с лазурным полем, в котором две золотые лилии обрамляли серебряный меч с золотым эфесом острием вверх, увенчанный золотой короной. "Неужели это тетушкин герб?" - подумал пораженный юноша, глядя на "превосходнейший герб Франции".
На стяге слева был изображен всё тот же щит с лазурным полем. Красовались там и золотые лилии, но было их три и находились они в связке из трех подвесок - отличительного знака Орлеанского дома. Корона в гербе, разумеется, отсутствовала, ибо матерью графа де Дюнуа была "простая", но весьма пригожая дама Марьетт де Кани. В центре, перед кафедрой, установили белый штандарт, на котором взгляду дез Армуаза представился Спаситель с королевской лилией в одной руке и голубем в другой.
"Штандарт Девственницы, выставленный в Реймском соборе!" - пронеслось в голове Луи.
Видя, что молодой человек озирается по сторонам, Бастард, стоявший рядом с кафедрой, кашлянул и торжественно произнес:
- Луи дез Армуаз, подойдите ко мне.
Луи вздрогнул и быстро направился к сиятельному графу. При этом он едва не упал, запутавшись в длиннополом платье.
Бастард был великолепен. Его упелянд, подпоясанный, как того требовала последняя бургундская мода, широким позолоченным ремнем, имел длиннющие рукава из фландрского сукна. Эти рукава, отороченные мехом белого ягненка по фасону "жиго", красиво ниспадали, касаясь каменного пола часовни. В руках у Бастарда был старый выщербленный и тронутый ржавчиной меч. На темном лезвии рядом с эфесом Луи заметил пентограмму, составленную из иоаннитских крестов.
- Преклоните колено, - грозно скомандовал сеньор. – Луи дез Армуаз, в моей руке святой меч Фьербуа, принадлежащий Орлеанскому дому. Им поражали врагов знаменитый коннетабль славного короля Шарля Пятого Бертран дю Геклен; великий адмирал Клинье де Брибан; мой добрый отец, герцог Луи Орлеанский; превосходная принцесса Жанна, Благороднейшая Девственница Франции…
Бастард приосанился и продолжал:
- Во имя Бога, святого Михаила и святого Георгия. Храбрый Луи дез Армуаз, этим святым мечом я посвящаю вас в рыцари!
Произнеся сию торжественную формулу, Бастард с трудом поднял выщербленный клинок и коснулся им правого плеча коленопреклоненного дез Армуаза.
- Встаньте, мой дорогой шевалье дез Армуаз, - важно проговорил Бастард и повернулся к пажам: - Опояшьте рыцаря мечом!
К сияющему Луи быстро подошел румяный паж. В руках он держал кожаный пояс, на котором был укреплен рыцарский меч. Паж проворно затянул пояс на талии новоиспеченного рыцаря и поправил его упелянд.
Бастард посторонился, чтобы дать дорогу капеллану Мартину, благообразному толстяку с розовым добрым лицом.
- Поклянитесь, сын мой, быть верным вашему сеньору и храбрым в бою, - певуче проговорил капеллан.
- Клянусь! – почти закричал Луи.
- Поклянитесь, сын мой, что будете защищать святую христианскую церковь и ее служителей.
- Клянусь!
- Обещайте, сын мой, что будете презирать опасности и не бояться тягот, оказывать помощь сирым или немощным рыцарям и их семьям.
- Обещаю!
- Обещайте, сын мой, что скупость и расчетливость будут чужды вам.
- Обещаю!
Капеллан осенил Луи крестным знамением, дал поцеловать руку и, в свою очередь, посторонился перед вышедшей к племяннику дамой дез Армуаз.
Тетушка, если и не перещеголяла своим нарядом Бастарда, то и не уступила ему ни в чем. Ей необычайно шло расшитое золотым узором платье из атласной ткани и тонкого брюссельского сукна с узкими рукавами и стоячим воротником, опушенным мехом испанской кошки. Луи впервые видел свою тетушку в таком роскошном одеянии.
Тетя Жанна смахнула слезу и, не говоря ни слова, протянула племяннику золотые шпоры. Потом она обняла его и прошептала:
- Пострафляю фас, милий Луи. Бутте плакорасумни и помните обо мне – федь я фсекта любила фас, мой торокой!
Пажи подвели к обнявшимся тете и племяннику графа Дюнуа.
- Ну же, мадам, я тоже обязан обнять нашего шевалье. Этого требуют правила! – по своему обыкновению насмешливо произнес Бастард.
Пир по случаю посвящения Луи дез Армуаза в рыцари был в самом разгаре. Гости, съехавшиеся со всего Герцогства Барского, за исключением самого герцога, находившегося при дворе Бургундца, успели отведать оленины и медвежатины и перешли к жареным гусям и запеченным перепелам, украшенным пучками спаржи. Красное вино из Бордо сменилось местным белым, а разговоры шутками и смехом. Разрумянившаяся и счастливая тетя то и дело выходила к поварам: она лично следила за тем, чтобы Бастарду и наиболее знатным гостям подавались самые аппетитные куски правых передних частей туш.
- Должен вам, сказать, мой дорогой шевалье, - не очень внятно говорил Бастард, жевавший запеченную в меде перепелку, - что ваши трюки с молотом просто изумляют.
Граф де Дюнуа имел в виду продемонстрированное Луи после церемонии посвящения в рыцари искусство владения этим боевым оружием.
Поверьте, молодой человек, - продолжал он, - я видел немало поединков, да и сам побывал в сотне жарких дел, меня трудно удивить умением жонглировать оружием, но то, что вы продемонстрировали, впечатляет. Теперь я охотно верю, что вы могли победить половину ваших врагов в поединке у Ми-Вуа.
- Благодарю вас, монсеньор, - вежливо склонил голову польщенный Луи, - однако мне до сих пор неизвестны подробности боя после того, как…
- Как вам чуть не проломили голову, - быстро и ехидно договорил за дез Армуаза Бастард. – Как, разве ваша тетушка не раскрыла вам тайну вашего чудесного спасения?
- Нет, монсеньор, - покачал головой Луи, - она лишь сказала, что меня спас святой Михаил-архангел.
- Ах, ну да, разумеется, - охотно подтвердил Бастард. – Кстати, как называется местное вино? - невинным тоном спросил он, увидев, что слуга наполняет его кубок.
- Валь-де-Барруа, монсеньор, - с готовностью ответил молодой человек.
Бастард поднял кубок и негромко сострил:
- Ну что же, выпьем «Долину Барруа» за ваше чудесное спасенье в бою у Ми-Вуа! – а затем так же негромко добавил: - Вы действительно хотите знать эти, так называемые подробности?
- Хочу, монсеньор, - недоуменно пожав плечами, ответил дез Армуаз.
Бастард усмехнулся, покрутил ус и заговорщическим тоном прошептал:
- Ну, так слушайте.
Граф де Дюнуа изящно помахал пальцами, чтобы дать высохнуть перепелиному жиру и наклонился к самому уху юноши.
- Пока вы ловко водили за нос двух фризов, а де Бо-Мануар - он, кстати, как и вы еще не вполне оправился от ран... - так вот, пока мессир маршал мужественно выдерживал благодаря своим толедским доспехам натиск сэра Роберта Ноллиса…наш славный Рене, благородный маркиз де Монтобан («а, это тот, стоявший под стягом!» - сообразил Луи), решился на неблагородный поступок. Рене, видимо, не без основания полагал, что всех вас ждало неизбежное поражение, ибо в таких поединках перевес в два бойца обычно решает дело. Итак, передают, что наш прекрасный маркиз незаметно – я, правда, с трудом себе представляю, как это могло пройти незамеченным, - улизнул с поля боя, добрался до коновязей и потребовал своего ганноверского жеребца. Усевшись в седло, он вонзил золотые шпоры в бока застоявшегося скакуна и молча бросился на врага. Через несколько мгновений, в одно из которых вы, шевалье, неосмотрительно пропустили удар топором в голову, де Монтобан, врезался в толпу «англичан» и сбил семерых с ног. Жеребец маркиза продолжал свое движение, и наш доблестный Рене на хорошей рыси прорвал заграждение из кустов ракиты и ускакал по дороге на Жослен.
Надо отдать должное вашим соратникам: они в отличие от «англичан» не растерялись и живо прикончили поваленных де Монтобаном врагов. Остальные «англичане» образовали круг и для приличия немного посопротивлялись. Наконец, страдавший от ран сэр Роберт Ноллис, к которому перешло командование своей партией, мужественным голосом объявил о сдаче и попросил пощады, которая была великодушно дарована сидевшим поодаль мессиром маршалом де Бо-Мануаром (у него отнялись ноги)...
- Вот, что мне рассказали очевидцы этой схватки, - завершил свой краткий рассказ Бастард.
- Но маркиз, что сталось с ним? – спросил ошеломленный дез Армуаз.
Бастард усмехнулся, смакуя Валь-де-Барруа.
- Он исчез. Одни говорят, что наш славный Рене уехал в Константинополь, другие якобы видели мессира маркиза на службе у албанского принца Александра. Между прочим, де Монтобан оставил жену, говорят прехорошенькую, с двумя детьми.
Бастард лукаво прищурился:
- Кстати, вам, как рыцарю, следует выбрать даму сердца.
Дез Армуаз покраснел:
- Так, значит, я обязан жизнью нечестию маркиза?
- Не переживайте, шевалье, - Бастард легонько похлопал Луи по плечу, - это жизнь, а в жизни подчас случаются удивительные вещи! Да вот, например, реликвия нашего Дома – меч Фьербуа, которым я имел честь коснуться вашего поистине рыцарского плеча. Не знаю, откуда Дева прослышала о нем, но нашему прекрасному королю Шарлю пришлось распорядиться передать ей этот священный меч. И вот, представьте, Жанна, будучи доброй христианкой, в ночь перед атакой на бастиду Сен-Лу, собрала все свое воинство и порекомендовала бойцам исповедаться и причаститься. Сама же она удалилась в свой шатер, дабы принять таинство святой евхаристии от брата Жерома. Между тем воины вместо того, чтобы сделать что-нибудь богоугодное, затащили в лагерь пару сотен маркитанток и занялись с ними самым примитивным развратом, ибо любой иной разврат, как известно, – удел знатных господ.
Когда Девственница, совершив очистительный обряд и воспылав надеждой увидеть подле себя свое праведное войско, вышла вместе с братом Жеромом из шатра к белой хоругви, под которой уже стоял целый отряд священников, она узрела вдали лишь пару скотинок о двух спинках да услышала сладострастные вопли, раздававшиеся из палаток.
Граф де Дюнуа с удовольствием отпил из кубка сладковатое белое вино.
- Девственница рассвирепела. Она приказала д’Олону, своему здоровенному оруженосцу, подвести коня, затем потребовала меч Фьербуа, обнажила его и с возгласом «Я искореню блуд!» стала гоняться по всему лагерю за продажными девками. Молодой человек, это было незабываемое зрелище: между палатками, отчаянно визжа, носились голые маркитантки, а Жанна настигала их и безжалостно шлепала святым мечом. Разумеется, удары наносились плашмя, по спинам пышнотелых красавиц и аппетитным местам ниже их спин. Вы, не поверите, шевалье, но меч пострадал! Какие же надо было иметь хребты и ягодицы, чтобы повредить толедскую сталь!..
- Монсеньор, уймитес! – неожиданно выросла перед увлекшимся графом рассерженная дама дез Армуаз. - Фам толшно битт ститно говоритт такую похабшшину нашему молотому шевалье!
Бастард невольно съежился и даже прикрыл голову руками, словно ожидая тетиного удара.
- Узнаю вас, мадам, - моргая, произнес он и, пережив испуг, смущенно добавил, - не сердитесь, прошу вас… Вам, полагаю, не хуже меня известно, что даже наш добрый король Шарль написал Девственнице письмо, в котором
