насколько мог, быстро перебежал через неё на другую сторону, надеясь, что запаха при беге останется меньше. Пробежав метров триста, трудно в тайге бегать, перешел на шаг и стал подниматься на сопку, под которой и рыли тоннель. Беглец надеялся, что до вечерней проверки его не хватятся, а ночью он пойдет уже по топям, которые хотя еще не отмёрзли, в отличие от рек, но уже могли быть опасны. Он шел весь день, останавливаясь лишь дать небольшой отдых уставшим ногам, да пожевать чудом оставшиеся прошлогодние ягоды рябины, за зиму потерявшие свою горечь, и даже ставшие приятно-сладковатыми. Когда только стало темнеть, путник выбрал большой поваленный кедр и растянувшись на его стволе, дал возможность короткого сна. Сколько он спал, трудно было определить, но если бы он не пошевелился во сне и не свалился с дерева, может, спал бы дольше. Захотелось вновь забраться на дерево и продолжить, но уже начал пробирать вечерний холод. Надо идти.
Ночь была, на его счастье, лунной и это позволяло идти, осторожно выбирая путь по болотным кочкам. Больше всего Михаил боялся волков или медведя-шатуна. Ночь казалась ещё более бесконечной, чем день. А когда небо стало светлеть, он вдруг почувствовал в себе силы, которые казалось, были полностью отданы побегу.
Вот и солнце – ночь кончилась. Теперь путник искал сухое место для отдыха. Впереди показался просвет – лесная поляна. Едва обойдя большую, покрытую от древности мхом ель, Михаил замер – на том конце поляны стоял красавец-олень. Лесной богатырь, с головой, украшенной сложной короной рогов, шумно пил воду из лужи. Собственно, этот звук поначалу и услышал Михаил, и сейчас, повинуясь то ли голоду, то ли охотничьему инстинкту, он еще крепче сжал топор. Что делать дальше? Подкрасться и броситься на зверя? Врасплох застать не удастся, а удар рогов двухсоткилограммового животного опасен даже медведю. Бросить топор издалека? Даже самый точный удар может ранить зверя, и не более того.
Михаил медленно и спокойно вышел на поляну, глядя на оленя. Лесной красавец бросил пить и поднял свою роскошную голову, глядя на человека. Затем он наклонил голову и направив рога на противника, сделал шаг вперед. Михаил медленно и уверено шёл вперед, не останавливаясь. Чувство отчаянного куража охватило его. А вдруг его можно забить топором? Только бить надо не острием, которое застрянет в крепком черепе, а обухом, целясь между рогов. Олень замер, глядя на противника большими черными глазами, а затем сделал шаг в сторону и исчез в чаще.
– Непуганое зверьё, – улыбнулся Михаил, подойдя к той луже, из которой только что пил зверь. Только сейчас он понял, какому риску подвергался. Лужа была наполнена чистой водой, в которой, как в прозрачном зеркале, отражались вечнозеленые ели и голубое небо. Михаил опустился на корточки и опираясь на руки, припал ртом к чистой и холодной воде. Кишечных инфекций он не боялся – холера и дизентерия до Сибири могли дойти только с человеком. Вытерев рот рукой и растерев лоб влажной и холодной ладонью, осмотрелся. Поляна была сухой. Быстро нарубив елового лапника, Михаил лег на него, свернулся калачиком и закрыв голову воротником ватника, сразу заснул.
***
Проснулся по лагерному быстро, посмотрел на солнце. Оно клонилось к закату. Проспал лучшее время! Ничего не успеваю. Неожиданно пришло спокойствие и уверенность – если погоня не нашла, значит далеко и шансы на свободу растут. Теперь главной целью беглеца было найти реку. Пока голодный желудок и ослабевшее тело не заставят съесть несколько сухарей, припасенных на крайний случай. В реке можно наловить рыбы – то чем он собирался питаться в ближайшее время. Собственно, Сибирь, да и Русь заселялись народами по руслам рек – других дорог среди бескрайних лесов не было. Но у тех дальних предков, помимо рыбы, водившейся в изобилии в реках, была рожь и другие злаки, домашние животные и птицы.
Теперь когда его мысли были направлены на спасение, из головы не выходило то ночное видение в карцере с которого все и началось. Что это было? Случайность исключаем – он не первый, кому пришла тигрица. Но, что это? Реальность? И почему какие то загадки, главная из которых ответ тигрицы: «Только не со мной»?
- В любом случае, я свободен. Наверное, - пришел к выводу беглец, - она сделала свое дело, освободив и больше не нужна. Спасибо, Белая Тигрица! - поклон в ту сторону, откуда он пришел. – Доведи до конца. Я твой должник. – развел широко руки, показывая всю свою открытость и преданность тунгусскому божеству, реальному или придуманному.
Тут его слух уловил далекое журчание воды. Река! Еще одна удача! Пробравшись сквозь заросли багульника, увидел долгожданную речную ленту. Теперь надо перебраться на другой берег, что бы окончательно спутать следы. Михаил стал искать место для переправы. Река была не большая, метров тридцать в ширину, но брод в незнакомой река найти трудно, а вода ледяная и главное - дно покрыто льдом практически до июня. Северные реки замерзают со дна, тому причина – вечная мерзлота. И донный лед еще долго тает.
Вскоре Михаил нашел место, где можно было перебраться на другой берег. С его стороны берег не был пологим – небольшой обрыв, течение ударяло в берег и разворачивалось так, что в любом случае его должно было вынести на небольшой песчаный плес на противоположной стороне. Глубина его не беспокоила – проплыть тридцать метров в холодной воде для него не было затруднением. Раздевшись донага и плотно все увязав: в середине сапоги со спичками и топор, он поднял свой ценный груз над голову и шагнул в воду. У берега, как он и предполагал, оказалось глубоко, но не слишком – почти по грудь. Перевернувшись на спину и держа одежду двумя руками, поплыл, гребя лишь одними ногами. Быстрая вода подхватила его и понесла к противоположному берегу. Уже через полминуты Михаил сделал попытку достать дна и достал, ощутив под ногами гладкий лед. Он встал на него и осторожно стал скользить по нему стопами к берегу. Течение сносило его, но расчет оказался правильным – сносило на отмель. Еще немного и он оказался на песке. Пальцы ног были белыми и ныли от холода. Тело холода не чувствовало, даже одеваться не хотелось. Михаил попрыгал на сухом месте отряхиваясь и согреваясь. Забрался на поваленную сосну – все же теплее, стал неторопливо одеваться, быстро не получалось на мокрое тело. Наконец оделся и стал прыгать, хлопая руками по бокам. Тело согрелось быстро – собственно, холодная вода не успев охладить тело, дала ему заряд бодрости. Лишь пальцы ног были по прежнему холодными.
Первое что хотелось сделать беглецу – развести огонь. Но голод требовал поиска пищи. Вот река. В ней рыба. Сейчас необходимо сделать острогу – длинную прямую палку с острым раздвоенным концом, которая одновременно годилась и для битья крупной рыбы и обороны от хищных животных. Он стал мастерить из своего копья острогу – разрезал острие на три части и гибкой ивовой веткой перевязал их, что бы получился трезубец. Так себе орудие, но другого не было.
Пока рыболов мастерил треногу, солнце спустилось и спряталось за деревья. На ловлю осталось немного времени. Вооружившись острогой и выбирая удобное для ловли место, Михаил обнаружил неожиданную трудность – река замутнена прошедшим накануне дождем. И сейчас в наступающей вечерней темноте о рыбной ловле речи быть не могло. Побродив еще немного по берегу, Михаил вздохнул и стал готовится к ночлегу. Найдя подходящие место в чаще, хотя берег реки интереснее, но это очередная предосторожность, собрав сухих ветвей и мха, Михаил с одно спички разжег костер. Следующих полчаса беглец занимался сбором хвороста. Костер горел у поваленной лиственницы, на чем голом стволе можно было и расположится для сна. Когда, наконец, было собрано достаточное количество дров, что бы поддерживать огонь всю ночь, путник сел на лиственницу, вытянув зудящие от усталости ноги. О голоде и пустом желудке он старался не думать. Конечно, можно достать сухари и к радости тепла добавить радость еды, но не известно, что ждет впереди. И тут Михаил подумал, что одним из самых замечательных изобретений человечества, наравне со спичками и топором, которые у него есть, является котелок или кружка, вообще любая емкость, в которой можно было приготовить чай. Ах, как сейчас ему недоставало чашки горячего крепкого и сладкого чая! Чая хотелось больше чем еды, о которой, он сейчас старался не думать. Полжизни бы отдал, за крепкий чай в простой металлической кружке, которую и в руках то держать не возможно, не говоря о том, что касаться ее горячих краев жадными сухими губами!
Рука сама потянулась к сухарям, лежавшим за пазухой. Аккуратно развернул серое от грязи, некогда белое вафельное полотенце и внимательно рассмотрел 12 твердых легких кусках серого хлеба. Понюхал. Это конечно не тот пахучий черный хлебозавода №3, но это жизнь. Они даже крошек не оставляли. Мало запас.
Два отложил в сторону, остальные завернул и засунул обратно. Один позже съест сам. Второй сжал до боли в суставах ладони. Тот разломился на три куска. Встал и вытянув руки над огнем стал медленно перетирать три маленьких куска хлеба. Запахло подгоревшим хлебом.
- Это тебе жертва, Белая Тигрица. Кусок сухаря – разве это жертва для тебя за мое спасение? Но, для меня он ценнее куска золота – это моя жизнь. Прими его Великий дух! Будет время, будет большая жертва. Благодарю за все!
***
Последним пришёл Тэнгэриин Боо – великий шаман. Избранник духов. Он серьезен и горд. Все тунгусы знают, что духи Неба и Земли подвластны ему. Он привлекает добрых духов охранять очаг, помогать в охоте, беречь оленей. Изгоняет злых духов, от которых болеет и умирает человек, если злой дух вошел в него. Относит жертвы духам в Верхний и Нижний миры и разговаривает с душами умерших. Тэнгэриин Боо может превращаться в зверей или птиц, быть сразу в разных местах и знать будущее. Великий шаман поддерживает равновесие. Когда болезни, неудачи или бесплодие угрожают роду – шаман должен понять причины и исправить положение.
Медвежья шкура, сшитая комбинезоном по фигуре. В руках бубен и колотушка из медвежьей лапы. Медвежья морда закрывает голову. На шее ожерелье из медвежьих клыков и когтей с золотой фигуркой медведя и шаманские зеркала «толли», в которых он видит другой мир. На спине – металлические обереги, на руках медные браслеты.
Рядом с Тэнгэриин Боо встали два помощника из его рода Буюндя (Дикий олень) и Хэлургэн (Железо).
Великий шаман зажигает священный огонь и произносит: "Огонь не имеет конца!». Бросает в очаг горсть сушенных листьев болотного багульника и воздух наполняется одурманивающим запахом.
Шаман поцеловал медвежью лапу, – прости брат, не усмотрел за тобой. Иди себе с миром. Мы принесем тебе жертву. Я буду тебя навещать в царстве духов. Орочоны-охотники с трепетом смотрели на хозяина тайги и были в предвкушении священного ритуала, они верили, что душа медведя не гибнет, а какое-то время остаётся в лесу. Вскоре она обязательно переселится в другого медведя, и тем самым тонкие природные балансы не будут нарушены.
Тэнгэриин Боо вышел в центр круга.
- О, сородичи мои, друзья! Народ мой — кровь, душа сердца! Бубен
