грузное тело. Шаман делает всё, чтобы прижать Хадиуля к земле, но выносливый юноша, приподнявшись, откидывается на спину, привалив противника – быстрый поворот и соперник лежит, прижатый к земле его мускулистым телом. Шаман сжимает грудь юноши, стараясь задушить его. Юноша упирается локтем под дых противника. Тот опускает уставшие руки. Победа Ходиуля!
Он вскакивает и радостно кричит. Толпа отвечает ему такими же радостными криками. Халанго бежит навстречу и обнимает жениха. Шаман поднимается и идет прочь. На его пути стоит юноша с копьем в руках. Шаман вырывает копье и несется на стоящего к нему боком победителя, обнимающего невесту. Хадиуль видит бегущего шамана, вырывает из-за пояса стоящего рядом охотника нож и бросает во врага. Острое лезвие входит до конца в горло коварного шамана.
***
Наступившая в тайге ночь было тиха и спокойна. Но странник, который впервые за три ночи спал в постели, а не на земле, не находил покоя. Вначале ему снился лагерь, лай собак, чёртов туннель, а потом приснился тунгус, который говорил ему: «Это мой чум. Уходи отсюда». Тунгус во сне был настолько зол и страшен, что Михаил проснулся.
Долго не мог понять, где он. Сел, протер лицо. Вздохнул и вышел на воздух.
– И все же это свобода! – радостно сказал он в таинственную темноту леса.
Вернулся и укрывшись с головой, заснул. Но от тунгуса избавиться не удалось. Он опять явился и стал говорить о том, что он великий шаман и погубит Михаила.
Утро Михаил встретил с головной болью.
– Ну и ночка… Пойду-ка на охоту.
За три дня похода, кроме красавца оленя, он видел много всякого зверья от бурундуков и белок, которые его совершенно не боялись. Несколько раз зайцы выскакивали прямо из-под ног. Михаил взял лук со стрелами, имевшие железные наконечники и силки. Это показалось ему забавным. Он твердо решил воздержаться от выстрелов, пока будет здесь. Задерживаться тоже не стоит. Погоня возможно где-то рядом. Еще день, и ухожу!
Силки расставил на тропинках, по которым могли пробегать зайцы. Изрядно потрудился, натягивая тетиву на лук. Выбрав трухлявый пень упавшей ольхи, стал пристреливать лук. Лук вполне был пригоден. Результатами стрельбы, он легко попадал в пень с пятидесяти шагов, остался доволен. Теперь нужна была цель.
Осторожно пробираясь вдоль берега реки, заметил двух уток. Утки или его не боялись, или не заметили, подпустив достаточно близко. Можно было просто прибить камнем. К тому же, они находились на его берегу и переплывать на тот берег будет не нужно. Удача была на его стороне.
Осторожно натянул лук, стараясь не спугнуть добычу. Стрела, оставив легкий свист, попала утке в шею. Птица уронила голову и закружилась в агонии. Вторая с криком взлетела. Михаил метнулся к добыче и луком притянул дичь к берегу. К этому времени она затихла. Голова весела почти на одной коже. Стрела перебила позвоночник.
– Ничего себе, каменный век! Отличный выстрел. Так и человека запросто. – Пройдя вниз по течению, куда вода снесла стрелу, достал ее из воды.
– Спасибо духи, вы добры ко мне. – Михаил не знал тунгусских ритуалов, поэтому просто отрезал утке голову и бросил её в реку.
Доев вчерашнюю уху, всласть поспал, наверстав упущенное. После отдыха ощипал и разделал утку. Опыта приготовления на открытом огне у него не было, да в этом и не было необходимости, поэтому сварил её, получив при этом два литра наваристого бульона.
Остаток дня потратил на разбор вещей и сборы. На ужин выпил лишь 50 граммов спирта, разведенного водой в равной пропорции.
– Эх, хлеба бы, – принялся за утку.
Ночью опять был тот же тревожный сон, заставивший проснуться – опять явился тунгус и говорил Михаилу, что он шаман и вновь выгонял из чума.
– Достал, однако! – с досадой почти крикнул, проснувшись, Михаил. Он понимал, что это дух умершего хозяина чума. – Злой ты человек, не гостеприимный. Завтра уйду. Дай поспать.
Промучившись всю ночь, гость заснул лишь под утро.
– Надо, что-то с этим делать! – решил Михаил, проснувшись, когда солнце уже было высоко.
Он открыл сундук и достал сшитый из медвежьей шкуры балахон. Достал шапку со страшной маской. Разделся и натянул балахон на себя.
- Ладно сшита, – с иронией сказал Михаил, погладив мех на груди. Хозяин был такой же полноты, что и Михаил, но ростом поменьше, руки торчали из рукавов. Шапка с ужасной маской была даже немного велика. Обрядившись в шаманский костюм, Михаил снял со стены бубен.
– Ну, шаман, держись!
Он застучал ритмично в бубен, прислушиваясь к его глухому звуку.
– Я шаман, я шаман, – повторял он, импровизируя на ходу, – а ты, тунгус, уходи. Однако здесь места маловато.
Выбравшись на лужайку, усилил ритм и стал ходить вокруг столба с медвежьим черепом, повторяя неизвестно откуда-то взявшийся куплет: «Ох, чух-чух-чух, разгорелся наш утюг!». Вспомнил, что исламские дервиши вводят себя в состояние транса кружением на месте. Застучал еще сильнее и стал кружится, выкрикивая: «О! А! О!» и прочее, что приходило в голову. Вскоре и в голове всё уже кружилось тоже. Дождавшись момента, когда уже вообще невозможно было удержаться на ногах, упал на спину, раскинув руки и ноги, радостно улыбаясь возможности делать, что хочется, даже вот так дурачиться.
Но его веселье было прервано внезапными женскими причитаниями. Михаил вскочил на колени и сняв маску, увидел перед собой сидящую на корточках лицом вниз тунгуску. Он не видел, как она подошла – кружился с закрытыми глазами. А она явно приняла его за шамана и сейчас обращалась с какой-то просьбой на своем языке.
– Ты кто? – смущенно спросил он.
Девушка приподняла голову и тут же в ужасе опустила её, увидев незнакомое европейское лицо. Она простерла руки вперед и быстро заговорила на своем языке.
– Эй! Ты это брось. – Михаил пытался поднять ее за плечи, но девушка прятала лицо вниз. – Я не шаман. И языка вашего не знаю. По-русски понимаешь?
Он схватил девушку за плечи и поднял лицом к себе. Михаил уже давно не видел женщин, и сейчас, касаясь хрупких плеч девушки, почувствовал, как его вдруг захлестнуло давно забытое чувство нежности. Захотелось обнять и успокоить. Женщина подняла голову. Михаил ожидал увидеть смуглое и плоское лицо, но тунгуска была белокожа и лунолика, словно сошедшая с древних гравюр китайская принцесса. Правильные черты и выразительный рот делали лицо очень миловидным. Но самыми удивительными были её глаза, поразившие Михаила. Широкая переносица, чуть нарушая общую гармонию, разделяла далеко расставленные раскосые глаза, делая лицо похожим на кошачье. Эффект кошачьих глаз усиливали жёлто-зеленые зрачки. Этот взгляд большой кошки завораживал, не отпускал, манил тайной, в которой, кажется, скрывался смысл всей земной жизни.
– Не шаман я. Не шаман. Я русский. Михаил Журавлёв. Ты по-русски понимаешь?
– Понимаешь, – то ли ответила, то ли спросила девушка. – Михаил Журавлёв.
– Да-да. Михаил Журавлёв. Русский, – постучал себя по груди Михаил.
– Ты не шаман?
– Нет. Так, подурачиться хотел. Вот даже маску надел. Смешно. Как тебя зовут?
– Смешно, – повторила девушка. Её симпатичное лицо приняло взволнованное выражение. Видно, она когда-то знала русский язык и сейчас вспоминала. – Я Сардана, – она так же, как Михаил, постучала себя по груди. Ты не Боо?
– Я Михаил. Ты – Сардана. А кто Боо?
– Шаман. И в тебя не вселился шаман Боо?
– Нет, не вселился. Говорю тебе – дурачился. Ля-ля, ля-ля… Напугал тебя, да?
– Нет. Не напугал. Я невеста Тэнгэриин Боо. В тебя точно не вселился дух Боо?
– Нет. Но ночью мне снился какой-то шаман. Может, как ты говоришь, это и есть Боо. А шаман твой вон там в гробу лежит. Вернее, косточки от него. Пойдём, покажу. И рядом с ним две невесты. Одна в чуме лежала, я положил в гроб, согласно вашим обычаям, – похвастался Михаил.
Девушка легко вскочила, и Михаил отвел уже переставшую бояться незнакомку к импровизированному кладбищу. Гроб висел высоко и незнакомка снизу старалась увидеть что-то в щели между досками.
- Разрешите! - Михаил внезапно для девушки схватил ее и посадил себе на плечо.
- Ага. – Сказала девушка, уцепилась за край гроба и приподняла доску. - Дарима. Сестра моя.
- Соболезную. – Михаил опустил девушку обратно.
Та упала на колени и быстро заговорила на своем языке, не переставая кланяться и повторяя иногда «Тэнгэриин Боо».
Михаил не мешал, чуть отойдя в сторону и наблюдая за происходящим. Девушка распростерлась на земле и полежав немного, встала и подошла к Михаилу.
– Ну, видишь, одни косточки остались от твоего шамана, – сказал он, придав своему голосу некоторую печаль, хотя был чрезвычайно рад встрече.
– Нет. Боо не умер. Его дух рядом. Он говорил со мной. И являлся тебе.
– Ну, это я уже понял. – Неизвестно от чего по телу Михаила прошла волна мурашек. Девушка пошла к чуму. Михаил последовал за ней, с удовольствием глядя на ее быструю, грациозную походку.
– Будешь спирт? Тебе надо выпить, – предложил в чуме Михаил девушке, осмотревшей всё вокруг и теперь находящейся в глубокой задумчивости. Он быстро налил граммов пятьдесят, развел водой один к трём и подал ей кружку. Мелькнула мысль: «Неплохо для начала». Улыбнулся.
– На. И уткой закуси. Хлеба, правда, нет.
Та молча взяла кружку, опустила туда мизинец, намочила его и вытащив, разбросала капли во все стороны, произнося непонятное Михаилу заклинание.
- Я тоже так делал, – радостно улыбнулся Михаил.
Девушка кивнула и, морщась, сделала три глотка. Затем протянула кружку Михаилу.
– Да он не крепкий, разведен для дам. Ну, за усопших! – допил оставшуюся половину.
Они принялись за утку, бросая друг на друга любопытные взгляды.
– Ну, рассказывай, красотка! Люблю за обедом интересные истории, – пошутил Михаил.
– Тэнгэриин Боо - великий шаман, – начала гостья. Алкоголь действовал или перестала волноваться. - Жил здесь. К нему приходили тунгусы из разных родов. Давно был медвежий праздника. Боо был на нём и много камлал, а еще больше пил водки. Напившись, он сказал моему деду, что выбрал себе невесту. Холонго. И хочет женится на ней. Холонго была невестой моего брата. Брат не захотел отдавать Холонго и убил в ссоре Боо. Честно убил. Все видели. Это очень плохо. Убить кого-то на празднике. Тем более шамана. Боо принесли сюда, к его чуму, совершили все почести и оставили. Но к нам пришли беды. Олени стали умирать. Холонго родила мёртвого первенца. Медведь задрал её брата. И наш род откочевал.
Боо во сне явился моему деду и потребовал отдать Холонго. Но Холонго вышла замуж за Ходиуля и уже родила ему второго ребенка. Мою сестру Эржену собрали и отправили сюда.
– Это жестоко! – возмутился Михаил.
– Что-то надо было делать, – покорно опустила голову рассказчица. – Больше её никто не видел. Её кости лежат рядом с костями шамана. Несчастья прекратились. Три года назад отцу опять явился Боо и потребовал себе новую невесту. Отец послал Дариму. Её ты и нашел здесь. А в этом году медведь-шатун чуть не задрал моего отца. Я поняла, что шаман опять требовал жертву, но отец не хотел никого отдавать и за это шаман хочет его убить. Я старшая дочь. Я собралась и пришла к Боо, чтобы стать его невестой.
– Но ведь он давно помер! А ты должна жить! Ты красивая молодая девушка. Тебе надо замуж и рожать детей.
– Я уже стара – мне
