крови.
— Но он не мой сын, — очи Ольги сверкнули гневом. — Хозяином Руси должен быть ты, Святослав!
— Да, но он же твой ближний, — в словах сына прозвучала насмешка, - Тем более что он христианин — все дни в церкви проводит. Как же тогда «возлюби ближнего своего»? Или «любите врагов своих»?
— Но я же люблю твоего сына Владимира. Только сын ли он тебе?
— Сын, — убеждённо сказал Святослав, — все трое, мои сыновья.
— Да тут, может быть, каждый второй — твой. Мало ли ты девок-то перепортил?
— Много ли мало — не считал. Не твоего это ума дело, мать. Кто меня может обвинить, что я испортил дочь князя, боярина, дружинника или, даже, простого смерда? Никто. А холопки? На то они и холопки. Кто их не пользовал? Родят дитё — сами свободные станут. Только куда они уйдут? Да и сыновья их дружинниками станут. Глядишь, разбогатеют, сами холопами владеть будут. А на Малушу кто посмеет даже взглянуть? Все знают, что это моя женщина. Да и сама она разве посмеет? Владимир мой сын, это точно.
— Всё равно — он внук убийцы моего мужа.
— Но древляне хотели возместить тебе потерю мужа. Они предлагали тебе своего князя в мужья. Что же ты не согласилась? Возлюбила бы врага своего.
— Согласившись, я бы потеряла власть над Киевом.
— Получается, что нельзя любить врагов своих. И ближних своих полюбить невозможно. И Бога своего. Перуну или Хорсу (14. Перун — бог грозы и грома, Хорс — бог солнца у славян) безразлично любят его или нет. Солнце светит для всех одинаково. И молния сверкает, и гром гремит одинаково — нравиться это кому-нибудь или нет. А твой Бог требует именно любви, а сам может сделать тебе что-то не хорошее, как Иову (15. Иов — библейский персонаж, которого бог испытывал, насылая на него несчастья).
— Ты читал Библию, Святослав?
— Что тебя удивляет? Книга занимательная, там войны, походы. Интересно.
— Иов Бога не предал и не хулил его, и Бог ему всё воздал.
— Я знаю. Но сначала унизил и растоптал! А вот ты наших богов предала.
— Нет. Я поверила в истинного Бога.
— Пусть так. Но если мы примем веру греков, то греки и будут нами править. - Святослав гневно сверкнул голубыми глазами. - Разве не так? Через своих священников.
Ах, как он был красив в гневе! Княгиня невольно залюбовалась своим сыном.
— Не так, — спокойно, но твёрдо сказала Ольга. - Но многие думают так же, как и ты. Но это не так. Греческие священнослужители не вмешиваются в дела власти. Это римские священники вмешиваются. Немцы. Но, сюда в Киев, мы их не пускаем. Ты знаешь. Такое же крещение от немцев принимают твои любимые норманны и угры тоже. И древляне получили крещение от немцев. Их и дразнят немцами.
— А разве не один у греков и немцев Бог? Разве не все они рабы Распятого Мертвеца?
— Не смей так говорить о Господе! Он смертью смерть попрал!
— Извини, я не хотел тебя обидеть.
— А отличаются многим. Службой Богу отличаются. Вера-то едина. И церковь едина (16. Раскол церквей на православную и католическую произошёл в 1054 году). Но… Кроме вселенского собора, западная церковь подчиняется главному священнику, что в Риме сидит, Папой называется, они считают, что бог понимает только три языка: латинский, еврейский и греческий. И вмешиваются в дела княжеской власти, ибо говорят, что власть Папы должна распространяться, как на души подданных, так и на их тела.
— Ого!
— Да! А греки считают, что Бог понимает все языки, так как он их сам создал и службу ведут на местных языках. И в дела власти не вмешиваются. Ибо как сказано в Святом писании: «Отдайте Богу богово, а кесарю кесарево».
— Ну, хорошо. А князь твой, Илья Муравец, он не вмешивается во власть? Не смущайся, мать. Я не малое дитё. Я всё понимаю и не осуждаю. Только за тобой, за делами твоими, угадывается мужчина. Всё, что ты делаешь для нашей земли, наверняка его задумки?
— Задумки-то его, да не все. А дела-то мои. По ним меня знают. Не его.
— Рад за тебя. Только Моравию-то, мы потеряли. Не сумели удержать, а вера в их Бога у тебя осталась.
— И я не жалею.
— Хорошо. Но, что ты хочешь от меня? Помощи? Какой? До сих пор ты не очень-то подпускала меня к управлению землёй. Всё сама да сама.
— Потому, что ты больше любишь махать мечом, чем думать.
— Думать я, мать, тоже люблю и уме. Как я понимаю, понадобился меч.
— Ты знаешь, - помолчав, уже спокойно сказала княгиня, - почему товары из Персии и вообще с Востока в торгу у нас в Киеве такие дорогие?
— Нет.
— Потому что товар не идёт прямо в Киев. А поступает, сначала, в хазарский Итиль. Там его перекупают булгарские купцы и везут к себе в Булгар (17. Столица Волжской Булгарии. Булгары одни из предков современных казанских татар). Там его покупают новгородцы. И уже из Новгорода он приходит к нам. Путь длинный и кружной. Купцы жалуются. От нас путь в Булгар идёт через Десну и Оку. Но на этом пути живут вятичи. И такое творят. Если и не ограбят, то столько с каждой ладьи сдерут, что через Новгород везти дешевле будет. Надо покорить вятичей.
— Есть другой путь. По Десне на Сейм, через Великий Дон на Дон, а оттуда в Итиль.
— Есть. Но хазары его перекрыли и наших купцов не пускают. По этому пути в Хазарию везли славянских рабов. Благодаря моим усилиям прекратились войны между славянскими землями и поток рабов иссяк. Хазары обиделись. На Востоке рабы товар ходовой. Нажива, разумеется, тоже большая.
Святослав задумался. Сел на лавку у доски с шахматами со стороны белых фигур. Ольга села со стороны чёрных. Молча, мать и сын двигали шахматные фигуры.
— Для Руси путь из Киева в Булгар важен? — спросил Святослав.
— Конечно.
— Я имею в виду, что там за товар в этой самой Булгарии? Чем можно поживиться? Кроме восточных товаров, разумеется.
— Даже не знаю. Булгары от наших славян только языком отличаются, да религию арабов приняли двадцать лет назад. Думали, что их арабы от хазар защитят. Но чаянья их не сбылись. У арабов свои заботы. А так у них из товара всё, то же самое: то же зерно, меха, мёд, воск. Нам в Греки выгодней возить воск, чем рабов. Раба кормить надо, смотреть, что бы не сбежал. А воск кормить не надо, и он никуда не сбежит. А добывают его там, где пчёлы, а пчёлы в лесу, то есть у вятичей и булгар. Воск всегда нужен.
Действительно воск был нужен всем и богатым и бедным. Воск — это свечи, а свечи — это свет. И церкви греческой или римской свечи были необходимы, поэтому воск и пользовался повышенным спросом. Впрочем, смерды экономили, отдавая предпочтения лучине. Но византийская империя была богата, и греки платили за воск.
— Враг врага — друг, — задумчиво сказал Святослав. - Не велика честь, вятичей покорять. Почему бы мне сначала не навести порядок у них, а потом разбить хазар. Вятичи мне в этом могут помочь. Если себя с ними умно повести.
— Умно — это как?
Святослав пожал плечами:
— Не знаю. Там разберёмся. Главное, что хазары не ожидают удара с севера.
— Хватит ли сил, сын?
— Хватит. Воланд — ярл Брэндтсен из Дании пришёл ко мне служить. Конунг Дании, христианин, его выгнал, а конунг Руси, язычник, его принял.
— И сёлами его наделил в кормление. Выгнала его, как я слышала, его жадность. Не поссорился бы он с тем ярлом из-за награбленного, жил бы в своей Дании, на берегу синего моря.
— Днепр ничуть не хуже. Зато теперь он предан мне будет, — князь двинул на шахматной доске фигурку. - Где человеку хорошо — там и его родина.
— Не думаю, что это правильно. Свою родину надо любить, оберегать и защищать.
— Что с родиной будет? Нам кто-то угрожает? — опять спросил Святослав. — Норманны наши друзья. Греки и печенеги не враги. Угличи и тиверцы наши данники, а могли стать данниками угров.
— Угров больше интересует набеги на Дунайскую Болгарию и Византию. Они ещё со времён Олега союзны нам.
— Поэтому, я думаю, их не очень расстроило, что мы забрали под себя угличей и тиверцев. Угроза исходит только из Хазарии.
— В этом ты прав, сын мой. И Свенельду прибыль от угличей и тиверцев.
— Что-то ты его не очень любишь, мать. Ну да ладно. И других ярлов, что пришли ко мне, можно уговорить сходить в Хазарию. И язычники вятичи могут мне помочь. Если дань для них будет легче, чем хазарская. Да и там, в Хазарии, ждёт хорошая добыча. Хазары уже не те, что были сто лет назад. Ослабели. Мне Свенельд рассказывал.
— Мне купцы о том говорили. Дружи с купцами, сын. Они всё знают о чужой стране, им это надо. И ещё: когда-то город Корчев, что в Тавриде был русским. Но хазары воспользовались поражением твоего отца от греков и отобрали его. Надо бы вернуть. Это богатый купеческий город.
— Верну, — просто сказал Святослав, потом хитро улыбнулся и спросил:
— Сколько ты берёшь с купцов за грамоту в Царьград?
— Две векши.
— Дружба оплачивается шкурками белок? И это называется забота о купцах?
— Казну тоже надо пополнять, сын. А разве не будет заботой, если ты пробьёшь прямую дорогу из Киева в Булгар? Не вернёшь нашим купцам Корчев, где можно будет перезимовать? Это не забота?
— Забота, — не стал спорить с матерью Святослав.
— Хорошо, что делать дальше ты знаешь, сын. Ты — мужчина! Делай, — сказала она, вставая, посмотрела на доску, двинула чёрную фигурку и сказала: — Мат.
Святослав удивлённо засмеялся:
— Это белые хазары (18. Высшее военное сословие в Хазарском каганате) побеждены. Наш будет Корчев и Тамартаха тоже. Она же напротив Корчева? Верно?
— Верно. Только она всегда была хазарская.
— А будет русская, — твёрдо сказал Святослав.
И вот позади сборов, они плывут к вятичам. Спали на берегу, по возможности, охотились.
В Чернигове договорились с северскими князьями о порядке и месте сбора дани и взаимопомощи в случаи войны. Так же договорились и с радимичами.
Глава 4
Река Десна
Шли ничейной землёй. Шли довольно долго. По берегам тянулся сплошной лес. Правда, встречались изредка недавно оставленные жителями городки, но чьи это были селения — радимичей или уже вятичей, определить было невозможно.
Надо сказать, что в десятом веке союз племён вятичей союзом собственно не был, то есть он не управлялся единым князем, в отличие от полян, древлян или северян. Это были родственные племена, происходившие от одного общего легендарного предка по имени Вятко, как радимичи, от Радима. Таких племён было у вятичей шесть. Во главе каждого стоял князь. В обязанности, которого входило каждый год в день зимнего солнцестояния, со своей дружиной, разжигать священный огонь с помощью трения одного бревна о другое и распространять этот огонь по подвластной ему земле. И охранять эту самую землю в течение всего года. Собственно, само слово «князь» первоначально и значило — «тот, кто добывает огонь».
Племя в свою очередь делилось на роды, ведущего своё происхождение от какого-нибудь мифического предка, как правило, животного, реже растения. Причём род не обязательно мог быть собственно вятичей. Он мог быть и другого славянского племени, и даже не славянского. У вятичей были роды ведущие своё происхождение от кривичей, северян, голяди, мери, эрзи. Роды делились на семьи. Семья, не в современном значении: муж, жена и дети, а в старинном. Семья была огромной. Во главе стоял всеми уважаемый, как правило, старший по возрасту, мудрый член семьи. Не обязательно мужчина, могла быть и женщина. По имени главы семьи и прозывались. Если во главе стоит Бажен, то все члены семьи становились Баженовыми, если Любава, то Любавины.
