Понятно, что со смертью главы, название менялось. В семью входили сыновья главы семьи, внуки, правнуки, их жёны и незамужние дочери и внучки-правнучки. Замужние женщины, естественно, покидали не только семью, но и род.
Селения славян тогда делились на обнесённые оградой — города и на не обнесенные оградой сёла — веси, где жили несколько родов или семей, если поселение было не большое.
Святослав приказал не трогать поселения, ясно, что их жители где-то не далеко, скрылись, завидев их, и земля эта, если пока и не своя, то скоро будет своей, русской.
Из устья реки Оболвь выскочила купеческая ладья. Заметили чужих. И ладья тут же ощетинилась копьями, прикрылась щитами. Ладья медленно плыла по течению.
Святослав встал в лодке вздел вверх правую руку, привлекая внимание, и крикнул:
— Я князь киевский Святослав! Ты кто?
С ладьи отвечали, не поверив:
— Откуда тут взяться киевскому князю?
Проводник Святослава сказал князю:
— Это, по-моему, ладья Позднея Кокоря.
— Тогда крикни ему.
— Поздней! Это я, Буня.
— Буня?! — из-за щитов на носу ладьи высунулось бородатое лицо — Точно, Буня. Ты с кем?
— Я с князем киевским Святославом. Ты откуда?
— От вятичей, с Оки.
— Поздней! — крикнул Святослав. — К берегу подгребай. Сойди. Поговорим. Своих не грабим. Клянусь Велесом! (19. У славян бог скота и богатства) Мы как раз на Оку.
Князь со своими воеводами и Буней встретились с Позднеем.
Берега поросли густым лесом. Еле нашли поляну.
— Какие же тут дебри! - сказал Святослав. — Стена, а не лес.
Купец пожал плечами, держался он независимо. Расселись полукругом прямо на земле. Выглядело это, весьма живописно. И дело было не в одежде, она была у всех более или менее одинаковой, походной, а было видно, что встретилось два народа. Хотя цвет волос и глаз был похож — у скандинавов и Руси волосы светло-русые, у славян просто русые, глаза у первых голубые или синие, носы курносые, у вторых глаза зелёные и серые, носы длинные с горбинкой и чуть приподнятые у кончика. Исключением был Воланд — рыжий и внешне напоминал зубра. И ещё Ари: имя его означает орёл, но на орла он внешне похож не был, а был похож больше на жердь — длинный и худой. Остальные ничем не выделялись. Внешне, однако, было видно, что все они — сильные телом и духом мужчины.
— Рассказывай, Поздней, — начал Святослав. - Где был? Зачем ходил.
— За мехами. Далеко на север забрался. Там в Оку река впадает, Москва называется. А в неё другая впадает. Яуза называется. Там и зимовал. На Яузе городок вятичей, а впереди на Москве, если идти против течения, справа на холме среди соснового бора городок меря стоит. А я между ними остановился. Соболя там богато! Вот на него свой товар и менял. И другими мехами тоже не брезговал.
— Какой товар?
— А тебе, князь, зачем?
— Прости, княже, — сказал Буня, — у купцов болтать не принято, какой товар на мену возишь.
Святослав засмеялся, хлопнул купца по плечу:
— Извини, Поздней. Не знал, что торговля так на войну похожа. Мы тоже не говорим, сколько у нас воинов. Да, ярлы?
— Что тут удивительного, — сказал Сумарл Исландец, — мы викинги и воюем, и торгуем, смотря, что выгодно. Разве ты не знаешь, Свен?
Викинги называли Святослава Свен, по первой половине его имени. Да и появился он перед датскими викингами со стороны Швеции, а свен и означает швед.
— Откуда ему знать, Сумарл-ярл, — ответил за Святослава Воланд, — конунг Руси больше войной интересуется.
— Всё правильно, Воланд, — сказал Халлдор-ярл Стейсен, - каждый любит делать то, что лучше получается. У Свена-конунга хорошо получается воевать, а вот торговать и бегать от противника у него получается плохо. Когда мы с ним бежали из-под города Ростока от ободритов, он так и норовил повернуть свои два дракара на восемь вражеских. Они бы нас побили. Ободриты не франки, они драться умеют.
— Торговать не пробовал, — сказал Святослав, — а бегать, это правда, не люблю. Так, что Поздней? Расскажи о земле вятичей. Говорят, там порядка нет?
— Порядка нет. Князей уж очень много. И каждый норовит с проезжего купца что-нибудь содрать. Торговать не выгодно и рискованно. Мимо их градов надо ночью проскакивать, а вёсла тряпками обматывать, чтобы плеска не было слышно. И убить могут, и ограбить могут. Жаловаться некому. Набольшего князя у них нет.
— Ага, — сказал Святослав, — а самого сильного князя ты их знаешь?
— Знаю. И Буня знает, — ответил Поздней. — Это князь Вышеслав. Город его на Угре стоит, там, где река Ресса в неё впадает. За Рессой. Мимо не пройдёте. Князь богатый. И лошади у него есть. И зерна много. За зерном к нему и наши купцы, и печенеги приезжают. У него дружина конная. Даже пашут на лошадях. Этих вятичей мы, купцы называем угричи, да и они стали себя так называть. А всего князей у вятичей шесть.
— Что же он всех князей вятичей под свою руку не подведёт? — спросил Святослав.
— Это ты не у меня князь спрашивай, — ответил Поздней. - Может быть, смелости не хватает, а может быть силы. Хотя его земля — это весь южный берег Угры и западный берег Оки до Жиздры, и северный берег Жиздры. Южнее там другой князь сидит. Тоже не из бедных. Этих вятичей называют жиздричи или верховичи, потому что в верховьях Оки сидят. На Оку можно попасть не только через Угру, но и по Сейму и Свапе. За зерном купцы из Киева чаще так ходят. А с другой стороны, по левому берегу Угры, если по ней спускаться, живут люди чужого языка именем голядь. Люди не мирные. Вот князю Вышко только и успевай поворачиваться. Думаю, что всё же князю Вышко сил не хватает. Он может быть рад стать князем всех вятичей, да силёнок маловато.
— Да? — задумчиво сказал Святослав. Он упруго встал с земли и направился к берегу реки, стал бродить у воды, подбирал плоские камешки и бросал так, чтобы они отскакивали от воды и мчались к другому берегу. В детстве он так бросал камешки в Ильмень-озеро, а в юности в Днепр, но Днепр огромен, камешки до другого берега не долетят, а здесь Десна совсем не большая — долетают. За этим детским занятием к нему пришло решение. Мысль, пришедшая в его голову ещё в Киеве, здесь на Десне приняла вполне ясные очертания.
То, что у вятичей не было единого князя, Святослава сначала огорчило. Гораздо проще разбить одного князя, и всё племя в твоём подчинении. Но придётся оставлять своих людей, что бы они следили за покорёнными. И лишиться части войска. А с другой стороны, побеждённый враг другом не будет никогда. Если помочь одному князю встать во главе вятичей, то он будет благодарен. Власть князя вятичей будет держаться на копьях князя Руси. А также получиться, что именно он, князь вятичей, привёл своих соплеменников под руку киевского князя, и спрашиваться будет с него, если среди вятичей найдутся недовольные. Хотя какая им разница, кому платить дать — Хазарии или Руси? А его войско не только будет всё цело, но и пополнится охотниками идти на хазар из вятичей.
— А что? — весело сказал Святослав. — Мне князь Вышко нравится. Надо ему помочь. Я так говорю, братья?
— Помочь? — удивился Воланд-ярл. — А разве мы не завоёвывать вятичей идём? По-моему, мы идём захватывать их землю.
— Нет, — ответил Святослав, — мы идём подчинять их Киеву. Что бы с овцы состричь шерсть — шкуру снимать не обязательно.
— А как же добыча? — недоумевал Воланд-ярл.
— Да, да, — загалдели ярлы, — как же добыча?
— Тебе, Свен, — продолжил Воланд, — достаётся земля, с которой ты будешь стричь дань ежегодно. А что достанется бедным пахарям моря?
Ярлы закивали головами в знак согласия.
— Тебе, Воланд-ярл Брэндтсен, уже даны земли. И ты есть боярин киевский.
— Я — да. А остальные? — спросил Воланд и продолжил: — Да и я, Свен-конунг Ингварьсен, тоже от добычи не откажусь.
— Воланд-ярл прав, Свен, — сказал Сумарл, — что мы будем лазать по этим рекам просто так? Добычи не будет, даже девок пощупать нельзя будет, чтобы местных не обидеть.
— Ты уже почти старик, Сумарл-ярл, — сказал Воланд, — а всё туда же — «девок».
— А тебе, что уже не надо, — парировал Сумарл.
— Я не такой привередливый, Сумарл-ярл, я и бабами удовлетворюсь.
Ярлы заржали над шуткой Воланда, купцы улыбались, не понимая чужую речь.
— Ну, посмеялись, и хватит, — сказал Святослав. - Без добычи никто не останется. Вы меня знаете. Будем делить хазарскую добычу, ваши труды здесь будут учтены. Ничего не забуду, никого не обделю.
— Да мы и не сомневались, Свен, — сказал Сверр-ярл, — просто уточнить.
— В Киеве говорили одно, — сказал Халлдор-ярл, — здесь уже другое.
— Я и в Киеве не скрывал, что войны постараюсь избежать. Вятичи мне нужны как союзники, а не как враги за спиной.
— Вот это верно, — сказал Сумарл.
— Ну, что? — обратился Святослав к Позднею. — Приглянулся мне этот Вышеслав. Помогу ему стать князем всех вятичей.
— Я думаю, — сказал Поздней, — это как получилось. Пошёл бы ты на Оку по Сейму и Свапе тебе князь Войко, Воеслав приглянулся.
Святослав засмеялся:
— Умный, ты, купец.
— Ну а как же? Ремесло обязывает, — улыбнулся Поздней. - Вятичам выгодно отказаться от хазарской дани. Хазары требуют дань рабами. А рабы не белки, по деревьям не скачут. За них воевать надо. Все шесть племён вятичей с соседями не мирны из-за этого. Со всеми воюют: и с мерей, и с голядью, и с радимичами. И купцов могут захватить, чтобы хазарам отдать.
— Рабы — товар ценный. Мы от них тоже бы не отказались. Но настаивать не будем. Меха и воск тоже не плохо.
— Дело вы с матерью хорошее затеяли. Купцы вам благодарны будут. Получиться — в ноги поклонятся.
— Пустое. Торговлей земля богатеет.
Глава 5
Река Угра
И вот Угра, самое начало. Река текла извилистая, узкая. Моноксилы то и дело тыкались, тёрлись носами о берег, продирались через кусты, свисавшие над водой. Река виляла и неохотно расширялась, идти с каждым часом становилось легче. К вечеру второго дня заметили дымок на левом берегу, на большой поляне, окружённой лесом. Святослав приказал приблизиться.
На берегу у костра сидел на корточках и жарил на прутике рыбу мужчина лет двадцати пяти с кучерявой русой бородкой, стриженные в кружок русые волосы выбивались из-под бараньей шапки. У костра лежал мешок с чем-то тяжёлым, скорее всего с бронёй, на мешке лежал круглый красный щит с белым кантом и чёрным умбоном (20. Металлическая бляха-накладка полусферической или конической формы, размещённая посередине щита, защищающая кисть руки воина от пробивающих щит ударов. Под умбоном находится ручка, за которую воин держит щит) посередине, рядом в песок древком было воткнуто копьё. К приближающимся челнам он отнёсся с полным равнодушием, продолжал заниматься своим делом.
Святослав выпрыгнул на берег, не спеша с достоинством подошёл.
— Здравствуй.
Молодой мужчина поднял на князя серые глаза, посмотрел оценивающе, встал, слегка поклонился:
— И ты, здравствуй.
И опять сел.
— Не боишься?
— Чего?
— Нас. Мы люди лихие.
— Я вижу, что лихие, только с меня взять нечего.
— Викинг всегда найдёт, что взять.
Мужчина посмотрел мрачно на Святослава, не спеша поднялся и вытащил из-за спины кривую хазарскую саблю, обоюдоострую на конце, что бы ею можно было и колоть, встал, чуть согнувшись, приготовился к бою.
— Я рабом не буду.
Святослав засмеялся:
— Это, смотря, что я предложу. Ты, парень, тоже лихой, как я погляжу. Чуть что, за саблю хватаешься. Владеть-то ей
