возражений...
Вероника заполняла формуляры, перепроверяла по сто раз, чтобы лишних проблем не нажить на свою многострадальную голову. Проблема не из последних - старую квартиру сдать. Там куча условий, письмо получила от фирмы-владельца на двух листах. Жилье должно быть пустое, только стены, окна и потолок. Ковролин, жалюзи, камин – прочь. Если что-то сама не сможет, пусть нанимает команду и платит, вот вам прайс-лист. Просмотрела на цены. Опять ужаснулась. Если не освободит квартиру на их условиях, не сможет съехать, будет приговорена там жить до смерти. Как в тюрьме, честное слово.
Ой, не переживет она переезда…
Мешки выносит каждый день, а они не уменьшаются. Превратилась в автомат. Не смотреть, а делать. Набивать и вниз, или в машину Сезара, или на помойку. Лестница у нее в квартире - один пролет до входной двери. Лестница крутая, почти отвесная, Вероника и поднималась, и спускалась, обязательно держась за перила. Как-то несла два мешка и не держалась – руки заняты. Устала, потеряла осторожность, понадеялась на себя. Зацепилась пяткой за ступеньку, мешки качнулись вперед, потянули за собой. Упала Вероника и удача, что только с последних трех ступенек. Если бы с верхних - костей не собрала.
Падала доли секунды, но успела пережить целую палитру ощущений: неверие, страх, надежду, которые пронеслись в голове со словами: «нет, это не со мной», «только бы нос не сломать или еще чего», «может, обойдется». Правду говорят: нет ничего быстрее мысли... Приземлилась: щека на полу, руки под животом, ноги где-то сзади и выше. Неуклюжий морской котик плюхнулся на берег мордой в песок…
Вероника лежала лицом в ковролин. Тоже мягко, но не особо приятно. В голове пусто, как у младенца морского котика, который только что вывалился из чрева матери на белый свет. Он приподнимает голову, оглядывается, пытается сообразить - кто я и что делать?
Вероника приподняла голову, заставила себя соображать. Когда что-то резкое происходит, требуется время, чтобы осознать.
Огляделась. Пошевелилась. Осознала: нос цел, руки-ноги действуют, голова тоже. Удачно упала. Успокоилась.
Падение обошлось без переломов.
Переезд обошелся без поломок. Холодильник, стиральная машина и главная ценность Вероники – телевизор системы олед с экраном 140 см, практически домашний кинозал, были перемещены с максимальной осторожностью, установлены, подключены. Попутно узнала еще одну практическую вещь: холодильник надо перевозить только стоя, а если лежа, то фреон растечется, и потом потребуются сутки, чтобы аппарат заработал в прежнем режиме.
Телевизор поставили на дрессуар той же ширины, спиной к панорамному окну, как раз между двумя перегородками. Майкл, сын Сезара, сказал «встал на свое место».
Остальная мебель тоже встала на свое место: обеденный стол у стены, салонный столик перед диваном. Диван в форме угла, к тому же раскладывается. На нем будут спать гости, когда приедут, а пока будет сидеть Вероника с вытянутыми ногами, смотреть - передачи про животных и фильмы про ужасы. Правда ужастики смотрит днем, а вечером боится.
В спальню купила кровать бокс спринг и отдельно матрас, о котором мечтала. 25 см высоты, несколько слоев из специально подобранных материалов для лучшего отдыха спины. В головном отделе вышита корона – знак голландского качества. Матрас – в квартире самая дорогая вещь, спасибо, Герард половину оплатил.
Это первое жилье в жизни Вероники, которое она обставляла на свое усмотрение и вкус. Раньше, в России обставляли не по вкусу, а по блату: что удалось «достать», тому и рады. О едином стиле речи не шло.
Вероникин стиль: спокойные тона, больше дерева и никакого ковролина, собирателя пыли. Создание интерьера – это тоже творчество. На создание квартиры своей мечты не требуется много денег. Должно быть просто, светло и удобно. Глаз отдыхает, тело отдыхает. Не надо кутаться в «медвежью шкуру» или превращаться в капусту. Теперь Вероника зимой и летом будет ходить по дому, как человек. Тепло, тихо, первый этаж, садик. За садиком лужок, водичка, солнечные зайчики скачут. Островок природы посреди города. Рай на земле. Желать большего - наглость.
Переезд – это перемещение не только вещей, но и чего-то другого, неосязаемого. Вероника собрала последние сумки, прошептала «Домовой, домовой, поехали со мной». Не то, чтобы особо верила, но на всякий случай. Переезд она пережила и кто знает, чья в том «вина», кто рисует черные и белые полосы на зебре жизни…
Кажется, Вероника ступила на белую полосу. Старую квартиру сдала за один раз опять же с помощью Сезара. Он и камин вытащил, и жалюзи снял, и ковролин содрал да так, что пальцев потом не чувствовал. Палочка-выручалочка Сезар. А раньше был Герард.
Но что было, то прошло. Времена меняются и не возвращаются. Веронике опять, как когда-то в России, в депрессии, приходится выручать самоё себя. Сейчас легче – она не в депрессии и в стране, где мечты сбываются…
И есть люди, которые помогают за разумную плату. На радостях Вероника предложила помощникам бутылку. Не взяли. Мусульмане. Хорошее впечатление оставили.
А переезд оставил ощущение «Больше никогда, никогда!». То же самое говорят женщины сразу после родов. Но потом забывается, и кто знает… Сейчас самое страшное позади. Вероника довольна. Даже счастлива. Говорят, люди бывают счастливы два раза: в детстве и в снах. И третий раз, когда переедут в дом своей мечты, добавила бы Вероника.
Кажется, Шекспир сказал: мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Сезар сделал свое дело и ушел. У него, якобы, новый бизнес наклюнулся – машины из Германии гонять и перепродавать. Есть подозрение, еще и потому, что его надежды на взаимность не оправдались.
В принципе, дальше можно обойтись и без него. По дому остались мелкие работы, и в саду, но не срочно.
Срочно шторы. Во многих голландских домах на окнах нет штор по модной идее «чтобы больше света». У Вероники идея старомодная: окно без шторы все равно, что человек без одежды. Голое, холодное, неуютное. Тюль делает не только окно, но всю атмосферу в доме, и должна быть красивая, дорогая. Тюль на три окна – в спальню, гостиную и кухню влетит в копеечку, вернее в еврочку. Покупаешь один раз и на всю жизнь, будто в брак вступаешь. Тут брака быть не должно. Нужно заказывать не по первому попавшемуся объявлению, а в проверенной фирме.
Герард посоветовал «Кор.Ковер» - они ему полы настилали, он остался доволен. Замечание в скобках: Сезар настелил не хуже и за половину их цены. Он мастер на все руки, но шторы – не его епархия. Вероника пошла в «Кор.Ковер», выбрала тюль: прозрачный капрон, натуральный цвет, по низу высокая вышивка в виде королевских лилий с загогулинами.
Ждала две недели, предвкушала: окна будут выглядеть по-королевски…
Наконец телефонный звонок.
- Добрый день. Я из «Кор.Ковер». Вы дома? Я через десять минут буду, - сказал молодой голос до того приятный, что у Вероники стало сладко во рту и пролилось в живот.
Вообще-то должна бы привыкнуть к особенности местных мужчин – у них голоса не грубые, не хриплые и часто такого мелодичного звучания, что даже через телефон можно влюбиться.
Чего делать не стоит.
Был один случай, еще в России. Работала в военкомате, отвечала на звонки, когда начальник отсутствовал. Часто звонил мужчина из Светлогорска Калининградской области, разговаривал обаятельнейшим голосом. Вероника думала - артист или ведущий на радио. Непременно должен быть если не красавчик, то далеко не урод. Болтали о том, о сем. Подружились можно сказать заочно. Он приглашал ее в гости, и однажды она решилась.
Увидела его на вокзале и… захотела на том же поезде уехать обратно – в тот же день, нет, в тот же миг. Правда, на характер добрый оказался. Она ходила на пляж загорать, а он носился по магазинам, закупал ей и начальнику рыбные консервы, тогда дефицит был на еду. С тех пор зареклась делать скороспелые выводы. Голос и внешность – это порой две большие разницы.
Звонок в дверь. Открыла. На пороге юный Апполон. Глаза карие, мягко пронзающие, плечи покатые, но не узкие. Весь такой длинный, тонкий, гибкий, как струна. Прикоснешься - зазвучит, задрожит, увлечет в свои ритмы и тональности. Какой странной загогулиной судьбы занесло прекрасного юношу в ее монашескую келью?
Голос и внешность совпали.
Работали единой командой: он вешал шторы, сверлил и тут же подставлял трубу пылесоса, чтобы засосать мусор. Вероника держала пылесос. Потом они пили водку и болтали, как старые знакомые. Он на двадцать три года моложе, пахнет сладко, как дитя, но далеко не так невинен. Она ловила его жаждущие взгляды и опускала глаза, чтобы не выдать воспрянувшую в глубине женщину. Отказать юному богу – какую надо иметь силу воли.
А надо ли отказывать?
Кто-то сказал: в конце жизни мы больше всего будем жалеть о том, чего хотели, но боялись совершить.
Молодого любовника судьба посылает один раз.
И согласиться, и отказаться – одинаковая глупость.
Однажды наступает возраст, когда глупости не только не возбраняются, но приветствуются. Когда следует баловать себя, ни в чем не отказывая, не оставляя «на потом». «Потом» - это сейчас. Упустишь – не поймаешь, и надо успеть вскочить в последний вагон.
Рядом с молодым и здоровым хочется быть молодой и здоровой. Хочется цвести и пахнуть. Рядом с Герардом цвести стыдно. Веронике всегда стыдно, если рядом те, кому плохо. Было стыдно, когда отец смертельно болел, когда брат сидел без копейки…
А не надо стыдиться. Каждому свое. Она живет свою жизнь и за чужую не в ответе. Она переживает за близких и готова помочь, но не должна класть себя на алтарь чужого счастья.
У каждого свой алтарь.
Американцы любят говорить: почему бы нет?
Почему бы не попробовать то, что само идет в руки? Выглядит Вероника отлично. Тело тренированное – наклоняясь, достает носом до колен. Парочка лишних килограмм впечатления не портят. Лицо без морщин. Седина закрашена. Живот в эстетических пределах. Грудь – ее гордость, все еще полная и округлая, на зависть женщинам и на радость мужчинам. Ноги ровные, здоровые, без узлов и синих вен, в щиколотках такие же тонкие, как во времена первой молодости. Сейчас она в третьей молодости и есть подозрение – в своей лучшей поре.
Скоро 60? Эта цифра не имеет к Веронике никакого отношения. Она себя на нее не чувствует. И как она должна себя чувствовать? Ей никогда не было шестьдесят.
Однажды вдруг подумала, что доживет до ста, и испугалась. Сто лет –не такое уж завидное достижение. Это слабость, болезни, немощь. Герарду еще четверть века до века, а он уже болен и слаб. Восстановил вес, но сил не прибавил. Стал похож на Вероникиного отца перед смертью. Так же по-стариковски сосредоточенно раскладывал таблетки в коробочку по дням, чтобы не забыть или не перепутать. Ходил с осторожностью, чтобы не наткнуться на мебель,
