вечерних облаков, густого леса, она и написана была только одной – жёлтой – краской, но умело используя игру тонов, полутонов, игру света картина казалась написанной разными красками.
В тоже время между Кирой и находящимися в комнате людьми находилось прозрачное препятствие, оно служило экраном, который не позволял Кире войти в пространство людей и оставаться для них невидимкой, не позволял открытого вмешательства в течение события.
Крик рвался наружу, распирал грудную клетку, вырывал рёбра из хрящей, сжимал крепкой стальной кистью горло – вопль оказался сильнее и Кира сжала рот дрожащими ладошками, через это непрочное препятствие тихий стон прозвучал в звенящей тишине. Движение воздуха за спиной заставило обернуться: едва не напоровшись на девочку, мужчина с саркастической улыбкой остановился почти впритык, касаясь выпирающими костями груди головы девочки и она почувствовала не запах исходящий от мужчины, самый что ни на есть настоящий смрад разлагающегося тела и вздрогнула, он хихикнул, срыгивая, и гадкое амбре немытых зубов, алкоголя, сигаретного дыма и чего-то ещё трудноопределимого обдало её и Кира задержала дыхание, отчего у неё тотчас же застучали молоточки в висках, отсчитывая время, отпущенное для недетского испытания. Мужчина смотрел на картину, похмыкивая и помахивая перед лицом уродливо-паучьей кистью, будто отгонял от него мух, слетевшихся на долгожданное пиршество. «Как ты можешь эту мазню называть живописью? Всегда удивлялся твоей необузданной фантазии. Впрочем, среди твоих друзей много таких вот мастеров кисти от слова «худо»!» Он расхохотался, откинув голову назад. Кире ужасно захотелось садануть ему в живот. Рука девочки застыла на полпути – она упёрлась в прозрачную упругую стену.
Успокоившись, он продолжил: «Цель моего визита – узнать, что ты решила». Женщина дрожащей рукой налила в стакан воды и поднесла к побледневшему лицу и бесцветными губами прикоснулась к краешку стакана. «Нет», - с тихой решительностью произносит она. Развернувшись на месте, собрав в круговые складки ковёр, мужчина уставился на женщину. «Повтори, я не ослышался?» Прозвучало более уверенно: «Нет».
Гримаса ненависти промелькнула на лице мужчины. Он сделал ногами несколько па и, пританцовывая, прошёлся к столу, упёрся о него руками, похожими цветом на руки покойника. «Внимательно обдумала?» - «Да, это моё последнее слово». – «Твоё слово никому не интересно. Моя позиция: никаких детей – одни отношения без обязательств».
Что-то шевельнулось в сердце Киры, у неё в голове прозвучали мысли женщины, но она произнесла противоположное, что сильно удивило Киру: «Твоя позиция – твоя. Моё мнение для меня важнее». Колкий смех, будто горсть просыпанных ледяных осколков, распространился по комнате вместе с невесть откуда налетевшим холодным зимним воздухом: «Кому интересно твоё мнение, ты, жалкая потаскушка от искусства? Даю три… (Мужчина наморщил лоб, что-то считая.) Четыре дня, - больше не могу и так для тебя большая фора, - и тогда, если снова заартачишься, меры приму строгие и как бы потом тебе не пришлось жалеть». Мужчина взял стакан с водой. Повертел пальцами. Выпить не решился и вылил воду на скатерть перед женщиной с кислой миной на отвратительном лице. «Через четыре дня либо я услышу верный ответ, либо…»
Чёрная густая осязаемая кожей лица и рук мгла опустилась вокруг Киры. Она часто-часто заморгала, стараясь хоть что-то в ней рассмотреть и от неожиданно открывшегося прямо перед ней большого белого прямоугольника она едва не упала на пол. На белом экране с большой скоростью замелькали кадры из чьей-то чужой жизни: берег летнего моря, утро, пустой пляж, на простеленном полотенце бок о бок лежат молодые женщина и мужчина, она ему шепчет на ухо, он хохочет, потом они срываются с места и бегут в волны и уплывают далеко в море; затем картинка меняется – незнакомый город, та же женщина бредёт под проливным дождём, на ней промокшее пальто плотно облегает стройную фигуру, женщина дрожит, она держит в руке фотографический снимок; горные заснеженные вершины, чистое голубое небо, деревянный домик с коптящей дымком трубой, распахивается дверь и наружу выскакивает огромная лохматая собака и начинает радостно визжать и прыгать возле кого-то, визитёра не видно; и последний эпизод – женщина идёт по ночной пустынной улице, на руках у неё маленький свёрток, она всё время низко наклоняется к свёртку и что-то говорит; напрягши слух, Кире удалось расслышать всего два слова: доченька и прости. Женщина долго идёт ночным городом, избегает центральных улиц с усиленным движением авто и огромным количеством бодрствующих горожан. Кира следует за женщиной, нечто таинственное заставляет её делать это. Внезапно Кира поняла, женщина решилась на решительный поступок, но откладывает его исполнение; Кира чувствовала сомнение и волнение женщины, оно передалось и ей и её маленькое тельце тоже начала сотрясать дрожь. Следом за женщиной Кира прошла на окраину города. Пошёл мелкий дождь. Заблестела энигматично трава в лунном свете. Магически серебрились капли влаги, отражая свет редких фонарей. Шумно дышали дождём кроны деревьев. Когда они вышли – женщина, за нею Кира – из очередного переулка и прошли под тёмной сырой аркой, пропахшей отсыревшей штукатуркой, разросшимся мхом и плесенью, Кира увидела, как отовсюду навстречу им из дождевых струй начали выходить фигуры женщин, держащих на руках детей, мужчин молодых и пожилых, они тоже держали на руках или за руки маленьких мальчиков или девочек, они шли за ними, они шли им навстречу, они выходили из промокших стен домов и смотрели из сонных окон с разных этажей, фигуры людей толпились на карнизах крыш, теснились, удерживались на скользком металле какою-то необыкновенной силой притяжения. Молчание, глухое молчание под аккомпанемент дождя сопровождало женщину и Киру в пути. Пока Кира не узнала во впереди стоящем здании с колоннами и флюгером на крыше свой детский дом. Кира не в силах остановиться, против своей воли шла за женщиной. Вот женщина остановилась пред ступенями дома. Кира обошла женщину и рассмотрела её, она писала огрызком карандаша на клочке бумаги ровным красивым почерком. Женщина была в чёрном, будто носила по ком-то траур. Широкий плащ скрывал фигуру. Тёмный платок туго повязан на голове. Ветер качнул фонарь над входом и сейчас же внутри у неё всё оборвалось, она узнала женщину, узнала ту, которая снилась долгими осенними дождливыми ночами – это несомненно была та женщина, за которой она наблюдала и слышала неприятную беседу с отвратительным мужчиной. Написав записку, женщина вложила её между складок свёртка и в нерешительности застыла – фигура её то удлинялась, то укорачивалась вместе с покачиванием фонаря и бегала вокруг, утопая в дождливой темени ночи. Женщина плакала и Кира на своём лице ощущала её слёзы, они просто жгли раскалённым железом её детскую кожу, оставляя на ней незаживающие раны. Пошевелившийся свёрток заставил женщину принять решение – сонные и чмокающие звуки доносились из-под навёрнутых слоёв материи – женщина открыла лицо ребёнка и покрыла его быстрыми поцелуями, плача и говоря что-то неразборчивое. Киру от очередного открытия буквально не разорвала молния, блеснувшая в небе и расколовшая тёмную синь на две рваные половинки, откуда с удвоенной силой полился дождь, переходя в сильный ливень. Кира, помимо того, что узнала женщину, она каким-то своим неведомым чувством догадалась, кто она. Она захотела крикнуть, комок слов застрял в горле. Она не могла его проглотить и так и стояла с раскрытым ртом, наблюдая происходящее далее. Сердце девочки билось всё сильнее, оно готово было в горячем порыве выскочить из хрупкой детской груди и навсегда остановиться. Кира не боялась за себя, она переживала за женщину; что-то тяжёлое, ледяное, сковало движения Киры и слёзы девочки смешались со слезами дождя. Борясь с оцепенением, Кира протянула руки к женщине – лицо девочки осветилось внутренним огнём, выступающие из дождя фигуры всё плотнее обступали их и смотрели с неким сочувствием и пониманием, продолжая хранить молчание. Лицо, губы, профиль – всё было отлично знакомо Кире. И если движение вернулось к ней, то голос окончательно пропал. Медленно переставляя непослушные пока что ноги, Кира сделала шаг вперёд. Ещё немного и Кира могла взять женщину за руку… Она опоздала. Женщина наклонилась к порогу двери. Положила сверток. Пошла быстрым шагом, не оглядываясь в приближающиеся сумерки рассвета.
Чувствуя собственное бессилие, Кира в последней попытке раскрыла рот и прозвучавшие высокие ноты детского голоса, пронизанные отчаянием и болью, всколыхнули остатки ночи, пропитанной дождём и не приснившимися снами горожан и их домашних животных, высокие ноты резонировали с окружающим пространством и на фонарях начали гаснуть лампы, дома очнулись от ночного забытья и бельмами сонных окон уставились на девочку, спрашивая безмолвно, чем они могут помочь, стряхнули с себя опавшую дождевую росу деревья и травы и молочный туман застелился длинными узкими полотнищами между дождевых фигур, деревьев, домов, улиц и пополз-полился длинной молочной рекой за городские окраины, будто унося с собой недетскую боль маленькой девочки. Этот крик, показалось Кире, услышала и женщина. Она всего на мгновение замерла. Напряглась спина под тёмным плащом. Помедлив, женщина пошла прочь и Кира крикнула, собрав все силы, вложив в крик всю себя, крикнула вслед удаляющейся фигуре:
- Мама, мамочка! Не делай этого! Не оставляй меня одну…
Якутск 29 апреля 2022 г.
МАЙ
1. ПЕШКА
- «Пешка»?
- Так точно.
- Почему? Странный выбор.
- Отнюдь, рациональный.
- Поясните.
- Пешка, при умном распоряжении своим ресурсом, имеет много шансов стать королевой. Карма королевы – быть битой или прятаться по полю.
- Н-да, странно как-то. Так и быть, запишем: позывной «Пешка». Может, передумаете?
- Никогда идя вперёд не оглядываюсь назад.
- Похвально. С каждым набором всё меньше целеустремлённых. Сомнения?
- Никаких, когда открываются такие перспективы.
- Придётся посражаться.
- За место под солнцем готов грызть камни голыми дёснами.
- Ух, как вы опасны. А с виду… Даже завидно…
- Пока завидовать нечему. Разрешите идти?
- Возьмите документы и идите.
- Слушаюсь.
- «Пешка»...
- Да?
- Семь парсеков под килем…
***
- По статистике 99,99 процентов пешек погибают, переступив первую линию нападения или обороны.
- А как же оставшиеся 0,01 процента?
- Тут, как говорится, без вариантов: либо голова с плеч, либо в крови меч. Популярно для остроглазых: в госпитале катетер от члена до горла, или сам от перемекамендоза – тю-тю.
- И такое бывает?
- Всякое по ошибке бывает.
- Что же с нами?
- Пока ясно одно: готовимся по расширенно-сжатой межгалактической
