Смерть и любовь.

придется, не солоно хлебавши, возвращаться домой и жить так, как и раньше, без малейшей надежды на то, что я, когда–нибудь повстречаю ее.
  Но что-то внутри меня настаивало не сдаваться и продолжать поиски Виктории.
    Подробное описание моих нескольких дней может оказаться занудным. Но когда у меня созрел план отправиться на улицу Горького и прогуляться, я сделал это, но только очутившись там, понял, что никакого плана у меня, в общем то и не было, а присутствовало лишь желание увидеть Викторию. Но как этого добиться? 
    В начале я обдумывал, не подкупить ли местного почтальона, с которым иногда пересекались мои пути, ибо нас обоих, хотя и с разными целями, объединяла общая планида — весь день напролет скитаться по улицам Екатеринбурга. До начала декабря оставалась всего несколько недель, и с тех пор, как приехал, уже неоднократно шли дожди, а однажды даже выпал мокрый снег, но, невзирая на все прихоти погоды, что ни утро я покидал гостиницу и все светлое время дня шел вдоль одной из городских улиц, пока не доходил до первого светофора, затем поворачивал налево или направо и шел дальше по Набережной, пока та, в свою очередь, не пересекалась с другой. Там я вновь менял направление и достигал нужной мне точки. По Горького я прогуливался гораздо медленнее, внимательно вглядываясь в покрытые изморозью, витрины кофеен и магазинов, бесцельно бродил по торговым залам супермаркетов, иногда приобретал какую–нибудь бесполезную и гроша ломаного не стоившую чепуховину.
    Имелся у меня и иной маршрут, когда я фланировал по тихим жилым кварталам с его шикарными историческими особняками и многоэтажными домами окружёнными со всех сторон площадками для игр и парковками для машин.
      Кварталы эти были обычно безлюдны; изредка попадалась детишки, играющие на площадке.
    Я боялся, что честные горожане рано или поздно обратят внимание на одинокого чужака, который, судя по всему, не имеет иных дел, кроме как бродить день за днем туда–сюда, разглядывая обывателей и их жилища, посчитав грабителем и вызовут полицию, и тогда проблем у меня будет выше крыши.
  В один из обычных вечеров в отеле меня посетила мысль, простая до невозможности, но при этом удивительно остроумная. Я перерыл чемодан, и достал тот самый журнал, с жуткой статьей о близившейся свадьбе Виктории, открыл его на нужной странице, еще раз пробежал глазами статью, пока не наткнулся на фамилию жениха Виктории. Затем снова взял телефонный справочник, нашел букву «М» и водил пальцем вдоль колонки, пока мой неухоженный и заметно нуждавшийся в маникюре палец, выглядевший от этого многозначительно зловещим, не наткнулся на строчку, которая гласила: «Мальцев Константин Юрьевич».
  Я, в волнении оттого, что теперь знаю телефон и адрес Виктории Джейсовой, заходил взад–вперед по маленькой комнате, ликуя так, словно только что пересек вторую Атлантику. И хотя до телефона стоило только рукой дотянуться, у меня созрел совершенно другой план нашего знакомства.
  На следующее утро я снова направился на Горького, только уже к дому под номером шестьдесят девять, мимо которого, как выяснилось, проходил не раз. Это было многоэтажное здание, с боку находился небольшой парк и река. Испытывая крайнее смущение и неловкость, я медленно прошелся перед ним и сразу же заметил, множество разных машин, стоящих вокруг.
  « Наверное, одна из них была Виктории.» Подумал я. Мое сердце учащенно забилось, что возможна актриса, сейчас, смотрит в окно, и узнав меня удивилась, тому что вокруг ее дома ходит писатель. Но потом подумал, что если ее квартира располагается на одном из последних этажей, то на вряд ли она меня заметит.
    Я упивался ощущением того, что нахожусь на той же улице и возле того дома, где живет Виктория, и теперь, как она сама выразилась в интервью, «мы занимаем одно и то же пространство», и тешил себя неожиданной встречей. Хотя для меня она навряд ли была бы случайной.
  Изучив здание и все, что было в округе я заметил кафешку «Булгур» на против ее дома и понял, что это лучшее место для того, чтобы, сев у окна с чашечкой кофе, можно было наблюдать за домом и ждать, когда она появится. 
    Ближе к вечеру, я вспомнил что не ел весь день, и решил заказать чизбургер и кофе в той самой кафешке. Расположившись у окна с красными бархатными шторами, я бесконечно поглядывал на соседнее здание, в надежде, что скоро появится Вика.
    Шеф–поваром заведения оказался некто Сергей Игоревич, толстый и неряшливый, с головою большой, как футбольный мяч, повторявшей очертания его выпуклого брюшка, то и дело высовывался из кухни и временами обходил холл, с грубоватым добродушием заглядывая посетителям через плечо, спрашивал их сиплым голосом, звучавшим так, словно его владелец перенес удаление связок, всем ли они довольны. Ко мне он проявил особенный интерес, и уселся напротив меня и поведал, что ранее он работал в ресторане «Вилка - ложка» и мое лицо ему показалось знакомым, а еще спросил, не доводилось ли мне встречаться с его «лучшим корешем», неким Владиславом Сарковским. На что я, улыбнувшись, ответил «- Нет!» и соврал, что приехал я в Екатеринбург исключительно по работе на несколько дней.
  Мне жутко хотелось расспросить его по поводу Виктории, но внезапно поднявшийся приступ бессмысленного панического страха остановил от этой затеи, и я ограничился вполне безопасными разговорами касательно улицы Горького и города Екатеринбург, а потом вернулся в отель.
  Каждый день обедал в «Булгур», а потом двигаться дальше, опасаясь задерживаться на этой улице слишком долго. Я гулял по парку и подходил к речке. Иногда еще раз возвращался в кафе, чтобы пропустить чашечку кофе, продолжая наблюдение за домом Вики.
  Когда Сергей представал перед посетителями в проеме кухонной двери, окруженный неизменным ореолом пара, он снисходил, завидев меня, лишь до продиктованного этикетом хриплого «Привет!»
    Из всех унижений, на которые я обрек себя во имя страсти, это, как прекрасно осознавал, грозило быть смехотворным, гротескным и рискованным, не говоря уж о том, что замысел мой вполне мог оказаться бесплодным. Но я зашел слишком далеко и подобрался очень близко к осуществлению цели, чтобы мне могли помешать мелочные предрассудки, присущие заурядно мыслящим людям.
    Наконец, это случилось за несколько минут до двух часов, когда я, прогулявшись вокруг ее дома, решил зайти в «Булгур» и в очередной раз насладиться чашечкой «Экспрессо», парадная дверь дома номер шестьдесят девять отворилась, и показалась Виктория. На ней были слаксы, и пальто из какого–то темного материала в шотландскую клетку. Девушка, глянув на телефон, двинулась дальше. Моей радости не было предела и мне так захотелось закричать от счастья, что я наконец-то нашел ее. Но Виктория свернула на лево и исчезла из виду.
  Рассчитавшись за кофе и оставив его нетронутым, покинул заведение, выскочил на улицу, и свернул налево, но актрисы там не оказалось. Я смотрел повсюду, даже заглянул в ближайшие магазины, кафешки, банк, пробежал несколько жилых кварталов в надежде, что Вика зашла в гости к какой–нибудь подружке, но все было тщетно — девушка словно сквозь землю провалилась. Запыхавшийся, и взволнованный понял, что она, скорее всего успела сесть в такси, и уехать.
  Вернулся в мотель уставшим и разбитым, но счастливым, от того, что увидел ее, правда мельком. В голове все время прокручивался момент, когда актриса вышла из подъезда, глянула на телефон и ушла.
  Поздно, вечером, я все же решился еще раз побродить по залитым искусственным освещением безлюдным улицам Екатеринбурга, которые лишь кое–где оживлялись полупустыми ресторанами, пока не очутился словно случайно на Горького шестьдесят девять. Быстрым шагом я прошел мимо дома и того самого подъезда от куда выходила Виктория: дверь была закрыта.
  Далее я трижды после описанного мною происшествия видел, как девушка садилась в такси и куда-то уезжала. И все три раза для меня были безрезультатны. Однажды рванув в след за машиной, я, не углядев под ногами камень растелился, и порвал штанину. Но в четвертый добежав бездыханным и мокрым до супермаркета «Пятерочка», чуть не налетел на то самое такси, что было на стоянке, и по-видимому ждало девушку.
    Наконец настал момент истины. Сама мысль о том, чтобы не воспользоваться такой возможностью, вдруг подвернувшейся мне, казалась невыносимой, и я поспешил в супермаркет.
    Рядом с входом стояло множество тележек. Я взял одну из них и пошел по пестрым и прохладным рядам, нагружая банками овощных консервов, пакетами кукурузных хлопьев, пучками редиски и связками свеклы без всякой цели и смысла, с единственным стремлением - не упустить желанную добычу из вида. 
  В это время дня покупателей было немного, в основном юные мамаши со своими детьми, которые, широко расставив ножки, восседали в креслицах на вершинах тележек, так что поспевать за Викой оказалось делом довольно несложным.
    Девушка надела не блиставшие чистотой джинсы и красную спортивную куртку. Она вышагивала у меня перед самым носом беззаботно, слегка опустив плечи вперед. Иногда наклонялась к полкам, брала с них какую–нибудь банку, вертела в руках и, в зависимости от прочитанного, ставила на место или помещала в корзину своей тележки. Затем шла дальше, а я следовал в нескольких шагах у нее за спиной.
    Моему чрезмерному счастью не было границ, мне так и хотелось, как маленькому ребенку рвануться и приобнять Викторию. Но страх и совесть мешали. Ведь если я подойду и просто обниму ее, то она воспримет это ненормальным и быстро покинет магазин, возможно попросив помощи у охранников, или вызовет полицию, посчитав меня маньяком.
  Актриса неторопливо обходила торговый зал, я же соблюдал дистанцию в ожидании момента, когда смогу выйти на сцену, и трепетал, хватит ли мне смелости сделать это. И тут девушка повернула за угол стеллажа, и я на мгновение потерял ее из вида, а нагнав, увидел, что она, оставив посреди прохода тележку, склонилась над длинным и низким холодильником с замороженными продуктами.
  Я напрягся, почувствовав приближение подходящего момента — быстролетного, кульминационного и решающего. Увидел, как Виктория извлекает из холодильника завернутого в полиэтилен цыпленка и прикидывает его вес на руках; и с решимостью безумца толкнул свою тележку так, чтобы, наткнулась на тележку актрисы, и они ударились друг о друга.
  Виктория, все еще с цыпленком в руках, удивленно повернулась и увидела меня. Я, в свою очередь, тоже сделал вид, что только сейчас заметил происшедшее, схватив пакет с молоком, это первое что мне попалось под руку, и рассыпаясь в извинениях кинулся к тележкам и принялся разнимать их сцепившиеся ручки, и тогда, раздраженная маленьким происшествием девушка, успокоилась и позволила мне обаять себя.
- Несомненно, - сказал я, чувствуя волнение, несмотря на то, что внешне голос оставался невозмутимым. - Какой ужас, что же я такой неловкий. Да, кстати… - тут я внимательно посмотрел Виктории прямо в глаза: - не встречались ли мы раньше? - Заливаясь в душе румянцем от собственной лжи, и неуклюже наклонившись, я толкнул тележку. Ведь я прождал