следует вести себя победителю. Победителем он себя и чувствовал.
–Господин, мы просим вас принять нас на вашу сторону…– наконец заговорил дрожащим голосом один из них, высказывая общую мысль своих товарищей. Те закивали.
–Неизящное начало, – укорил Арман. – Слишком много местоимений: «нас», «вас»…а мы люди военные. Нам бы попроще.
–Примите нас! – нервы у одной из ведьм не выдержали. Она была хороша собой, и явно знала это. Именно по этой причине она и подняла глаза прямо на Армана. Надеялась его приручить.
–Принять? – усмехнулся Арман, нетронутый красотой перебежчицы. – Зачем?
–Мы хотим жить. И понимаем наши ошибки. Цитадель созвала всех. Мы не знали что воюем…– перебежчице показалось, что за равнодушием Армана таится скрытый интерес к её персоне, поэтому продолжила от лица своих товарищей.
–Тогда вы идиоты, – заметил Арман. – Я идиотов не люблю. Их и без того много, чтоб принимать ещё от врагов…
Всеобщее смятение. Но Арман сам нарушил его, явил самую страшную пытку – надежду, спросил:
–Ваши имена?
Они воодушевились. Вообразили себе!
–Я Критчер, – на этот раз первый заговоривший перехватил инициативу у красавицы, кивнула в её сторону, – она Антея. За нею моя сестра – Бекка. За нею Монсор и Галтон.
Арман оглядел остальных. В сумме они представляли собою жалкое зрелище. В его шатре, освещённые его магическим заклинанием.
Маг, назвавший себя Критчером, был невысок, чуть лысоват, несмотря на достаточно молодой возраст, но его глаза были удивительно яркого голубого цвета. У его сестры были такие же глаза, она лишь мельком взглянула на Армана и потупила взор, почувствовав за ним властность. В отличие от надменной красавицы Антеи Бекка была умнее и понимала, что у Армана нет никакой абсолютной причины к их прощению и принятию. А если и была какая-то неведомая, сейчас он был как бог над их жизнями. Бекка не верила в бога, но сравнение с ним пришло к ней при взгляде на Армана, на мага, который теперь шёл против магов.
Монсор и Галтон держались свободнее. Было заметно по их рукам и поведению, что они уже бывали в бою, и смотрели в лицо смерти, и сейчас они не очень-то боялись Армана, но были бы не против остаться в живых, и при нём. Что их сюда привело? Разрушение идеи? Страх? нет, скорее всего они поняли, что теряют должности и положение – вон какие золотые у них пояса! Вряд ли у побеждённых такие будут. И если маги могут позволить себе такие расшитые золотыми нитями предметы одежды, это значит, что их дома, по меньшей мере – полная чаша.
Что до красавицы Антеи, она смотрела томно и неподобающе случаю. Она ещё не понимала, с кем говорит и перед кем стоит. Арман повидал красавиц на своём веку, и был к красоте уже равнодушен. К людской красоте. Красота войны, к которой он тяготел, и власть, которую он не желал, но приобретал всё больше, были ему куда желаннее какой-то Антеи. К тому же Антея была блондинкой, а Арман предпочитал жгучих брюнеток.
–И почему я должен вам верить? – поинтересовался Арман, оглядев пятёрку. – И почему должен тратить на вас ресурсы?
–Мы же пришли к вам! – Возмутилась Антея, повернула голову вправо и влево, как бы оглядываясь, но на самом деле с расчётом показывая Арману свою длинную белую шею.
–Мы можем быть полезны, – заметил не то Монсор, не то Галтон. Они были похожи между собою. Не внешне даже, а одеждой, манерой держаться и Арман не делал между ними мысленного различия. Да и зачем? – Мы можем сражаться на вашей стороне. У нас есть опыт.
–Мы можем провести вас по тропам Цитадели! – Бекка тоже вклинилась в диалог, и эти её слова уже кое-чего стоили. Арман, впрочем, не подал виду, лениво глянул на карту местности:
–Здесь много троп.
–Есть тайная. По ней оборотни идут охотиться в леса, – Бекка осмелела. Она передвинулась чуть ближе, на неё нацелились маги из отступников, поймавшие перебежчиков и дотащившие их сюда, к Арману. Но Арман махнул рукой:
–Не надо. Девочка сама не знает что говорит.
–Мы можем быть очень полезны…– заметила Антея ревниво, бросив уничтожающий взгляд на Бекку, завладевшую вниманием Армана.
–И можем сражаться! – вторил кто-то из двух неотличимых молодцов.
–И мы пришли к вам как к победителю, – Критчер совсем потерялся на фоне остальных, что было, впрочем, неудивительно. Он всегда был в тени сестры – Бекки, и даже сюда отправился на поклон к Арману под её влиянием. Сам он хотел быть подальше от всех битв Цитадели, от церковников и прочих существ. Он хотел быть кабинетным учёным, но Цитадель призвала всех, кого смогла найти. Мудрые, усталые старые маги либо благополучно померли, либо скрылись, утомившись от войны, смысла которой давно уже не видели. Молодняк же, гордый своим предназначением и ещё не изведавший реальности смерти, был в битве.
Арман поманил Бекки к себе ближе, показал ей на карту, жестом веля показать тайную тропку. При этом он был абсолютно насмешлив, всем своим видом демонстрировал недоверие к серьёзности её знаний. Но Бекки действительно была наблюдательна. Она неотлучно находилась при Цитадели и видела многое.
–Право на жизнь нужно оплатить, – объяснил Арман, когда Бекки помедлила. – Как и право на наш приём. Вы всё ещё кажитесь мне врагами, и мне ничего не стоит вас всех убить.
Бекки нерешительно обернулась на товарищей. Она не верила Арману, хотела гарантий и уверений от них. Антея демонстративно смотрела куда-то в сторону, не задумываясь всерьёз о том, что лучше бы включить ей голову. Критчер кивал мелко-мелко, торопил, ещё двое неуверенно кивнули…
–Какие у нас гарантии? – спросила Бекки, оборачиваясь к Арману.
–А у меня какие? – удивился тот. – Где гарантия того, что ты, девочка, не приведёшь нас всех в ловушку?
–Я! – Бекки задохнулась от гнева. – Мы же…мы с миром!
–Вот и вся гарантия! – жёстко отозвался Арман. – Показывай! Докажите свою полезность хоть в чём-то. Если чести не хватило мирно умереть за своих, и не хватило мозгов мирно дезертировать в сторону, терпите теперь договоры на слове!
В словах его был резон. Палец Бекки – дрожащий и тонкий прополз по карте, по тоненькой линии…
–Не так и сложно, правда? – улыбнулся Арман, улыбнулся, кстати, весьма примиряюще, и обратился за спину пленников, – Уэтту скажи, пусть соберёт всех, кто не спит, у моего шатра. У меня будет объявление.
Шорох, чьи-то быстрые шаги – в полумраке было неясно кто исчез, но чья-то тень совершенно точно мелькнула за шатром, кто-то удалился.
–Объявление о вас, – объяснил Арман, и перевёл взгляд на карту, отмечая уже пером те линии, что показала ему Бекка.
А вскоре и собрались неспящие. Впрочем, неспящих было мало, но ради какого-то объявления от Армана, взбодрённые тревогой и предчувствием, проснулись. Собрались в плотные кучи. Кто-то тёр глаза, кто-то переплетал растрепавшиеся во сне косы, кто-то переговаривался…
А потом появился Арман. Облачённый в свой любимый кроваво-красный плащ, собранный и опасно-бодрый. Казалось, ему вообще не нужно спать, и какая-то ярость ведёт его, отнимая бытовые, мелкие, человеческие нужды.
–Простите меня, друзья, что я поднял вас, отнял ваш сон, разогнал сновидения…– Арман был триумфатором. В голосе его не слышалось и капли сожаления о том, что он сделал. – Я бы не допустил этого, если бы не радость.
Радость? Радость это хорошо. За радость можно ведь и потерпеть, верно?
–Да, радость, – Арман приложил ладонь к сердцу, сделал знак, – веди!
Вывели пленников. Они всё ещё были связаны магическими путами, которые разорвали бы их в клочья за малейшую попытку применить магию, но пленники выглядели спокойными. Они уже поверили в спасение.
–Тише! – Арман был милосерден. Он позволил толпе немного пошуметь, и только после этого призвал к порядку, унимая гнев и ярость по отношению к пленникам-врагам. – Это перебежчики Цитадели. Её предали. Они явились ко мне, чтобы просить защиты. Моей защиты. Они хотят служить с нами бок о бок, хотят искупить свои грехи.
Хохот. Всеобщий, дикий, страшный хохот. И среди этих хохочущих лиц несколько мрачных и скорбных.
–Кто им поверит? – Крикнул кто-то.
–Это свидетельствует…– Арман жестом навёл порядок, – о том, что мы зажимаем Цитадель всё в более плотное кольцо. Им неоткуда ждать помощи, а мы ещё могущественны.
Это было не совсем так. да, Цитадель быстро изматывалась, но отряды Армана, состоящие не только из магов, вурдалаков и оборотней, но и из людей, тоже переживали не самые блистательные времена. Это надо было учитывать.
–Мы могущественны, – повторил Арман. – Мы могущественны, а они слабы. Так?
–Да! – хор всеобщего обожания. Хор, в котором все голоса так похожи.
–И мы, – продолжил Арман, – должны помнит о порядке. Должны помнить о нашей цели. И должны показать, насколько мы могущественны и…беспощадны.
Пленники заёрзали. Последнее слово им не очень понравилось. Беспощадность – это нехорошо. Это что-то из области того, о чём они не договаривались.
–Да! – хор всеобщего обожания, чьи-то ругательства в сторону перебежчиков.
–Стойте! – Антея дёрнулась, – ну она же вам…
–Молчать! – теперь в голосе Армана не было никакого милосердия или намёка на снисхождение. И взгляд его изменился до неузнаваемости, сделался жестоким, равнодушным и страшным.
Антея дернулась и…невидимая сила заткнула её рот и рот её товарищей. Они забились в магических путах с одинаковой истерикой.
–Беспощадность, – Арман взглянул на притихший своих соратников, – есть единственная сила, единственный ключ, который открывает нам двери в будущее. и мы будем беспощадны. Мы с корнем вырвем всё вражеское, чтобы ни одного ростка не появилось в будущем. Мы покажем…и мы будем правы.
Арман поднял руку со сплетённым заклинанием медленно, как древний жрец, или как церковник, простирающий руки к небу…
Толпа любит кровь в своём большинстве. Любит беспощадность. Один на один люди боятся говорить об этом, но в толпе все равны. И все любят эту одинаковость, когда льётся не их кровь. Этот же миг безумства – странное единение, когда люди, которые вроде бы так отошли от зверей, возвращаются к истокам своего звериного начала. Кровь, кровь…
И неважно, чем эти люди стали. Были ли из церковников, происходили из мирных людей, шли из магов и ведьм, или низших вурдалаков – характеры людские. И Арман, зная это, даёт им возможность быть безумными и жестокими, не пачкая рук. Он облачает жестокость и казнь в праведный саван и говорит: «мы правы».
И это то, чего не хватает человеку. Нескольких мгновений, нескольких слов, крови…
Таково большинство и Арман умеет им управлять. Толпа ликует, забыв про сон и ночь, когда заклинание сносит напрочь головы всей пятёрке. Голова красавицы Антеи катится вниз, по земле, со склона и кто-то из оборотней бросается за нею с визгом и гоготом. Голова умницы-Бекки, так и не успевшей вскрикнуть, падает с глухим грохотом, катится рядом с головой брата, головы двух молодцев падают в разные стороны…и долгим мгновением позже оседают тела.
–Мы будем беспощадны к нашим врагам! – шепчет Арман, но его слышат все. Он унимает толпу, наполняет всех мыслью о священности своего действа, святости всей казни, и толпа подчиняется.
Беспощадность – это страшное дело. Уверенность в правоте беспощадности – откровенное жуткое. Но Арман знает, что
