Мистический рассказ
Дождь в этот день лил как из ведра. В квартире Ивана Петровича было неуютно и сыро. Всё было готово к отъезду. В углу стояли упакованные чемоданы и большое количество коробок.
Растянувшись на диване во весь рост, он медленно перелистывал каталог старинной мебели, которая давно приворожила его своей неповторимой красотой и изящными формами.
Уже вечером он должен был покинуть этот холодный каменный город, в котором прожил половину своей жизни, где стал профессиональным художником и реставратором, а также знатоком мебельного искусства.
Все в его жизни складывалось удачно, кроме отношений с прекрасной половиной человечества, которую он часто покорял своей эрудицией, статью и харизмой, гипнотизируя агатовыми глазами хищника. Теперь, после нескольких неудачных браков, окончательно разочаровавшись в жизни, он решил перебраться куда-нибудь поближе к морю, навсегда оставив свое прошлое в этом холодном каменном городе. Ему хотелось тепла, солнца и обновления.
Выбирал он долго, и наконец нашел то, о чем долго мечтал - просторную двухкомнатную квартиру в небольшом приморском городке. Место было хорошее, в центре города. Рядом парк и набережная. Дом был старый двухэтажный с пилястрами, лепниной и барельефом зубастой собачьей морды над высокой арочной дверью, по обеим сторонам которой крепилось несколько памятных табличек с именами знаменитостей, когда-то проживающих в нем.
Иван Петрович, сразу влюбился в город, в дом и квартиру на втором этаже с пузатыми старинными кованными балкончиками и большими окнами, из которых открывался прекрасный вид на парк и набережную.
Дом притягивал взгляды прохожих своей стариной, часто собирая под окнами зевак и толпы шумных экскурсий, порой раздражая и отвлекая Ивана Петровича от работы.
- Гляди как уставились, галдят словно чайки, - возмущался он.
В такие моменты ему всегда хотелось узнать о ком именно из знаменитостей, ранее проживающих в доме идет речь, и почему окна именно его квартиры вызывают такой интерес.
Так однажды, возвращаясь домой и наткнувшись на очередную толпу туристов, он решил послушать экскурсовода.
- Обратите внимание на второй этаж, где изумительной красоты рельефное украшение над окнами, - гид указал рукой на окна Ивана Петровича, - В этой угловой квартире приблизительно в 20-е годы проживала одна интересная молодая особа, актриса местного театра, обладающая редким талантом – искусством прорицания, пользуясь различной гадательной мантикой. Не было случая, чтобы девушка ошиблась в предсказании.
- Да, ну? - Иван состроил такую удивленно-ироничную рожу, что вызвал смешок у рядом стоящих девушек. Он ухмыльнулся, скривив губы, ведь и сам частенько придумывал и почище легенды, чтобы подороже продать отреставрированную мебель, но эта была верхом даже его фантазии.
Гид тут же отреагировал на смешок, бросив косой взгляд в сторону Ивана:
- Зря смеётесь. Данные о ней сохранились в городском архиве, - как можно серьезнее произнес тот и продолжил рассказ: - Слухов по городу ходило много. Многие считали её ведьмой за её притягательную мистическую красоту и острый ум. Девушка была одновременно и неприступной гордячкой, и кокетливой чертовкой, сводившей мужчин с ума. Из- за неё стрелялись и дрались, и разводились, и травились. Сама же она погибла при запутанных обстоятельствах и была похоронена на местном кладбище, завещав всё свое состояние драмтеатру.
- Тоже мне знаменитость, - не удержался Иван, зловредно прищурясь.
Ему совсем не понравилась эта легенда о ведунье, да еще и проживающей когда-то в его квартире. - Вранье. Вон сколько табличек присобачили, одни знаменитости. О них надо рассказывать. Любит у нас народ слушать всякие пошленькие истории, - негодуя обратился Иван к загорелой публике и плюнув, направился к дверям.
Какое-то время Иван Петрович старался не обращать внимание на любопытных туристов, которые слушали под его окнами очередной бред или просто любовались «искусно кованными балконами». Однако, со временем это излишнее внимание и шум стали раздражать и отвлекать его от работы.
Однажды, услыхав через открытое окно очередную историю о молодой предсказательнице и её знаменитых клиентах, Иван не выдержал и выскочив на балкон с неприкрытой враждебностью, что есть мочи заорал:
- Да, вранье, вранье всё это про вещунью-актрису эту. Совсем не обязательно народ под этим балконом собирать. В городе домов с балконами пруд-пруди, а то что все бабы ведьмы так про это и рассказывать не надо, и без того известно.
Иван снова вернулся к работе, продолжая осторожно снимать старое лакокрасочное покрытие у ветхого трюмо, скрупулезно изучая каждый скол, царапины и надписи с внутренней стороны, на ходу придумывая легенду, которая наверняка утяжелила бы стоимость реставрируемого предмета.
Иван Петрович относился к своей работе со всей ответственностью, восстанавливал и ретушировал мелкие дефекты, тщательно подбирая тон, закрывая сколы воском и полируя так, что место ремонта трудно было заметить. Трюмо постепенно приобретало достойный вид, и он понимал, что расстаться с ним уже не может. Так незаметно одна из комнат была заполнена отреставрированной и со вкусом расставленной мебелью. Интерьер приобрёл вид комнаты из прошлого века.
- Вот настоящая красота, - довольный своей работой произнес Иван. – Об этом надо людям рассказывать, а не о гадалке этой, что мозги людям пудрила и канкан в панталонах танцевала. Да и жила ли она здесь вообще? Я и не таких легенд могу насочинять.
На следующий день в комнате, которую Иван использовал в качестве мастерской, неожиданно заскрипел паркет, а через пару дней провалилось несколько досок. Он сам занялся ремонтом. Разобрав почти половину комнаты, и выгребая кучу мусора, который за долгие годы скопился под паркетом, нашел пару ржавых шпилек для волос, малюсенькую пуговку и несколько пожелтевших бусин речного жемчуга.
- Однако, - удивленно произнес Иван и очистив от пыли бусины, стал рассматривать их на ладони.
Богатое художественное воображение тут же изобразило картину любовной драмы. Перед его глазами возник образ молодой красавицы, лежащей на полу с разорванной ниткой бус и, рука сама потянулась за карандашом. Карандаш быстро и уверенно скользил по бумаге прорисовывая мелкие детали портрета, словно лицо было давно знакомо ему. Когда же портрет был закончен, он поставил его рядом с зеркалом старинного трюмо и долго смотрел на лицо молодой девушки.
- В такую можно было влюбится,- произнес довольным тоном Иван и щелкнув по носу портрет, стал собираться в парк.
Нельзя сказать, что работа в парке была вызвана острой финансовой необходимостью, скорее ему нравился сам процесс, приносивший еще и небольшой доход.
Расположившись под старым платаном на удобном раскладном стуле, Иван был готов рисовать портреты, очумелых от солнца отдыхающих, которые словно ошпаренные тараканы, выползли в парк насладиться вечерней прохладой.
Заработав больше обычного и «хорошо приложившись» в приморском кафе Иван Петрович вернулся домой поздно. Жара уже окончательно спала и можно было широко распахнуть окна.
Лунный свет вместе с соленым запахом моря ворвался в комнату, осветив написанный им портрет незнакомки, и в этот момент Ивану показалось, что лицо на портрете улыбнулось, лукаво прищурив один глаз.
Взяв в руки портрет, он внимательно вглядывался, пытаясь снова уловить эту ехидную, как ему показалось, улыбку.
- Смеешься, значит, надо мной. Подумаешь актриса, предсказательница, - иронично произнес Иван. - Вот что ты такого знаменитого сделала? Гадалка ты вокзальная, - он икнул, глядя на портрет.
Неожиданно ему стало не по себе. Взгляд красавицы изменился, став недовольным и колким, брови её нахмурились. Неприятный холодок пробежал по спине Ивана Петровича.
- Ведьма, - испуганно прошептал он и разорвав пополам портрет, отправил его в корзину для бумаг. Неуверенной походкой он поспешил покинуть комнату, и бросив недоверчивый взгляд на мусорную корзину, плотно прикрыл за собой дверь.
Утро следующего дня ничем не отличалось от обычного летнего воскресного утра. Через узкие щели жалюзи, солнце уже заглядывало в комнату обещая, что день будет жарким. Работать совсем не хотелось.
Иван Петрович подошел к трюмо, провел рукой по небритой щеке и неожиданно почувствовал на себе чей-то взгляд. Отражаясь в трех старинных зеркалах трюмо, из корзины для бумаг, одним глазом смотрела на него половинка портрета гадалки. Это ему совсем не понравилось.
- Сейчас, я с тобой разберусь, - Иван наклонился чтобы выкинуть мусор, как в этот самый момент в дверь квартиры раздался звонок. Бросив разорванный портрет обратно в корзину, он поспешил к двери.
На пороге стоял сосед по площадке Федор Кузьмич, который сообщил, что тётка покойной жены – «знатная барахольщица» продает небольшой «раритетный диванчик» в очень хорошем состоянии, и он сейчас направляется к ней отвезти кое-какие ненужные вещи.
- Тут недалеко километров тридцать от города. Море рядом, заедем, искупаемся. Если понравится сразу и заберем, я задние сидения сниму, наверняка войдет. - Раритета у неё море. В доме всё барахлом заставлено, а уж про чердак и не говорю. Если что понравится, я с ней договорюсь по-родственному, уступит и продаст. Деньги ей сейчас позарез нужны.
Ехать Ивану куда-либо сегодня совсем не хотелось, но и упускать шанс приобрести что-то ценное еще и с «халявной доставкой» было не в его правилах.
Дорога тянулась вдоль моря. Иван смотрел сквозь открытое окно на бесконечную морскую гладь до самого горизонта. Лишь иногда то слева, то справа появлялись невысокие горы и снова море. Огромное, синее, с редкими барашками и белоснежными яхтами, похожими на бумажные кораблики.
Федор Кузьмич всю дорогу рассказывал одна за другой истории из своей бурной молодости, то и дело ухмыляясь и покрякивая, веселя себя и соседа, который не мог удержаться от смеха.
Неожиданно из-за поворота-за выскочила машина, грубо нарушив правила. Кузьмич резко притормозил.
- Ну, что ты будешь делать. Женщина. Тут не угадаешь куда повернет.
- Не угадаешь, - задумчиво повторил Иван, неожиданно вспомнив о разорванном портрете гадалки. – Давно, Кузьмич, ты в этом доме живёшь?
- Достаточно. Чего только не было в этом доме, конторы за конторой менялись. Дом тогда общагой был, а я еще пацаненком, когда сюда въехали. Потом подменным фондом. Одно время хотели нашему дому даже историческую ценность присвоить и всех выселить, а потом передумали, отремонтировали и ЖЭУ передали.
- А еще раньше?
- Ты, наверное, хочешь про свою «знаменитую квартиру» узнать. Врать не буду, про предсказательницу эту слыхал. Это кто-то из местных в городском архиве раскопал и понеслось. Долго в квартире никто не жил и даже не сдавалась. Было время все стены исписали, и записки из всех щелей торчали с просьбами помочь в любовных делах. Потом успокоились, когда замок на входную дверь поставили. Дело прошлое. Тебя-то чего это беспокоит?
- Надоело это жужжание под окнами. Раздражает. Ну рассказывали бы о знаменитостях, а то с утра и до вечера про шалаву эту и на мои окна пялятся,- недовольно
