стул и хорошо, что он не был занят ногами госпожи госсекретаря, а то бы опять в головах всего совета безопасности возникли ненужные пересуды в сторону коллегиальной близости между президентом и Шарлоттой Монро, которая готова на любые, даже нечистоплотные методы ведения дел, чтобы заручиться поддержкой президента в хотя бы противостоянии с вице-президеншей, той ещё стервы по мнению не одной Шарлотты Монро.
А вице-президенша Алисия Тома, как и все люди запредельных амбиций, остановленные форс-мажором или каким другим непредвиденным и с их точки зрения бессмысленным обстоятельством, – не подфартило мне с красноречием и с умом слегка, а что поделаешь, когда я так красотой одарена (а тогда умом я не слишком блекла, если умею признавать за собой такие недостатки), – в шаге от должного признания своих заслуг, естественно, весь мир начинает не то чтобы ненавидеть, а скажем так: как он ко мне так недооценённо, то и я к нему с такой же позиции, каждого подозревая в каком-то умысле и личных меркантильных интересах. И особенно тех представителей из рода человечества не шибко уважает и подозревает их в своём эгоизме вице-президенша, кто даже не пытается скрыть в себе отдельную точку зрения на её личные качества и способности представлять президента тогда, когда это будет надо и необходимо при наличии экстренных обстоятельств с президентом, вдруг решившим впасть в кому, а так-то в личное пространство пренебрежения своими служебными полномочиями. И кто первым стоит в ряде этих антагонистических лиц, то это безусловно Шарлотта.
Ну а почему так думается и решила вице-президентша, то ответ на этот вопрос нагляден и очевиден даже без исторического экскурса в глубины женского сознания, которое ничего с собой не может поделать, закипая в недовольстве и ненависти, когда видит перед собой более значительное по своей привлекательности природное создание. А если более простыми словами сказать, то считающие себя некрасивыми представительницы женского пола (а такого быть не может по природному определению, и всё это плод субъективного мировоззрения этих неуверенных в себе дамочек) шибко лютуют и недолюбливают тех представительниц своего женского сословия и конечно злословия, кто не располагает в себе всей этой самокритичностью и комплексами неполноценности и, бл*ь, себя считают красавицами.
И как уже напрашивается из всей этой истории понимать, то если Шарлотта относилась и относила себя к первой категории, крайне дисциплинированных и самокритичных гражданок, то вице-президентша Алисия Тома, кто так назывался только с её подачи (вице-президентша и всё тут; а вот когда ко мне добавится приставка экс, то можете меня называть вице-президентом), привлекала общее внимание всех других чиновников из государственного аппарата именно противоположным Шарлотте качеством своего природного выражения. Из-за чего она и получила такой удар себе под дых, не дойдя до самой вершины своих желаний и власти, остановившись на предпоследней ступеньке.
– Так вот что задумал президент! – с трудом оторвавшись от легкомысленных впечатлений, которые навевают виды и взгляды на вице-президентшу, Артурчик всё же вернулся в конструктивное поле мышления. – Он хочет вернуть на прежний пьедестал непререкаемого авторитета институт президентства. А так как это практически невозможно сделать при нынешних условиях и обстоятельствах, когда на повестке дня стоит на первом месте разрушение любых нравственных ориентиров и авторитетов, то ему нужно создать экстренную, вплоть до катастрофической ситуацию, чтобы продемонстрировать свои лидерские качества и таким образом вернуть на прежнее место …Так он первый противник всего того, что творится в умах человечества и что навязывают ему средства массовой коммуникации. – Ахнул от такого откровения Артурчик и тут же себя наградил за такую свою интеллектуальную дальновидность. – Я всегда знал, что откуда что исходит, то там оно и находит свой конец. Уроборос он вот кто! Хм. Посмотрим, какой из него выйдет ещё и Ной, и к какому будущему от нас приведёт. – А вот в этих словах Артурчика сквозило ладно бы уж ирония, но вот скептицизм, то это никуда негодно. Он что, собственному президенту не доверяет что ль?!
Но этот сложный с моральной и нравственной точки зрения вопрос сейчас не стоит и не выясняется, а сейчас перед Артурчиком стоит вопрос собственной выживаемости в глазах Женевьевы, готовой его расщепить на атомы своей субъектности, если он и дальше продолжит вводить её в заблуждение насчёт настоящих целей всех этих собраний по вечерам ситуационного штаба. И теперь, когда Артурчик, благодаря вот такому на себя давлению со стороны Женевьевы, наконец-то, осознал истинные цели этих их сборов, – вопрос выживаемости в дальнейшем всего человечества, – ему нужно так изловчиться в своём обмане Женевьевы, – на этот раз не из личных амбиций и склонности к непотребному поведению в состоянии опьянения своей значимостью для людей в женском обличие, а из самых благородных целей, – чтобы она не смогла ничего за ним не заподозрить, – а меня значит не берёшь и оставляешь на произвол всемирного потока, – и не закрыла его в кладовке, таким образом перекрыв ему дорогу к своему и человечества спасению.
– Будет ведь стерва приставать, требуя взять с собой, мол, без меня ты, Артурчик, не справишься с поставленной перед тобой задачей. Вот же удивительные люди эти женщины. Готовы на всякую пакость, лишь бы не дать проявить себя другому человеку. – И на этом всё, Артурчик поставил точку в этом гипотетическом разговоре с Женевьевой. А вот с разговором по душам и на повышенных тонах, который всё ещё продолжался, вот так быстро не закончишь, и тут нужно найти более существенные аргументы для Женевьевы, чтобы она хотя бы без деформаций его сознания от себя его отпустила.
– Ты это уж слишком сгущаешь краски и фантазируешь. – Делает первую, крайне неловкую попутку отвязаться от Женевьевы Артурчик.
– Вот как. – Нисколько не удивлена неслыханной наглости Артурчика Женевьева, всегда её считающий дурной бабой и притом глупой. – А ну-ка проясни мне в каком моменте я себя надумала лишнего. – А вот такого захода со стороны Женевьевы Артурчик чего-то не ожидал, и он непроизвольно и предательски впал в бледность и в понимание Женевьевой того, что он гад такой, однозначно водит её за нос и что-то важное скрывает. И из Женевьевы автоматически вырывается вопрос, решающий всё их будущее: Кто она?!
А бл*ь и придурок одновременно Артурчик взял и споткнулся на мысли о вице-президентше, назвав почему-то и зачем-то её имя: «Люси». И хотя это не её имя в натуре, а только им только что выдуманное, это мало поменяло ситуацию в замешательстве с Женевьевой, впавшей в умственный ступор от такой беспрецедентной для их семейных отношений открытости Артурчика, вдруг решившего себя вести не как прежде, слизняком и скользким типом, от которого ни слова правды не добьёшься, а сейчас он себя повёл как человек отвечающий за каждое своё слово, и это-то и озадачило в крайнюю степень Женевьеву, испытавшую в его сторону спазм уважения и допотопного влечения, о котором она уже стала забывать. И всё это так напрягло её, что она уронила из рук скалку и с онемевшим в испуге и изумлении лицом отпустила Артурчика без дальнейших препонов на это заседание клуба по личным интересам. Впрочем, бросив ему в спину многозначительную фразу. – Вечером обо всём поговорим.
И теперь перед Артурчиком встала серьёзная дилемма – что и кого выбрать. Звездолёт, с полётом в неизвестность – к неизведанным мирам и звёздам, где их никто точно не ждёт, а если и ждёт, то хищная сущность инопланетных существ, и одновременно в известность – в борьбу за выживаемость прежде всего внутривидовую, а уж только затем с другими мирами, или же встречу у себя дома с такой неминуемостью и неизбежностью в лице Женевьевы, что от одной только мысли об этой встречи Артурчик весь холодными мурашками покрывается. И, пожалуй, его выбор предопределён был сказанной ему вдогонку фразой Женевьевы: «До вечера Артурчик. Смотри не опаздывай».
– Бл*ь, а на что на смотреть и на что не опаздывать?! – знать не хочет никак Артурчик, так угрюмо сейчас смотря на президента и на его так завуалированно скрытое предложение всем им присоединиться к полёту…а можно и Марс махнуть, раз топлива немерено вырабатывается нашим вечным двигателем на нейронах человечества. – Ну а что касается другого фактора, который может стать существенным препятствием для нашего достижения итогового пути и цели – времени, то можете беспокоиться, и в этом вопросе нам помогут прорывные технологии по продлению возраста, плюс у кого есть желание, то тот может погрузить себя в летаргический сон и на этом выиграть несколько сотен лет в сравнении с теми из нас кто не будет спать и нести вахту. – Всё как надо обоснует и опровергнет все сомнения в своём предложении президент. И всё равно натолкнётся на внутренний гул недовольства и противоречий.
– Ну уж нет. Ищите другого дурака. Я вам не такой простофиля, чтобы отдавать себя бесконтрольно на произвол чужого мировоззрения и желаний! – вот такая провокационная мысль пронеслась в головах всех присутствующих, не склонных тут никому доверять по весьма основательной причине: Я этих поганцев как себя знаю. И пока я буду спать, они со мной такое сотворят и зафиксируют на видеокамеру, что потом век ходи у них на посылках.
И вот тут-то, как это неожиданно и кстати, сгодилась двухпартийная система организация власти. И раз экспедиция к неизведанным мирам на неопределённое никем время обрастает вот такими, на ровном месте сложностями, а заявлять о том, что мы отправляемся не более чем на 40 лет или около того, чересчур безответственное и ничем неподкреплённое решение, ведущее только к новым распрям по вопросу избрания Моисея, и всё потому, что состав экспедиции столь разнороден по интеллектуальной и смысловой составляющей, – каждый участник экспедиции представляет из себя кладезь научной и политической мысли, плюс критического мышления, и у каждого участника отдельное видение планов и целей этой спасительной экспедиции, – то будет достаточно разумным решением, если дежурную вахту будут составлять из представителей обеих палат партийного представительства. При этом также нужно учитывать правила квотирования, включая одинаковое количество мужчин и женщин в заступающую вахту. Ну а как только с этим вопросом решили, то можно приступить к частным вопросам – кто и с кем будет нести вахту.
Что как оказалось не менее важный и сложный вопрос хотя бы потому, что лишние сто, а может и все двести лет, никому не хочется проживать с неприятным для себя человеком. А вот с другой стороны взаимные симпатии между людьми, даже зрелыми на своё здравомыслие и жизненный опыт, при нахождении их на очень долгое время в одном замкнутом помещении и пространстве единомышления, может привести к непредсказуемым и одновременно предвиденным вот такой ситуацией последствиям, к критическому сближению людей до этого момента только симпатизировавших друг другу. И вот как только им будет предоставлено
