своей участи. Но смутная тревога витала в воздухе.
Встреча Александра с Петром Николаевичем была очень трогательной. Не видевшие друг друга ранее никогда, они, тем не менее, обрадовались встрече, как братья. Проговорили около часа. О казачестве, о войне, о Советской России. Старый и уже больной генерал был полон надежд. Корнилов же, наоборот, не разделял оптимистических настроений Краснова.
-Уезжать вам отсюда надо, Петр Николаевич, - посоветовал он генералу. – Я могу предоставить в ваше распоряжение мой дом. Вы ни в чем не будете нуждаться.
-Но я и не нуждаюсь ни в чем, мой дорогой! – возразил Краснов. – А если вы имеете в виду все эти временные трудности, то, поверьте, голубчик, было на моем веку и хуже. Я старый солдат. К походной жизни мне не привыкать. Но как вы представляете себе то, что женщины, старики и дети, которых я привел на эту землю, будут ютиться в бараках, терпеть холод, нужду, неустроенность, а я в это время буду нежиться в тепличных условиях?
-Петр Николаевич, вы не все! – горячо возразил Корнилов, - Вы душа казачества. И, к тому же, вы далеко уже не молодой человек. Мы, казаки, просто обязаны поберечь вас. Да, и не только в этом дело.
-В чем же?
-В том, что англичане сейчас союзники русских. Они не станут защищать казаков, воевавших на стороне вермахта.
-Помилуйте, голубчик! – воскликнул генерал. - О чем вы говорите? Англичане не хуже нашего знают, что воевавших на стороне вермахта среди наших беженцев - всего ничего: остатки казачьих полков, которые казачьими только разве что называются, потому что набирали в эти полки немцы всех, кто умел мало-мальски сидеть на лошади. Настоящие-то казаки, вон, в обозах: старики, инвалиды и женщины с детьми. Нет, британское командование не сделает нам худа. К тому же, я уже написал письмо командующему английскими войсками фельдмаршалу Александеру. Я знаком с ним лично. Он не может отказать мне.
-Что же вы написали ему? – поинтересовался Корнилов.
-Я написал, что казаки всегда имели и имеют особое положение как народ. Мы вне политики, и поэтому союзники не должны считать казаков своими пленниками или врагами. К тому же, здесь в Стане находятся, в основном, не военные, а мирные люди, большая часть из которых нуждается в лечении.
-Чем я могу помочь вам и вашим людям? – спросил Корнилов.
-Вы могли бы связаться с командующим контингента английских войск?
-Постараюсь, - ответил Корнилов и крепко пожал на прощанье руку генерала.
В тот же день Корнилов добился аудиенции с майором Дэвисом, командиром английского полка, осуществлявшего бдительный надзор за казаками.
Дэвис был подчеркнуто учтив и приветлив в разговоре с Корниловым. Источая саму приятность, он клятвенно заверил Корнилова, что английское правительство не допустит никакого притеснения по отношению к казакам, что теперешнее некоторое ограничение в свободе передвижения - вынужденная мера, обусловленная военным положением. Пустая формальность, требующая согласования, оформления многих документов и т.д., и т.п.
-Придется вашим казакам немного потерпеть, сэр! – Дэвис дружески похлопал Корнилова по плечу. – Так что передайте вашим офицерам, чтобы все в Стане сохраняли спокойствие и порядок. А дополнительное продовольствие мы вам доставим.
18. Трагедия у реки Дравы
Не удовлетворившись устными обещаниями майора, Корнилов отправился в Шпиталь на встречу с командованием английской армии. Встретиться с Александером не смог. Тогда поехал в Инсбрук, чтобы переговорить с временными представителями правительства земли Тироль. В Инсбруке у Корнилова были приятели из геотехнического ведомства. Однако, в Инсбруке Корнилов узнал, что здесь всеми гражданскими делами ведает командование американских союзных войск. Приятели посоветовали ехать в Вену. Сейчас там сформировалось временное правительство под руководством активного участника Сопротивления социал-демократа Карла Реннера. Реннера Корнилов лично знал, поэтому на помощь рассчитывал основательно.
Встретились Корнилов с Карлом как старые друзья. Выслушав подробное повествование о незавидном положении тысяч несчастных беженцев, Реннер тяжело погрузил усталое лицо в ладони и сказал:
-Поверь мне, друг, я бессилен помочь твоим землякам хоть в чем-нибудь. Мою несчастную страну союзники разодрали на 4 части. Здесь, на востоке, хозяйничают русские, север и северо-запад захватили американцы, на юго-запад вторглись лягушатники, а весь юг контролируют английские войска. Мы же, австрийцы, сейчас никакими реальными правами не располагаем. Только-только вот сформировали временное правительство. Осенью, дай бог, организуем выборы в ландтаг. Но к тому времени, боюсь, твоих казачков сотрут с лица земли.
-Почему ты так говоришь? – ужаснулся Корнилов.
-Все уже предрешено, мой друг, - вздохнул Карл. – «Святая» троица в Ялте договорилась о передаче друг другу всех военнопленных. Сталин требует, чтобы всех казаков союзники репатриировали в Союз.
-То есть, все военнопленные советские граждане будут отправлены на родину?
-Уже отправляются.
-Но ялтинские договоренности никоим образом не касаются наших казаков. Они не военнопленные. Они беженцы, и по сути должны быть приравнены к эмигрантам.
-Ну, это, дружище, следует доказывать британскому правительству, - объяснил Реннер.
-Ты можешь замолвить хоть какое-нибудь слово? – попросил Корнилов.
-Напишу, конечно, прошение, - сказал Реннер. – Но поможет ли оно? Сомневаюсь. Не станет из-за тысячи казаков…
-Сорок пять тысяч, Карл! – воскликнул Корнилов.
-… да, сорока пяти тысяч казаков, - махнул рукой Карл. – Нет, не станет Черчилль портить отношение из-за них с хитрым Джо.
Корнилов взял у Карла Реннера письмо с обращением к английскому командованию и вернулся в Лиенц.
Между тем, 20 мая от английского военного командования последовало распоряжение о том, чтобы все рядовые казаки в течение дня сдали все оружие в штаб Казачьего Стана. После некоторого сомнения в целесообразности данных действий, казаки все-таки выполнили приказ: оружие, огнестрельное и холодное, было аккуратно сложено перед штабным бараком. Вечером весь арсенал был погружен в машину и увезен в сторону Лиенца. Обезоруженные казаки молча недоумевали: что могло бы сие значить? Среди стариков и женщин в бараках поползло беспокойство.
Оно возросло на следующий день и охватило уже и мужчин, когда английские солдаты среди бела дня стали уводить казачьих лошадей. Один из казачьих старшин попытался воспрепятствовать произволу:
-Не замай коня! – крикнул он гневно англичанину, ухвативши лошадь под уздцы.
На помощь казаку подоспели другие казаки. Англичанин ушел, а через время возвратился с офицером, который лихо вскочил на коня и по-русски крикнул в толпу:
-Всем сохранять порядок! Ваши кони нужны английской армии. – И ускакал на коне в английскую зону.
Походный атаман Доманов с несколькими офицерами отправился в штаб армии победителей жаловаться на самоуправные действия английских солдат.
- Здесь нет казачьих лошадей, - грубо ответил майор Дэвис. – Все лошади вместе с пленными казаками принадлежат английской короне.
-Это форменное безобразие! – возмущался генерал Краснов, комментируя действия подданных Британской короны. – Они еще кричат о торжестве демократических прав и свобод! - В состоянии крайнего волнения он написал еще одно письмо к Александеру:
-Вот, что, Корнилов, поезжайте опять в Шпиталь и передайте это письмо фельдмаршалу прямо в руки. Скорее всего, предыдущее не передали ему, и он совершенно не в курсе того, что здесь творится.
27 мая в 12 часов 00 минут фельдмаршал Александер получил письмо от всемирно известного и авторитетного военного деятеля и писателя Петра Николаевича Краснова, в котором генерал просил заступиться за мирных беженцев: женщин, детей, подростков, больных и стариков
28 мая майор Дэвис передал приказ британского командования о том, что все казачьи офицеры и чиновники в обязательном порядке должны проследовать в город Шпиталь на совещание с командующим английской армии. Генерал Доманов сразу же собрал в штаб атаманов и командиров казачьих частей. Пришли все в парадной форме, при оружии. Настроение у всех было мрачное. Прибывший из Шпиталя генерал выразил полное удовлетворение внешним видом и выправкой казачьих офицеров.
-Я не вижу среди вас, господа, старика Краснова, - заметил он. - Он не командир вам сейчас, и я не могу приказывать ему, но я почитаю за счастье передать ему просьбу о том, что командующий выразил желание встретиться с прославленным казаком.
Просьба командующего была тут же передана простодушному старику.
-Не езжайте, Петр Николаевич! – принялся умолять Краснова Корнилов. – Не езжайте! Насильно они не посмеют вас тронуть. Я немедленно увезу вас в Куфштайн. Там американцы. Они ничего с вами не сделают.
-Да вы что, Александр Михайлович! – возмутился генерал. – Вы соображаете, что говорите? Меня приглашает фельдмаршал. Это спасение для всех нас!
Он приказал нести парадный мундир.
Корнилов решил ехать вместе с генералом.
В час дня 28 мая 1945 г. грузовики с казачьими офицерами, старшинами и чиновниками двинулись в путь. Впереди в легковых автомобилях ехали генералы П. Н. Краснов, Т. И. Доманов, А. Г. Шкуро. С ними же ехал и есаул Корнилов А.М. Машины гнали со скоростью сто километров в час. По дороге кортеж был окружен английским конвоем с танкетками, пушками и пулеметами. В сопровождении конвоя и доехали до Шпиталя. Всех, включая и генерала Краснова с Корниловым, сразу же посадили под арест.
В лагере под Лиенцем осталось около 30 тыс. бойцов и беженцев, лишенных руководства и оружия. Пошли зловещие слухи о том, что офицеры посажены за проволоку и будут выданы советским победителям. Рассказывали, что некоторым офицерам удалось бежать по пути и скрыться в горах, что за речкою Рааб уже идут расстрелы, что та же участь ждет всех.
В стоянках объявили голодовку протеста. 29 мая пришел транспорт с продуктами, но никто не шел его принимать. Продукты сваливали в кучи перед бараками, над которыми уже реяли черные флаги и плакаты с надписями: "Лучше смерть от голода, чем возвращение в Советский Союз".
31-го мая майор Дзвис приказал всем казахам готовиться к репатриации. Но население Стана решило сопротивляться этому распоряжению всеми силами. К семи часам утра 1-го июня казачьи семьи согнали на равнину, за лагерную ограду вокруг полевого алтаря, где 22 священнослужителя начали траурное богослужение.
Присутствие священнослужителей совсем не смутило англичан. Солдаты бросились на толпу; стреляя, действуя штыками, прикладами и дубинками, они разорвали заградительную цепь безоружных казачьих юнкеров. Избивая всех без разбора, бойцов и беженцев, стариков и женщин, втаптывая в землю детей, они стали отделять от толпы отдельные группы людей, хватать их и насильно бросать в поданные грузовики, которые везли этот полуживой груз на станцию, где репатриантов пересаживали в советские железнодорожные составы.
Казаки продолжали сопротивляться даже в этой неравной и
