Парень грубо схватил меня за руку и толкнул вперед. Я не удержала равновесия и упала на колени. Но тот и не думал меня поднимать. Он строго смотрел сверху вниз и терпеливо ждал, пока я сделаю это сама. Ян сейчас очень походил на мою маму, которая, гуляя со мной в парке (когда я была маленькая), наблюдала, как я поднимаюсь на ноги самостоятельно, не подавая руки.
– Я предупреждала тебя не бегать, – хладнокровно заявляла тогда мама. – Сама виновата. Раз упала, сама поднимайся.
И своим осуждающим взглядом Ян явно давал мне понять, что я в чем-то провинилась и теперь заслуженно за это расплачиваюсь. Он не казался мне больше таким уж милым... Я не понимаю, что именно его задело, но парень явно злился, причем очень сильно.
– Знаешь, что... – я неуклюже поднялась на ноги. – Минуту назад я и вправду подумала, что мы можем подружиться, но теперь даже и думать об этом не буду. Ты грубый и жестокий, вот ты кто.
– Это хорошо, – кивнул он и снова подтолкнул меня вперед, но уже не так сильно, и я смогла удержаться на ногах.
Мы шли на максимальном расстоянии друг от друга. Я снова начала спотыкаться и уставать, но не думала больше брать Яна за руку. Его словно подменили, и по мне было лучше падать и вставать, чем обращаться к юноше за помощью. Я посматривала на него исподтишка и замечала, что парень делает то же самое. Ну не могу на него долго злиться...
И как же мне хотелось окликнуть его и почувствовать на своей талии крепкие руки, на щеке – легкое дыхание и заглянуть ему в глаза. Я так и слышала голос Нади в моей голове: «Подруга, это диагноз. Ты по уши влюбилась!» Эх, неужели я больше никогда не увижу Надю? Не услышу ее голоса, кроме как в своей голове? Не узнаю, какой подарок она привезет мне с Бали?
Солнце на зеленом небе не перемещалось на горизонте, а лишь меняло цвет. Теперь оно было серым, отчего я сделала вывод, что время близится к вечеру. Мне жутко хотелось спать. К тому же голод стал возвращаться.
– Куда мы идем? – прервала я напряженное молчание.
– В город, – отозвался Ян.
– А что значит белая? – спросила я, смирившись с тем, что все же хочу это знать, так как Ян вкладывал в слово «белая» все свое пренебрежение.
– Мы больше не играем, ясно?! – сухо ответил он, даже не взглянув на меня.
– Раз так, то ладно, – хмыкнула я. – Знаешь, в таком случае не пойду я ни в какой город.
Я развернулась в обратную сторону. И более того, – даже нашла силы, чтобы пробежаться трусцой.
– Это очень сильные колдуны, – донесся до меня голос Яна, неспешно шагающего за мной. – Они принесли нашему миру много бед, поэтому их истребили. Сейчас принято думать, что белые вымерли. И это к лучшему, ведь их не ждет ничего хорошего. Их боятся...
– Так же как и оборотней, – отметила я, не думая останавливаться. Ян прибавил шагу и, преградив мне дорогу, нахмурился. Глаза у него стали красными, но я не испугалась. По крайней мере решила, что не испугаюсь. Даже превратись он в монстра... (ладно, с этим явно перегнула палку, красных глаз будет вполне достаточно!). – Значит, в городе меня не ждет ничего хорошего, с такой-то славой. А прежде, чем я докажу, что не являюсь никакой белой, меня уже казнят... Ты серьезно думаешь, что пойду с тобой?
Я попыталась обогнуть Яна, думала, что он воспротивится и потащит меня в город против силы, но к моему огромному удивлению он отступил.
– Я думаю, что это тебя и ждет, – согласился он, снова пропуская меня вперед. Опять он давал мне возможность сбежать. «В который это раз?» – задалась я вопросом. – Поэтому тебе лучше не идти туда.
– А кто такая Леди, которая тебе за меня должна заплатить? – спросила я, остановившись на месте.
Ян не ответил и зашагал прочь. Чем дальше он уходил, тем беспокойнее на моей душе становилось. Когда он практически скрылся из виду, я заорала: «Подожди!» и бросилась за ним следом.
– Не ходи за мной, – попросил он.
– А если ты не отведешь меня в город, то у тебя будут проблемы? – спросила я.
– Несомненно, – подтвердил юноша.
– Но тогда тебе нужно меня туда отвести. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы, – добавила я сострадающим голосом, словно не находилась в жуткой опасности.
Ян взглянул на меня как на ненормальную. Да я сама себя такой и ощущала. Эх, слышала бы я себя со стороны: «Не хочу, чтобы у тебя были проблемы». А на себя плевать. Пусть убьют, причем, насколько я знала, ведьм во времена инквизиции сжигали на кострах. «Жуткая смерть», – я невольно поежилась.
– Ты ненормальная, – подтвердил он мои слова и зашагал дальше.
Я готова была разреветься. Чувствовала себя маленькой потерянной девочкой, как лет десять назад в супермаркете. Сначала я даже не заметила, что мамы нет рядом, спокойно себе брела мимо стеллажей, однако минут через пятнадцать, оглянувшись, поняла, что произошло. Я не плакала, не билась в истерике, просто растерянно оглядывалась по сторонам, ища маму.
И сейчас чувствовала то же самое.
– Но ты не можешь меня бросить, – попыталась я воззвать к совести Яна.
– Это еще почему? – спокойно спросил тот.
– Потому что не можешь! – произнесла я твердо. В этом и заключалась вся моя логика: «Потому что не можешь!»
– Могу, – упрямо заявил Ян, а потом, резко остановившись, добавил: – Тебе лучше не встречаться с Леди. Она могущественная чародейка и точно тебя прикончит. Не знаю, чем уж ты ей так нужна – ребенок, даже не знающий...
– Я не ребенок, – попыталась вставить я, но парень не отреагировал, продолжая:
– ...ничего о нашем мире. Но в любом случае тебе лучше делать ноги. Возвращайся обратно к порталу и прыгай в свой мир, а потом уезжай как можно дальше, чтобы тебя не нашли, потому что Леди всегда добивается того, чего хочет.
– Но как я вернусь, если не знаю куда идти? – занервничала я. – Как ты можешь меня бросить? Одна я наверняка буду уязвимее...
– Ох, уж прости, но до портала сопроводить не смогу, – скривился Ян. – Тебе нужно идти прямо. Если поторопишься, то успеешь до ночи. А если я не вернусь через час, то у меня будут крупные проблемы.
– Но ведь если ты не приведешь меня, у тебя и так будут проблемы, – заметила я.
– Не такого масштаба, – ответил он и, не оглядываясь, поспешил прочь.
У меня больше не было сил бежать за ним следом, кричать и умолять взять с собой. С одной стороны, я понимала, что он поступает так из благих побуждений: хочет сохранить мне жизнь, но с другой – бросать вот так в неизвестном месте было ужасно.
А пока я не разобралась что важнее – преследовать Яна как тогда на дороге в деревне или возвращаться домой, я опустилась на траву и свернулась на земле калачиком.
– Все это нереально, нереально... – зашептала я себе успокоительным тоном, но почему-то легче от этого не стало.
Глава десятая. ГОРОД
Не знаю, как долго я пролежала на земле, прежде чем подняться на ноги, но солнце теперь было совсем черным, небо позеленело и напомнило болотную воду (от вспоминания о болоте меня передернуло), а единственным источником света являлись мириады звезд алого цвета. Они задиристо подмигивали и мерцали в небе, а я восторженно смотрела на них, не в силах отвести глаз. Такой красоты мне еще никогда не приходилось видеть.
В этом году мы с классом ходили в планетарий. Впечатления были незабываемыми. Когда в зале погас свет, и мы оказалась наедине с целой галактикой, просто дух захватило! Но то, что я видела сейчас, не шло ни в какое сравнение. Это был не планетарий, в котором через некоторое время зажегся бы свет и пришлось возвращаться обратно в школу, делясь по пути впечатлениями с одноклассниками. Это – что-то другое, то, что не каждый может увидеть, не говоря уже о том, чтобы побывать здесь.
«Волшебный мир», – хмыкнула я. Но почему именно я? Почему я оказалась здесь, а не кто-то другой? Во мне ведь не было ничего примечательного. Я не пользовалась особой популярностью в школе, не любила выделяться, хоть и ждала от жизни чего-то большего. Серой мышкой быть скучно, но, если представлялся шанс окрасить шерстку в более яркий цвет, я шла на попятную. Как со Степой и Максом, тесное общение с которыми в разы повысило бы мой авторитет в школе, или как с пением.
Я хорошо пела и обладала музыкальным слухом. В отличие от Филиппа, который в детстве не притрагивался к пианино (мама одно время мечтала, чтобы ее сын стал музыкантом), я его просто оккупировала. Но, чтобы музыкантом стала ее дочь, мама не хотела. Она избавилась от пианино сразу же, как только стало ясно, что у брата нет тяги к музыке, поэтому довольствоваться игрой на этом инструменте мне приходилось только в школе.
В девятом классе у меня появилась уникальная возможность изменить свою жизнь и вступить в музыкальную группу. Тогда бы открылись настоящие просторы: гастроли, поклонники, живые деньги. В общем, все то, о чем мечтает каждая девочка моего возраста. Но в последний момент я передумала, испугавшись чего-то менять. Моя жизнь была спокойной, я была обычной, и меня это вполне устраивало. Конечно, иногда возникали моменты, где просто необходимо было себя пожалеть и поругать жизнь, но все это проходило, как только вставал выбор: «менять или не менять?» «Конечно же не менять!» – в конечном счете всегда решала я.
В этот же раз выбор был иным. «Менять или не менять» перефразировалось в «жить или умереть». Я выбрала жизнь и теперь лежала под удивительным небом, осыпанным красными звездами.
Было бы здорово, окажись под рукой телефон. Эту красоту на небе непременно нужно запечатлеть на камеру. А потом показать Наде... Впрочем, для начала нужно было вернуться, ну или хотя бы что-то предпринять для этого, а не лежать пластом.
Я пролежала бы на земле целую вечность, предаваясь философским размышлениям на тему: «Как опасны бывают мечты», если бы жалобно урчащий желудок не дал о себе знать. Он призывал к действиям, а не к пустому лежанию на траве. «Ведь еда сама тебе в рот не запрыгнет», – жаловался он своим настойчивым урчанием. В данный момент мы с ним готовы были съесть и петуха, и Буренку, и даже ту белку из леса, а лучше – всех сразу. О своем внезапном порыве стать вегетарианкой я и думать забыла.
В голом поле еды не найти, а значит мне нужно было поднимать свое ленивое расслабленное тельце и искать ее в другом месте.
«В городе», – решила я, точно зная, что все еще жива, но если не поем, то умру.
Интересно, а что дома делают дедушка с бабушкой? Наверняка уже вернулись и сейчас места себе не находят?! Вызвали ли полицию? Осматривают деревню? «А вдруг они зашли в лес?» – в ужасе подумала я. Ведь старики больше всего на свете боялись этого леса. Как оказалось, неслучайно.
[justify]«Но, если они перенесутся сюда, будет совсем неплохо. По крайней мере, мне не придется коротать время в одиночестве!»
