Бабушка умерла тихо и спокойно в своей палате. Одним из вечеров она просто заснула и не проснулась. Врачи говорят, что это самая лучшая смерть – безболезненная и тихая. «Она даже ничего не почувствовала», – заверял тогда мою маму доктор, когда та, казалось бы, готовая к тому, что бабушка в любой момент может отдать Богу душу, разревелась на весь коридор. Никогда в жизни я еще не видела, чтобы мама так сильно плакала. Глядя на нее, даже отец с Филиппом невольно прослезились, но только не я.
Касаемо слез у нас с Надей был пунктик: «Никаких слез!». Поэтому мы никогда не плакали (исключение – Надина сломанная рука). С момента же окончания младших классов, я не проронила ни одной слезинки, чем очень гордилась.
И что же происходило сейчас? Если бы Надя меня увидела, то точно бы осудила. Я пренебрегла одним из наших главных правил... Но прекрасно это понимая, просто не могла остановиться. Я думала о том, что теперь со мной будет? Если я выжила после прыжка с крыши, то сейчас мне, скорее всего, нужна медицинская помощь, но разве мне ее окажут люди с факелами, кричащие: «Убить их всех!»?!! Это уж вряд ли. Жалеть себя я могла только слезами, которых со времен младших классов во мне скопилось достаточно много.
– Что здесь происходит? – наконец спросила я, когда плакать надоело, и я поняла, что хоть моему спутнику и не нравится, что я веду себя словно рева-корова, отпускать он меня не торопится. – Объясни, или я не сдвинусь с места.
Парень не отреагировал на мою угрозу и очень даже зря. Я рассчитывала лишь на то, что моя смерть (вторая по счету, или первая – не важно) не будет ему на руку, ведь он вел меня к какой-то там Леди. А значит, рисковать моим здоровьем не станет. Ну, я надеялась на это, поэтому, как и обещала, остановилась. Через пару секунд веревка на моей шее начала затягиваться, и я уже было подумала, что все-таки ошиблась в своих предположениях, но тут узел ослабился, и парень толкнул меня на землю. Я не удержала равновесия и упала на траву, а он сел рядом и ткнул в меня пальцем.
– С ума сошла, что ли? Жить надоело? – гневно воскликнул он.
И хоть в последние несколько часов он обращался со мной очень грубо: даже чуть не придушил, а еще заламывал руки и защищался словно щитом, я не могла злиться. Глядя в эти прекрасные зеленые глаза, я вновь вспоминала свои чувства на дороге и тот момент, когда, впервые его увидев, распрощалась со своим сердцем. И... из двух противоречащих чувств все же побеждала влюбленность. Конечно, иначе и быть не может!
– Так объясни, что происходит, и куда мы идем? – потребовала я и в свою очередь ткнула указательным пальцем ему в грудь. Юноша вздрогнул, словно мой палец был раскаленной кочергой, и отпрянул назад, инстинктивно потянув за веревку. Я вновь начала задыхаться.
– Я сниму ее, если ты пообещаешь не убегать, – предложил он, неуверенно глядя на свои руки, в которых держал тонкую золотую веревку. – Обещаешь?
Очень хотелось ответить: «Черта с два», но я кивнула. Немного поколебавшись, он снял с меня веревку, а потом аккуратно коснулся моей шеи кончиками пальцев. Я тяжело вздохнула и почувствовала, как по моим венам забурлила кровь.
– Она тебя обожгла, – констатировал он, убирая руку. – Предупреждал же, не дергайся.
Мне хотелось, чтобы он снова до меня дотронулся, нахмурил лоб, заглянул в глаза, а я бы утонула в них и забыла обо всем на свете. Но парень лишь поднялся на ноги и сверху вниз строго на меня посмотрел.
– Да не сбегу, – буркнула я, неуклюже поднимаясь за ним.
Я специально сделала вид, что падаю, и крепкие руки тут же обвились вокруг моей талии. Всего мгновение парень прижал меня к себе, но уже не так грубо, когда защищался мной от Миры. Его глаза были так близко от моих, я чувствовала на своей щеке его легкое дыхание, а потом... он меня отпустил и стряхнул с плеч невидимые пылинки.
– Пошли! – скомандовал он и, развернувшись ко мне спиной, зашагал дальше. Я даже рот от изумления открыла. «То он меня преследует как ненормальный, а то спиной поворачивается, вот чудик», – подумала я про себя и невольно улыбнулась.
– Но ты не сказал – куда! – напомнила я, и парень повернулся.
Он выразительно изогнул брови, а уголки его рта дернулись вверх. Только сейчас я поняла, что все еще глупо улыбаюсь, и быстро сделала строгую мину. Парень не удержался и засмеялся, а я скрестила на груди руки и обиженно надула губы.
– Знаешь, ты какая-то не такая, – ответил он, возвратившись ко мне и протянув руку.
И как же мне хотелось за нее схватиться и не задавать больше вопросов. И действительно, какая разница, куда мы идем. Главное, что он рядом, и не важно, что чуть меня не убил. «Это ведь такая мелочь», – глупо улыбнулась я.
Но это не значило, что я так быстро сдамся. Быть может, я и была слегка упрямой (ладно, не слегка, а очень упрямой) и привыкла получать ответы на свои вопросы. Поэтому-то я и проигнорировала протянутую руку.
Парень тяжело вздохнул и сказал:
– Как же с тобой сложно... Ладно, так уж и быть, мне за тебя хорошо заплатят и идем мы в город, чтобы я отдал тебя одной очень влиятельной особе. Довольна?
– И после этого ты рассчитываешь, что я не сбегу? – изумилась я его откровенности. В данной ситуации явно лучше было соврать.
– Я уверен, что ты не сбежишь, – он скрестил на груди руки. – Иначе я тебя догоню и съем. Кажется, ты забыла, с кем имеешь дело? Я ведь злобный кровожадный монстр.
С того момента, когда мы с Мирой искали выход из маленькой комнатки, а за дверью рычал оборотень, казалось, прошла целая вечность. На самом же деле произошло все это всего несколько часов назад... Я вспомнила про стариков, про то, что, скорее всего, они уже вернулись, и не обнаружив меня в доме, начали искать по всей деревне. И о том, что, если я через два, максимум три дня не напишу отцу, он приедет, чтобы забрать меня домой... И что в таком случае будет со мной? Буду ли я жива или мертва? Увижу еще раз папу или нет?
– Где мы? – спросила я, взглянув на небо.
Белоснежное солнце по-прежнему слепило глаза, но не казалось таким уж ярким. То ли я привыкла к свету, то ли он стал слабее, но так или иначе прошло достаточно много времени. Мы слишком долго шли, я зверски устала и изнывала от жары. Мои несчастные ладони пылали, и мне очень хотелось есть.
– До леса осталось совсем ничего. Там можем сделать привал и подкрепиться. Когда дойдем до места, задашь свои вопросы, а пока давай продолжим путь, а то я на этой жаре сейчас сварюсь, ладно? – парень словно прочел мои мысли. Хоть в любой другой ситуации я продолжила бы спорить и добилась бы ответов на вопросы здесь и на месте, но сейчас была более чем согласна.
– Давай убираться отсюда, – сказала я таким самоуверенным тоном, словно это была моя собственная идея.
Идти было все труднее и труднее. Ноги начали заплетаться и я, споткнувшись в очередной раз, схватилась за руку оборотня. Он вздрогнул и дернулся от неожиданности, а я, в ответ, тоже вздрогнула и дернулась, но только от боли, пронзившей мою ладонь. Впрочем, я твердо решила, что лучше потерплю боль, чем пройду еще один метр самостоятельно. Видимо, мой спутник думал так же, поэтому легонько сжал мою руку.
Казалось, мы шли целую вечность. Полю с голубой благоухающей травой не было конца и края. Когда же я начала отчаиваться, впереди наконец-то показался новый пейзаж, при виде которого пришлось в изумлении разинуть рот. Я уже давно смирилась с зеленым небом и голубой травой, но разноцветный лес для меня явно был в диковину: перед нами возвышались удивительные деревья разных цветов и оттенков.
– Чума! – прошептала я.
– Красиво, правда? – лицо парня озарила улыбка. – Точно такой же лес есть у меня дома. Здесь их всего два. Идем же...
Мы из последних сил припустились к лесу. Оказавшись в тени, я издала радостный вопль и опустилась под первой ближайшей розовой елочкой (ну, мне показалось, что елочкой). Мой спутник сел возле соседней голубой березки (надеюсь, что это березка) и, прислонившись к стволу, закрыл глаза. Я тоже их закрыла и представила, что нахожусь в самом обычном лесу. Здесь также пели птицы, копошились зверьки, шелестели листья и хрустели ветки. Не знай, что здесь диковинные разноцветные деревья, решила бы, что я сейчас дома, просто немного заплутала в лесу, но обязательно из него выберусь...
– Лес, – ахнула я и широко открыла глаза.
– Что такое? – встревоженно спросил юноша.
Легенды гласили, что всякий зашедший в лес оттуда не возвращается. Я усвоила этот урок с самого детства. Но мы с Мирой не только потоптались на опушке, но и убежали в самую чащу. А потом еще искали это проклятое здание...
– Ты правда оборотень? – недоверчиво спросила я, и глаза парня тут же стали алыми. Я вздрогнула, но не отпрянула, протянула руку и кончиком пальца аккуратно коснулась его щеки, словно ждала, что от моего прикосновения юноша рассыплется и превратится в пыль. Парень опять вздрогнул, но в пыль не превратился. Он был таким же реальным, насколько была реальна и я. – Но ведь это невозможно!
– А я думал, что таких как ты больше нет, – ответил оборотень и тоже потянулся ко мне, коснувшись волос. Он зарылся в них своими длинными пальцами, его глаза стали темнеть, пока не приобрели привычный цвет.
– Ничего себе, – прошептала я. – А меня научишь?
– Ты ведь не оборотень, – усмехнулся он. – К тому же в облике зверя я понравлюсь тебе куда меньше...
Юноша сморщился и резко отстранился. До меня дошло, что он сказал то, что ему явно не хотелось говорить. «Понравлюсь тебе меньше», – повторила я, и сердце, словно бабочка, радостно запорхало в груди.
«Неужели он догадался, что он мне нравится? Неужели я ему нравлюсь?» – воодушевилась я подобной мысли.
Парень нахмурился и принялся кусать нижнюю губу. Я потянулась к его руке, но он резко ее отдернул.
– Ты, видимо, не совсем понимаешь, кто я такой, – произнес он со злобой в голосе, а я настойчивостью взяла его за руку. К моему огромному облегчению парень больше не вздрагивал.
– Ну что ты не хомячок, это я уже давно поняла, – мне было все равно, что он думает. Он мне нравился и точка. И хоть в это сложно поверить, мне было абсолютно все равно, будь юноша оборотнем, вампиром или призраком. – Сразу, в тот же самый момент, когда ты хотел сожрать меня в лесу...
– Я не хотел, – возразил парень и улыбнулся. – Я хотел попугать.
– Ага, глазищами и зубищами, – хмыкнула я. – Признаюсь, у тебя это получилось. Я уже представляла, как ты будешь обгладывать мои несчастные косточки. Ты ведь любишь косточки юных девушек?
[justify]–
