это не укладывались в его голове – данные категории, на его взгляд, были по определению несовместимы. Баттерфляй оказалась преданным другом и очень благодарным, прикрыв его от федералов, когда он по неосторожности почти попался, копаясь в картотеке МИДа, разыскивая нужного человечка для одной коммерческой структуры. Она увела удар на себя, взяв его маску, и обманула их с легкостью: ради него она не испугалась.
Ягуар предварительно выведал, когда она приходит на работу, узнал, что муж ее уехал в деревню за бабушкой, он все про нее знал, но ему было мало теперь этих знаний о ней. Ему недоставало общения с ней через сеть, Ягуар давно понял, что ему нужно узнать ее ближе. Настолько ближе, насколько это возможно – он знал, что ему теперь просто необходимо знать какой у нее запах и вкус. Киберпространство, обладая всеобъемлющей универсальностью, не могло передать ему этого незначительного, но, как оказалось, невероятно важного элемента существования. Ему казалось, что именно ее запах и вкус – только они одни помогут ему до конца понять ее. А без этого понимания он чувствовал, что вся его великая, всепоглощающая и всеобъемлющая любовь к ней ущербна и вся его жизнь ущербна. Не давая ему наслаждаться жизнью, это превратилось в паранойю. Он должен был сверить свои представления и мечты о ней с действительностью, ему требовалось дополнить и оживить ее образ, убедиться в том, что интеллектуальное слияние с ней реальность, а не иллюзия, ему было это необходимо, чтобы дальше жить.
Накануне он долго приводил себя в порядок: сходил в салон к своей бывшей возлюбленной, где ему распарили и долго счищали с пальцев застарелые желтые хакерские мозоли – ему хотелось уловить любой оттенок теплоты ее тела. Теперь кончики пальцев были чувствительны до чрезвычайности, что порой приносило ощущение оголенного нерва, но это и радовало его. В одиннадцать Ягуар решил, что пора. Инстинкт подсказал ему, как провести охранника на вахте и просочиться без помех и пропуска на ее территорию. Она подняла на него глаза от компьютера и замерла. Никто ничего не понял, в то время как он прошел к ней, быстро, уверенно и молча взглянул ей прямо в глаза. Несколько секунд она изумленно смотрела на него, а потом тихо спросила:
-Ягуар?
Он кивнул, оглянулся, оценил обстановку и также тихо ей сказал:
-Жду тебя внизу – в черном "мерседесе".
Он быстро покинул офис, почти испарился, растаял в воздухе. Баттерфляй спустилась через двадцать минут, оглянулась, подошла к его машине и нагнулась к приоткрытому окну с его стороны.
-У тебя проблемы?- спросила она тревожно.
-Сядь в машину,- сказал он нервно.
Она послушалась и, пройдя на тротуар, открыла дверцу и села на переднее сиденье. Он тут же заблокировал двери, она все поняла и в панике начала дергаться и просить:
-Отпусти меня! Прошу! Это нечестно, ты не оставляешь мне выбора!
-Нет. Этот выбор ты сделала сама.
Он не мог ее отпустить – ничего вокруг для него больше не существовало,– и, выжав сцепление, он рванул с места так, что ее прижало к сиденью. Она закрыла лицо руками и заплакала.
-Куда ты везешь меня?
-Ничего не бойся. Я люблю тебя,- ответил он и не узнал своего голоса.
Алина молчала, потому что поняла – его бесполезно просить и умолять отпустить ее. Мысли ее метались, но она не видела выхода – его глаза ей сказали, что он пойдет до конца. Слишком хорошо она знала его, и слишком хорошо он знал ее, хотя виделись они впервые, но это не имело значения: Ягуар был абсолютно понятен ей до последней черточки, словно являлся ею самой. Оставалось только одно неполученное еще знание их друг о друге. Он жаждал этого знания, и ей было не отвертеться.
Закрыв глаза, она постаралась не дрожать. Ей было понятно, что в его мире мораль имеет совершенно отличный от общепризнанного формат. Он не считал свои действия насилием, напротив, полагал, что это он в ее полной власти и даже жаждал освобождения.
А она думала, как и где это произойдет, поглядывая тайком на него. Ноздри ее улавливали незнакомо-знакомый запах, взгляд задерживался на его руках, лежащих на автомобильном руле. Выглядел он спокойным, только губы сжимались решительно, придавая лицу резкое выражение. Внешность его казалась странной, но он и должен был быть именно таким: странным, не похожим ни на кого. На вид ему можно было дать лет тридцать пять или старше, об этом она не бралась судить.
Выехав за город, он завернул куда-то на отворотку, мягко протиснулся в какие-то заросли и заглушил мотор. Она слышала это, потому что не могла открыть глаз и дрожала всем телом. Звуки говорили о том, что он что-то расстилал на траве, она очнулась лишь, почувствовав, как он резко взял ее на руки и тут же впился в нее своим ртом, а ноздрями жадно втянул ее запах. Ей требовалось удержать равновесие, чтобы голова не отклонялась сильно, и инстинктивно она схватилась за него руками. Все его движения казались ей смутно знакомыми, словно она уже ощущала когда-то на себе прикосновения его рук, словно знала вкус его губ. Она слышала только его дыхание, сливалась с ним, и оно не было ей чужеродным.
Уложив, он стал ее раздевать, а она, открыв глаза, следила за ним, но не сопротивлялась, лишь смотрела, он же, отвлекаясь на свои действия, тут же возвращался к ней взглядом, и они молча всматривались друг в друга и погружались в эту пропасть все глубже.
Имея светлые волосы и нереально черные глаза, он правильно называл себя Ягуаром – все движения его были исполнены кошачьей грации. Чуткие пальцы, словно пальцы слепого, пробегались о ее телу и лицу, задерживаясь порой на каких-то выпуклостях, мягко ощупывая их, как бы стараясь запомнить или прочесть какой-то скрытый смысл, заключенный в них. Взглядом он жадно впитывал все, что видел, а руки его, в особенности пальцы, с их новой оголенной чувствительностью, чутко ощущали гладкость ее кожи, пульсирующее тепло и влажность местами. Он совершенно бесстыдно проникал ими везде, желая насытить свое осязание этими нюансами – теплом, шелковистостью, влажностью, упругостью. Губы и зубы тоже хотели их испытать, и он дал им такую возможность. К ним присоединился жадный язык, который нетерпеливо лез всюду, пробуя на вкус ее рот и тело.
Он не мог бы описать этот вкус, но тот очаровывал его, фрагментами, по секторам отключая у него сознание. В нем почти все задрожало и даже занемело. Какой-то огромный ком стал подниматься снизу к горлу. Ягуар старался ухватить это ощущение, насладиться им осознанно, не потерять над собой контроль. Но ком стал расти с невероятной скоростью, поглощая его в каком-то кружении. Усилием воли Ягуар все еще пытался держать власть над своими действиями, мысленно руководя собой, движениями тела, но что-то сильнее его, словно смеющийся хмельной Фавн, навалилось и придавило в нем все, что еще оставалось разумным.
Он понял, что должен сейчас, в этот самый момент соединиться с ней. Это было непросто – она не пускала его. Он весь дрожал, но благодарил ее за эту борьбу, которая вызвала в нем бешеный охотничий азарт, почти зверское желание овладеть этим чарующим телом. Преодолев ее сопротивление, он даже застонал от того острого наслаждения, которое предполагал в мечтах, ждал, но которое все равно оказалось неожиданным. "Нет, я не стану спешить и ей не дам, я должен прочувствовать все до мельчайших нюансов". Его пальцы проскальзывали к месту, где ощущалось, как она сжимает его внутри себя точно кольцом капкана. Пальцы служили ему сейчас внутренним зрением, он ярко представлял себе все, что происходило под ними там, где проходила тонкая грань, разделяющая и в то же время объединяющая их в одно целое, почти в один организм. Он пытался не дать затопить себя – слишком сильно желая подольше наслаждаться единением с нею. Но вдруг она словно пришла в себя, взглянула ему в глаза и прошептала:
-Егор, ты узнал меня? Это же я – Ляля,- и вдруг застонала, непроизвольно схватив его руками и потянув к себе с силой.
Он замер: в голове его мгновенно вспыхнули воспоминания, которые столько лет загонялись им далеко вглубь души. Это была она! Как долго он искал ее, как мечтал увидеть и вот теперь – обладает ею. Как ни сопротивлялся он, как ни сдерживал этот шквал, но было поздно,– она пульсировала и двигалась под ним, увлекая, затягивая в водоворот ощущений. Он словно закружился в воронке, не в силах сделать хоть что-то, лишь поддаваясь ее ритму и чувствуя от этого безумный восторг, наполнивший все его существо невероятной клокочущей магмой и превращавшийся в мысль: "Вот она – вспышка, рождение нового качества, соединение двух начал, причина и источник жизни… и смерти"…
Кирилл уже почти подъезжал к городу, когда позвонила нянька, вся в слезах, и что-то нечленораздельно пытаясь ему говорить.
-Что случилось?- закричал он ей в трубку.
-Я не знаю, что делать. Алиночка… она лежит и смотрит в одну точку.
-Как это? Что произошло? Расскажи все подробно!
Нянька всхлипывала и рассказывала:
-Ее принес на руках светловолосый мужчина с безумными глазами. Я страшно испугалась, а он сказал, чтобы я вызвала "скорую".
-А Аля? Она без сознания была?
-Да, мы вызвали неотложку, ей сделали укол. Потом он что-то мне говорил, много говорил, но я ничего не поняла, он словно сумасшедший какой-то. Я его раньше никогда не видела.
-Что дальше было?- Кирилла бесила бестолковая нянька.
-Ничего. Она лежит с открытыми глазами словно неживая.
Увидев Алю, он почти лишился сил. Он действительно еще никогда не видел у нее такого взгляда – пустого и отрешенного. На него она не реагировала, только губы ее что-то тихо шептали. Кирилл напрягся, прислушался, ему показалось, что она произнесла "Ягуар", и он сразу вспомнил ее виртуальную игру, которую никогда не одобрял, но не решался ей запретить. Он почувствовал нестерпимую боль в сердце, словно его прожгли насквозь, проткнули каким-то шилом. Ему не хватало воздуха, и желтые круги поплыли перед глазами: пятнистый зверь с горящим взором и Алина в объятиях его лап – его драгоценная девочка. Он даже ясно услышал ее сладострастные стоны под ним, ни секунды не сомневаясь, что она не справилась с наслаждением. Стиснув руками виски, он постарался взять себя в руки, собрался, сжался как перед прыжком, как всегда делал, если нужно было с чем-то справиться. "Все мысли потом",- сказал он себе.
В лаборатории, куда он позвонил, сказали, что она приходила, но быстро ушла. Кто-то видел, как к ней прошел высокий светловолосый мужчина, но пробыл там всего пару минут и исчез. Кирилл позвонил Седому и сказал, что крайне необходима его помощь, а сам, сев за компьютер, залез в папку "Ягуар" и начал все тщательно просматривать. "Может быть, ничего не было?"- цеплялись мысли за последнюю надежду. Но он понимал, что обманывает себя, он точно знал, что произошло. "Ягуар заманил ее в свою ловушку",- сердце его снова сжалось от нестерпимой боли, когда он представил ее такое желанное, любимое тело, исходящее в истоме, и лапы зверя на нем. Он даже знал, какие мысли приходили ей в голову, словно стал ею на мгновенье, видя все произошедшее как в замедленном кино. Он вдруг ощутил себя Ягуаром так, что руки почувствовали некую
