ветер дует. Я понимал, что распускает красочные слухи про себя исключительно сама Жураковская-Жириновская: больше некому.
«Вот же чёртова баба! - дивился я. - Всё никак не успокоится, зараза, не утихнет душой! Всё мехмат ей жить и спать не даёт: обидно, наверное, что когда-то её там отфутболили-бортанули… Да и понимает, кошка драная, что мехмат - это мiровой брэнд, это - научная стратосфера, космос; это - единственное место в стране, а может и в мiре, где готовят настоящих учёных-небожителей, математиков и механиков экстра-класса. Не всех, безусловно, но многих. Недаром ведь после крушения СССР на выпускников мехмата настоящая охота пошла: сколько их в Европу и в США уехало по вербовке - за гроши отдавать барыгам западным свои знания и свой талант… А вот МВТУ таким ореолом святости не обладает и в малой степени: Жураковская-Жириновская про это знает прекрасно, наслышана - вот и бесится, и биографию свою кроит. Что ей, хасидке знатной, днепропетровской, МВТУ?! Там, как и в МАИ, готовят всего лишь инженеров, “капитанов производства”, трудяг, чётко выполняющих планы и разработки всё тех же мехматовцев, - не более того. А ей так хочется быть в передовиках, в числе творцов-небожителей»…
Вот и Сашка Воронин, похоже, таким же завистливым неудачником был: знал про мой университетский диплом - и сильно бесился от этого…
11
Итак, норовистый сосед обидел меня своим заявлением, что современная физика вроде как сложна для меня, а, может, и вообще не доступна. Я закусил губу, собрался с силами - и попробовал как-то защитить себя и своё научное достоинство. Тем паче, что я в те годы продолжал внимательно следить по научно-популярной литературе и передачам в Интернете, что происходит и появляется нового в естествознании: в математике, физике, химии, биологии. Мне это и до сих пор близко и дорого.
-…Сань, - через пару-тройку секунд обратился я опять к Воронину. - Я что-то не понял, современная физика, про которую ты говоришь, - она что, отменила все классические взаимодействия: гравитационное и электромагнитное, сильное и слабое?
- Давно! - высокомерный ответ последовал. - А ты что, не знал что ли? Странно от тебя подобное слышать, грамотного человека.
- Не знал, - твёрдо и с вызовом ответил я. - Хотя стараюсь следить за передовыми теориями. Но если, как ты говоришь, отменены старые, значит новые должны появиться. Так ведь?
- Так.
- Вот я и хочу понять - какие! Мне это очень любопытно будет узнать, честно слово. Расскажи уж, не поленись. Хотя бы перечисли.
- Старик! Я не хочу сейчас на это тему беседовать. Извини, не расположен. Но только про гравитацию можешь уже забыть.
- Что, ньютоновская классическая механика - это уже старо? - таращился я на собеседника. - А куда наличные природные силы тогда девать: центростремительные и центробежные, силы притяжения и силы трения, да и все остальные?
- Старик! Ты мне вопросы задаёшь на уровне детского сада. Даже удивительно от тебя подобное слышать. Ты ж вроде учился где-то там, высшее образование имеешь, а рассуждаешь, как школьник.
Меня это окончательно вывело из себя, взбесило даже, хотя я ещё и держался! Ведь Сашка прекрасно знал, что я Университет закончил, и, тем не менее, разговаривал со мной именно как со школьником. И этим сознательно меня унижал, макал лицом в грязь.
Окончательно рассерженный и заведённый, я схватил бумагу и авторучку со стола, быстро нарисовал полукруглый мост, помнится, по которому едет машина, расставил все силы, действующие на неё согласно второму закону Ньютона. Это я взял классический пример из школьной программы, - пример, что учителя дают восьмиклассникам на уроках физики уже пару сотен лет.
- Посмотри сюда, - показал я рисунок Воронину нервно. - Ты хочешь сказать, что этих вот сил уже не существует в природе, их уже отменили согласно новым веяниям?
- Старик! - отмахнулся от рисунка Сашка, даже и не взглянув на него. - Не надо мне ничего писать и ничего показывать, под нос тыкать. Я в этих твоих каракулях ничего не понимаю и не хочу понимать. Зачем мне это? Я просто знаю, что это уже старо - и всё.
- Старо?!... Хорошо, согласен, старо! Ладно! - зло и напористо говорил я соседу. - Тогда возьми авторучку и напиши то, что сейчас не старо, что является последним словом науки. Просвети меня, дурака, сделай милость!
- Старик! - отстань! У меня от тебя голова начинает уже болеть, как и от беседы с женой-истеричкой. Той тоже слова не скажи - сразу же начинаются слёзы и истерика. Вот и ты, я гляжу, такой же. Отстань от меня. Я не хочу ничего писать, и не хочу беседовать с тобой в таком агрессивном тоне: мне этой агрессии дома за глаза хватает.
- А что ты хочешь, что?! Языком чесать самонадеянно и безответственно, как баба худая или как писатель-сатирик тот же, ходить и всех оскорблять, считать невеждами и дураками?! Ладно! Пусть так! Считай: имеешь право! Но ты и покажи тогда, что ты сам - молодец! умный и грамотный, что чего-то знаешь, умеешь, читал! Напиши свои знания на бумаге, чтобы их все увидели, и я - в том числе! Физика, как и математика - это ж тебе не история, не философия и не литература, дружок! Это там, в гуманитарии долбанной, языком можно всю жизнь молоть и молоть, переливать из пустого в порожнее: строить из себя умника и всезнайку. Там сколько людей - столько и мнений, там - все гении и небожители! Потому что там нет базы, нет твёрдых законом и аксиом! А в естествознании всё чётко и строго: тут говорильня и пустозвонство не пройдут! В естествознании свою бездарность и невежество за точку зрения и за новый взгляд не выдашь, как ни старайся. Таблица умножения - она и в Африке таблица умножения, дружок, а законы Ньютона - они и у папуасов неукоснительно действуют и не меняют смысла и вида! А ты пытаешься, я смотрю, естествознание в пустопорожнюю говорильню превратить - умником себя за здорово живёшь выставить, гением-всезнайкой. Не получится! - даже и не пытайся! Это ты жене своей и дочери можешь мозги засерать, или школьникам в классе, а мне не надо: я образован не хуже тебя, и хер от болта отличаю. Только я смотрю по твоему нытью каждодневному и твоим соплям, что и домочадцы тебя не сильно-то слушают: достал ты их уже, Санёк, своей кичливостью и фанфаронством, своей без-просветной тупостью!
- Старик, - ответил мне красный как рак сосед, за живое моим монологом задетый. - Людей начинают оскорблять, как правило, только тогда, когда не могут их понять - или убедить в чём-то. Оскорбляют по без-силию. Так вот, если ты чего-то не знаешь, если порешь какую-то ерунду - то это твоя беда, не моя. Я-то как раз физику хорошо знаю.
- Да ни хера ты не знаешь! - ни физику, ни математику, ничего! Мудило грешный! Не надо передо мной тут хвост распушать и гения из себя строить: я их столько на своём веку повидал! Ещё со времён колмогоровской спецшколы! Научился различать, слава Богу! И ты таковым не являешься ни в малой степени! Запомни это, заруби на носу! Поэтому и виляешь хвостом как поганый пёс, как блоха на гребешке крутишься - ничего не объясняешь толком, на головные боли ссылаешься, на настроение. Это всё потому происходит, что нечего тебе объяснять: “кто ясно мыслит - ясно излагает”. Так когда-то учил Шопенгауэр! А ты… мудак ты, Сашок, павлин и дебил законченный, как я только что понял, убедился воочию! - не выдержал я и произнёс то, что давно уже крутилось у меня в голове и на язык просилось. - Оттого и проблемы у тебя нешуточные - и в 22-м отделе, и в семье, и в школе. И проблемы эти с годами будут только прибавляться и множиться: это как пить дать! Попомнишь мои слова не раз, придурок! Не подходи ко мне больше, ничтожество, дятел тоскливый: знать тебя не хочу! С такими мудаками как ты я срать рядом не сяду!
Я произнёс это яростно как никогда, достаточно громко и грубо, с бешенным настроением на лице и внутри, каким давно уже не был. После чего быстро поднялся из-за стола - и снова ушёл от Воронина в первую комнату. Теперь уже окончательно туда переселился: терпеть этого дятла рядом я уже не мог. А Воронин остался сидеть один, пылая изнутри негодованием и обидой…
12
На следующий после нашего громкого скандала день, который бабы из первой комнаты полностью слышали и тут же передали начальству, меня вызвал в коридор покурить расстроенный Кирилл, когда Сашки не было ещё на работе. Вызвал - и сразу же без раскачки спросил, что у меня, мол, случилось с Ворониным?
- Да ничего не случилось, - холодно и дерзко ответил я. - Просто не могу этого мудака дальше видеть и слышать. Задолбал он меня уже своим нытьём и своей тупостью!
- Ну-у-у, не надо так, Саш, себя вести с новым человеком, не надо, - стал тут же выговаривать мне Кирилл Павлович с расстроенным видом: ему скандал в секторе был совсем не нужен. - У парня и впрямь сейчас тяжёлая полоса в жизни: и в отделе у него не сложились отношения с сотрудниками, и в семье большие проблемы. Его понять надо, пожалеть и посочувствовать. А не кидаться на него с кулаками, даже если он что-то и не так говорит, будучи весь на нервах. Понимаешь меня, слышишь?! Помоги ему вписаться в наш коллектив, словом добрым утешь, выслушай, если надо, и посочувствуй.
- А чего мне его утешать-то, Кирилл Павлович, - взорвался я. - На хера он мне нужен?! Он что, без рук, без ног что ли?! Или глухонемой инвалид?! Здоровенный двухметровый детина, на котором пахать можно и нужно! Чего его утешать?! Его палкой гонять надобно, и каждый день, чтобы шёл и работал, бездельник, и кормил семью, а не ныл про отсутствие денег, квартиры!
- Бывает, Саш, что и двухметровые мужики нуждаются в утешении. Ты молодой ещё, таких вещей не понимаешь, не чувствуешь.
- Ну вот и утешайте его на здоровье, коли Вы такой добрый у нас, такой гуманист! - зло усмехнулся я, на начальника с ядовитой ухмылкой взглянув, с ухмылкой и вызовом. - Посадите его рядом с собой в комнату и вытирайте ему ежедневно сопли, выслушивайте его нытьё, а я этого делать не стану. Мне бы со своими проблемами разобраться, которых у меня полным-полно.
Кирилл поглядел на меня недовольно, болезненно сморщился, после чего произнёс обречённо и холодно:
- Не ожидал я от Вас такого, Александр Сергеевич, никак не ожидал: другим я себе Вас представлял все эти годы. А теперь вижу, что ошибался в Вас, что Вы человек не простой - с двойным дном. Очень я Вами, признаюсь, разочарован.
- Ничего, переживу как-нибудь Ваше разочарование, не умру от него и не скисну, - зло засмеялся я, развернулся тут же и пошёл от Кирилла прочь: по институту гулять пошёл, успокаивать расшатанные последними событиями нервы…
13
Ходил я около часу по территории Филиала кругами нервно, благо, что погода позволяла ходить, и без-престанно и зло думал, пар из себя выпускал, который пёр из меня изо всех щелей и почти разрывал на части:
«Молодец, Кирюха, молодец! Взял к нам в сектор откровенного мудака из жалости - и на меня его повесил: утешай давай его, Александр Сергеевич, развлекай, направляй на путь истинный. А мне это надо?!... Да и как утешишь такого, если он кроме себя самого никого больше не видит и не слышит, не воспринимает всерьёз. Ходит - и одним лишь собой целый день любуется, идиот, в туалет раз десять заскочит, как я заметил, чтобы волосы на голове пригладить и на себя лишний раз в зеркало посмотреть, каков он есть красавец-малый, прямо Ален Делон. Такому нарциссу
