дочкой от меня всё каких-то решительных шагов ждут: чтобы и я вместе со всеми перестроился и поменял работу, профессию; чтобы в новую жизнь активно вписывался, как другие, в бизнес. А я не знаю, как это сделать: воровать и потом торговать наворованным я не могу, не приучен. А честным трудом сейчас ничего уже не заработаешь, как представляется.
- Да-а-а, торговать не каждый сможет: это дело специфическое - по себе знаю, - согласно ответил я, принеся Сашке чайную чашку из шкафа, которая от уволившихся пареньков осталась. - Я вот торговать не смог. Категорически! Не моё это оказалось дело, и я назад в институт вернулся. Знаешь, наверное, слышал… Та-а-ак, на тебе, Сань, чашку. Только сходи и помой её: она уже несколько лет стоит, не мытая.
Воронин, не капризначая, взял чашку и ушёл в туалет. Минут через десять он вернулся назад, и мы принялись с ним чаёвничать за его столом. Я для этого развернулся на стуле, лицом к соседу, и положил перед ним пакет с конфетами: я любил и до сих пор люблю чай с конфетами пить, фруктовыми карамельками, - потом начал отливать ему из банки душистый напиток в чашку. Только-только налил до половины, как Сашка замахал руками и сказал:
- Хватит, старик, хватит! Ты чего столько льёшь? Много воды пить нельзя: почки быстро посадить можно.
- Ну-у-у, хватит, так хватит, - улыбнулся я, отодвигая от него банку. - Как хочешь. Мне больше достанется.
После этого я поднёс банку ко рту.
- А ты что, старик, прямо из банки пить будешь? - удивился Сашка.
- Да, прямо из банки: у меня чашки нет. Да и зачем она мне? зачем переливать из одной посуды в другую? Пью из банки, и банку потом мою, когда всё выпью. Чашка мне ни к чему.
Сказав это, я с удовольствием принялся пить из прозрачной стеклянной посуды душистый горячий чай, предварительно положив под язык простую конфету. Пил - и блаженствовал, остановиться не мог. Очень мне чаепитие в тишине всегда нравилось.
-…Ты литровую банку полностью выпеваешь, не понял, или частями?! - опять вытаращился на меня мой новый продвинутый в медицине сосед, отхлёбывая маленькими глотками чай из чашки и пристально за мной наблюдая при этом, за моим настроением и намерением банку целиком осушить.
- Полностью! А чего её делить-то? Я чай люблю: ничего, кроме чая, теперь уже и не пью фактически. Да и раньше не пил: не приучен я к спиртному.
- Это же вредно - пить столько воды. Большая нагрузка на почки: не знаешь что ли?
- Кому вредно - тот пусть и не пьёт. А мне не вредно, - с ухмылкой ответил я. - А потом у нас на Руси испокон веков чай мужики вёдрами пили в чайных. И ничего - не умерли от нефрита. Наоборот. Вон какую страну нам в наследство оставили.
- Ну-у-у, не знаю, не знаю, - недоверчиво покачал головой Воронин, удивлённо на меня посматривая, как я из банки золотистую жидкость безостановочно пью и пью - и при этом жмурюсь от удовольствия…
4
Минуты две после этого мы сидели и пили молча, с любопытством посматривая друг на друга, привыкая душами и притираясь взглядами: обычное дело для мало знакомых людей. Когда больше половины банки было выпито, я, желая остановиться и перевести дух, спросил между прочим Воронина, почему он уволился из своего отдела и перешёл к нам, на новое место и в новый для себя коллектив. Работы-то у всех теперь нет: и у них, и у нас. Ну и чего менять шило на мыло?
-…Да-а-а понимаешь, старик, - подумав, ответил мне мой новый сосед и коллега, лицом посуровев и напрягшись. - Люди в нашем отделе оказались гнилые, дерьмовые и поганые люди. И в отделе, и в секторе. Я как-то по молодости этого не замечал: в розовых очках ходил будто бы. Всех вокруг любил, помнится, и привечал. Думал, что и меня все любят… А потом я раньше-то в командировки постоянно ездил, с Байконур не вылезал: в Москве меньше времени был, чем в солнечном Казахстане. Я с сотрудниками отдела мало связывался и пересекался. Оттого, наверное, всех и любил - потому что не знал никого близко… А теперь, когда работы не стало, и мне приходится безвылазно сидеть в отделе, штаны протирать без пользы, вариться с сослуживцами в одном котле, близко с каждым знакомиться и сходиться, - вот тогда-то и начались почти сразу же мои душевные переживания и проблемы. Посидел я со своими коллегами рядом несколько лет, послушал их ежедневные сплетни и ядовитые пересуды и разговоры, козни их на себе вытерпел, - вот тогда-то я и понял всё: в какой зловонный гадюшник я попал и с какими гнидами человекоподобными я много лет работаю. Слышать их уже не могу, никого, видеть их поганые рожи противно и тошно! Достали они меня все, с потрохами сожрали, твари!
- Круто ты про своих бывших коллег, Сань, - засмеялся я, чай допивая. - Видать, и впрямь сильно тебя достали… А ты у кого в секторе-то числился, напомни? Кто был твой непосредственный руководитель?
- Да Краснов Илья Ефимыч, хрыч старый, хитрожопый! Слыхал про такого?! - зло произнёс Воронин фамилию бывшего начальника, ещё больше бледнея лицом и из добродушного и открытого человека становясь суровым и неприступным. - Всю кровь из меня выпил, гад, за последние несколько лет своей злобою, завистью и подлючестью!
- И как же он это делал? - вторично улыбнулся я, дивясь словам и настроению Сашки.
- Элементарно! Денег не платит давно, нормальных, как раньше, денег, - но и зарабатывать их на стороне не даёт: всё какую-то дисциплину требует, какой-то мнимый порядок. Сам-то, хитрюга пронырливый и лукавый, по слухам левые дела проворачивает в рабочее время, нашими научными достижениями торгует вроде как, гонит их прямиком за рубеж по своим еврейским каналам, а нам, своим подчинённым, категорически запрещает этого делать - подработкой заниматься, себя и семьи кормить. Хотите зарабатывать большие деньги, говорит, пишите заявление на расчёт - и катитесь на все четыре стороны: плакать не стану. Хоть в бизнес идите, хоть в торговлю, хоть вообще на панель - мне без разницы. Вольному - воля. Но пока, мол, вы работаете у меня в секторе - будете соблюдать дисциплину и выполнять мои указания. Своевольничать я вам не дам, говорит, разводить произвол и анархию, левачить - тем более. А какая дисциплина, когда работы нет никакой давно?! когда он сам на службу к 12-ти часам приходит?! Я тут попробовал год назад в школу работать устроиться - английский язык там начал было преподавать в 7-х и 8-х классах на полставки, - так он меня заел-запилил, скотина, своим ежедневным нытьём и выговорами. Хотя я в школе до обеда только работал, и только три дня: в понедельник, среду и субботу. То есть два дня всего я опаздывал в институт: в понедельник и в среду. Приезжал в Филиал к двум часам пополудни, признаюсь: раньше не успевал. Так он меня и за эти часы опоздания пилил и пилил все полгода: не нравилось ему, видите ли, что я на стороне зарабатываю, что богатею. А потом и вовсе условие жёсткое мне поставил: мол, приедешь ещё раз к двум часам - останешься без зарплаты… Так и пришлось мне из школы в итоге уйти: без малого семь месяцев я там всего и проработал. Детишек жалко: они ко мне за это время привыкли и даже плакали, когда я с ними прощался... А с Красновым мои отношения после этого резко испортились: видеть его уже не мог, как и он меня. А неделю назад он и вовсе предложил мне подыскивать новое место работы: мол, вместе нам уже тесно становится, неуютно. Я к вашему Кириллу Павловичу и обратился с просьбой о трудоустройстве. И он, добрая душа, взял меня к себе без разговоров. Так я у вас в секторе и оказался.
-…Поня-я-ятно. А ты что, английский язык хорошо знаешь? - было первое, что я спросил после этого Сашку, удивлённый его рассказом про школу.
- Хорошо, не хорошо - знаю. Для школы моих знаний вполне достаточно.
- А чего математику или физику не стал преподавать? В этом-то ты должен быть докой.
- К математике и физике готовиться надо, мозги напрягать, вспоминать материал и как задачки решаются. А я оба предмета забыл уже, честно тебе признаюсь, мало чего в голове из прошлого осталось… А потом, там контрольных много, домашних заданий: их надобно регулярно давать ученикам, а потом сидеть и проверять в учительской или классе, время дополнительное тратить, силы. Короче, хлопотно это, старик, хлопотно! С английским языком в этом смысле проще - ни контрольных тебе, ни домашних заданий, ничего. Вся работа в классе происходит, при живом общении с учениками. Одна сплошная говорильня, короче, через которую и изучают любой язык. Другого способа нет, как известно.
- А получают учителя сколько?
- Да так же, как и у нас приблизительно: кто-то - чуть больше, кто-то - чуть меньше. Заработки там сейчас не великие, не советские. Хочешь зарабатывать побольше - надо на полную ставку переходить и дополнительные занятия брать, да ещё и классное руководство плюс к этому. Тогда можно в школе хорошо получать - но и пахать сутками тогда будешь, когда тесно войдёшь в коллектив, трудовую книжку когда туда положишь. С родителями будешь постоянно встречаться и общаться на собраниях, за дисциплиной в школе следить, за порядком, с хулиганами и двоечниками вечно собачиться, которые неуправляемыми день ото дня становятся, настоящими оторвами-бандюками, молодыми кадрами для ОПГ. Их тебе тоже надо будет к порядку призывать. А как? - неизвестно. Надо становиться профессиональным педагогом, одним словом, старик, чтобы деньги хорошие там иметь, авторитет и влияние в коллективе. Временно работать там не имеет смысла, как я это делал.
- Ну и уходи в школу работать на постоянной основе, коли ты там всё уже понял и разузнал, как школьная жизнь устроена, - совершенно искренне посоветовал я. - Чего тут-то у нас без пользы сидеть - и ждать, когда времена в лучшую сторону переменятся. После того, что случилось полгода назад в центре Москвы: я расстрел Верховного Совета имею в виду, - хорошего нам, работникам космической отрасли, ждать нечего. Ельцин угробит космос, угробит науку, угробит страну: для этого и поставлен, сука. И сопротивление ему оказать теперь уже некому. А в школе хоть полезным делом займёшься - детишек уму-разуму будешь учить, правильной жизни. Это ж святое и благородное дело! Согласись! Тем более с твоим-то образованием. Ты ж там все предметы можешь преподавать - и гуманитарные, и естественные, - так ведь. Ты же, Сань, МВТУ закончил, как я слышал, - солидный и уважаемый вуз, который не сравнить и близко с пединститутом, одних дебилов дипломированных выпускающий. Какой толк от них?
- Да нет, старик, - решительно ответ последовал. - Школа - это не выход. Пахать за гроши там что-то не сильно хочется, из малолетних мудаков и двоечников круглых отличников делать, чтобы показатели улучшать и получать премии и надбавки к окладу. Двоечники - они двоечниками и останутся: у них это на роду написано и на морде, природный их кретинизм. Да и сама профессия школьного учителя канительная до нельзя и уже давно не в чести: вот что главное! И контингент там стрёмный достаточно - не интеллигентный совсем, не высокоинтеллектуальный: тут ты абсолютно прав. Найти в школе духовно близкого себе человека проблематично: там же женщины одни в основном трудятся с левыми дипломами, а то и вовсе без них. Каков их интеллектуальный уровень, - объяснять не надо: ты сам его только что определил. И, что хуже всего, там - своя мафия, приближенная к директору и к большим деньгам, в которую
