стальные штыри.
Весившая больше пяти тонн, зенитка наводилась тяжело, из-за этого зенитчики называли её «амбарной дверью». Пока зенитка двигалась, она не представляла угрозы для танка. Русские, похоже, знали об этом. Но как только расчёт стал готовить зенитку к выстрелу, танк развернул башню и выстрелил. Разбитая зенитка завалилась в канаву, несколько человек расчета погибли, остальные бежали.
Солдаты вермахта, отрезанные от тыла, провели остаток дня в подавленном настроении. Ужинали консервами, так как подвезти горячую пищу было невозможно.
В штабе долго обсуждали варианты уничтожения русского танка, блокировавшего единственный путь снабжения полка. Остановились на предложении сапёров подорвать танк ночью.
С наступлением темноты лейтенант Цильке, командир сапёров, повёл взвод к танку. Полная луна хорошо освещала дорогу. Издалека, с востока, доносились отзвуки боя, не прекращавшегося весь день. Русский гигант стоял на месте.
Внезапно в лесу послышался треск валежника и шаги. Едва различимые в темноте фигуры подбежали к танку, постучали палкой в башню, что-то негромко сказали. С лязгом открылась дверца на задней стенке громадной башни, один из танкистов вышел на поверхность бронекорпуса, принял снизу термос с едой и вещмешок.
— Может, нападём? — предложил один из сапёров. — Они нас не ждут. Бросимся, захватим в плен!
— Один танкист снаружи, пятеро в танке. Плюс наверняка вооружённые «гости». Добежать не успеем, кто-нибудь обязательно крикнет, стрельбу откроет. А пулемёты у танка крупнокалиберные, знаете-ли… Три штуки.
Пришлось ждать, пока «гости» уйдут.
Потом выждали ещё полчаса, надеясь, что танкисты уснут.
Тихо подобрались к танку. Стараясь не обнаружиться какими-либо звуками, установили заряды на гусенице и у основания дула, подожгли бикфордовы шнуры. Через несколько секунд прогремел двойной взрыв. Не успело эхо взрыва умолкнуть, как ожили пулеметы танка, засвистели пули. Сам танк не двигался.
Лейтенант Цильке и его сапёры вернулись не очень уверенные в успехе.
Утром убедились, что танк продолжал блокировать дорогу, обстреливая всех, кто пытался перемещаться по дороге или вокруг.
В штабе полка разработали план новой операции уничтожения русского танка.
Решили отвлечь внимание русского чудовища ложной атакой лёгких танков и скрытно подвезти ещё одно зенитное орудие «ахт-ахт» на расстояние эффективной стрельбы.
Вскоре вёрткие PzKw-35t зашныряли вокруг русского монстра, словно мелкие щенки вокруг крупной собаки.
Гигантская башня КВ поворачивалась из стороны в сторону, пытаясь поймать в прицел нахальные немецкие танки, но всё время опаздывала с выстрелом. Немецкие танкисты стреляли, иногда попадали в башню КВ, но эти попадания для чудовища были, что удар горошины в слоновью шкуру.
Русские перестали следить за тылом, откуда к ним приближалось несчастье. Зенитное орудие заняло выгодную позицию… Выстрел! Жахнуло так, что в закрытых ладонями ушах зазвенело. Солдатам, оказавшимся рядом с пушкой впервые, подумалось, что от этого звука у них вылетят зубы. Попадание!
Раненный КВ попытался развернуть башню, но зенитчики выстрелили ещё раз, и ещё. Башню русского монстра заклинило, она перестала вращаться. Чтобы быть уверенными в успехе, зенитчики сделали ещё четыре выстрела бронебойными снарядами. Орудие КВ беспомощно задралось вверх, пулемёты молчали.
Когда артиллеристы и любопытствующие зрители подошли к русскому монстру, они обнаружили, что только два снаряда пробили броню. Один из артиллеристов вскарабкался на поверженного «голиафа» и попытался открыть башенный люк. Внезапно ствол орудия начал двигаться. Артиллерист сунул «колотушку» в дыру, пробитую снарядом в нижней части башни. Прогремел глухой взрыв, дверца люка позади башни отлетела в сторону…
На броне танка любопытные насчитали без малого две сотни выбоин от снарядов.
…Командир полка, уважая героизм русских, приказал похоронить экипаж.
***
А странный танк на дороге появился таким образом.
Командование советского полка узнало, что к обороняемому им участку фронта движется колонна немецких танков. Железный кулак вермахта, однозначно, смёл бы оборону полка.
Как остановить колонну бронетехники? Пехоте с малым количеством противотанковых ружей и несколькими сорокопятками задача была не по силам. Командование решило послать на перехват колонны единственный оставшийся в полку танк, сверхтяжёлый КВ-2, который немцы называли «призраком».
Мог ли один танк остановить колонну бронетехники? Задача казалась самоубийственной. Но командир танка трудную для себя задачу решил сделать непреодолимой для врага.
К переднему краю вели две дороги. По какой подойдёт колонна, неизвестно. Но примерно в десяти километрах до линии обороны полка две дороги сливались в одну, образуя звезду, как на капоте автомобиля «Мерседес».
Поразмыслив, штабисты вместе с командиром танка лейтенантом Челобановым решили воспрепятствовать движению колонны на этом перекрёстке. Обойти перекрёсток танкам немцев мешала болотистая местность.
Командир «призрака» выбрал для танка позицию на расстоянии ста пятидесяти метров от развилки. Танкисты успели выкопать капонир — углубление, в котором танк спрятался по самую башню. Машину замаскировали ветками и охапками травы.
«Рама», пролетевшая над перекрёстком, засады не заметила.
Минут через двадцать после того, как «рама» улетела, по дороге запылили мотоциклы с колясками.
— Пропускаем! — решил командир «призрака». — Это разведчики, а нам нужны танки.
Следом показалась колонна. Впереди — штабные машины, за ними — танки. Колонна приближалась, лязгая гусеницами и урча моторами. За штабными машинами шёл командирский танк Pz-I без пушки, следом — Pz-III и Pz-IV. Не опасаясь нападения, танки двигались на сокращенной дистанции с открытыми люками. Часть экипажей разместилась на броне. Голый по пояс танкист на командирской машине сидел на башенке, как на сундуке. Одной рукой держался за антенну, обвивающую башню в виде ограды, в другой руке держал бутылку, которую время от времени подносил ко рту. На других танках кто-то жевал, один танкист играл на губной гармонике, звуков которой из-за грохота танков не было слышно.
— Десять… Пятнадцать... Двадцать один, — считали советские танкисты. — Плюс командирский «недовесок» и две штабные машины.
— Снарядов хватит на всех, да ещё и останется. Почти двойной боезапас загрузили, — похвастал заряжающий.
Головной танк прошёл мимо капонира, а командир что-то выжидал.
— Командир… Пропустим! — забеспокоился наводчик.
Наконец, Челобанов скомандовал:
— По головному, прямой, выстрел под башню, бронебойным… Огонь!
Громыхнул выстрел, остро запахло пороховым дымом. Там, где секунду назад катил командирский танк, дымился искорёженный металл. Ещё выстрел… Взрыв! Башню следующего танка сорвало с погона, корпус развалился.
Колонна была очень длинная, и задние танки продолжали движение, сокращая дистанцию между собой. Загорелся третий танк. «Призрак» открыл огонь по хвосту колонны, чтобы запереть немцев в болоте.
Подбив танки в голове и в хвосте колонны, «призрак» заблокировал дорогу с обоих концов. Немецкие танкисты запаниковали. Одни танки, пытаясь укрыться от губительного огня, сползали с дороги и вязли в болоте. «Призрак» расстреливал их, как в тире. Другие пытались развернуться, натыкались друг на друга, рвали гусеницы, коверкали катки. Перепуганные экипажи метались между горящими машинами и попадали под пулеметный огонь советского танка.
Справившись с паникой, несколько танков открыли ответный огонь. Они не видели замаскированный в капонире советский танк и били по копнам, высившимся в стороне от КВ, решив, что засада устроена там. Но скоро немцы определили местоположение «засадного» танка и открыли прицельный огонь. Наверняка одинокий советский танк показался немцам самоубийцей.
Началась дуэль на дистанции прямого выстрела. Пушка «KB» уничтожала фашистские танки один за другим, оставшиеся неподбитыми били по «KB». От маскировки не осталось ничего. Фашистские снаряды кромсали гигантскую башню советского монстра. Но, защищённый семидесятипятимиллиметровой бронёй, «призрак» был неуязвим для немецких танковых пушек. Танкисты глохли от разрывов на броне и от выстрелов собственной пушки, задыхались от пороховых газов. Окалина, отскакивая от брони, ранила им лица. Бой длился час с лишним.
Разрывом срезало командирский перископ. Механик-водитель вылез на броню и под огнём противника установил запасной.
А потом стрельба стихла.
Дорога молчала. Горели двадцать два немецких танка. В бронированных утробах рвались боеприпасы, тяжелый синий дым тянулся над равниной.
Разгромив вражескую колонну, «призрак» отправился восвояси. Но у него кончилось топливо, и он остановился там, где стоял сейчас. На удачу к танку подошли сбежавшие из плена красноармейцы с лейтенантом. Их послали с донесением в полк…
= 5 =
Взводу лейтенанта Майера вместе со взводом СС под командованием унтерштурмфюрера (прим.: лейтенант в вермахте) Кределя предстояла акция устрашения — повешение террористки и двух заложников — и «зачистка» деревни от пособников партизан.
— Около деревни на минах взорвались два наших автомобиля и бронетранспортер — рассказывал Кредель. — Дополнительные посты в окрестностях деревни задержали террористку. При ней обнаружили противотанковую мину и сапёрную лопатку. Согласно приказу, вместе с террористкой будут повешены два жителя деревни. Акция состоится на площади в центре деревни.
Оставив бронетранспортёры в начале улицы и развернувшись широкой цепью, эсэсовцы с севера, солдаты Майера с юга окружили деревню. Никого в лесу не нашли, выставили оцепление и по отделению от каждого взвода послали на зачистку деревни.
Держа автомат на изготовку, Майер шагал рядом с унтерштурмфюрером Кределем.
Девятнадцатилетний Кредель, пару месяцев назад закончивший трёхмесячные офицерские курсы, выглядел весьма плакатно. Высокий, широкоплечий, физически развитый блондин в новеньком, хорошо пригнанном мундире и скрипучих ремнях — эталон истинного арийца. Новоиспечённый унтерштурмфюрер изображал из себя взрослого офицера. Ходил, постукивая стеком по высокому — «кавалерийскому» — голенищу, хотя на лошади ездить не умел. В его гитлерюгендовских глазах светилась убеждённость, что бывалый офицер СС именно таким красавцем и выглядит.
Бывалые же видели перед собой заносчивого пижончика из дворянского рода с бледным, похожим на девичье, лицом. Гладкая кожа выглядела свежевыбритой, хотя бритва касалась этого лица раз в неделю, чтобы показать окружающим взрослость данного лица. От молодого офицера разило одеколоном и «коричневыми» лозунгами, как от специального экземпляра германской расы для съёмок киноновостей с фронта.
Судя по обильному багажу, с которым он прибыл на передовую, белому белью и новенькому обмундированию, кандидат в герои представлял себе жизнь на передовой весьма необременительной.
Новоиспечённого офицера переполняла непоколебимая уверенность, что к
тому моменту, когда его мамочка будет читать письмо
