«береговой народ» с побережья Балтики). Провинциалы же называют берлинцев сумасшедшими. Берлин — обособленный остров в море германских земель.
Берлинские новобранцы гуляют по тенистым аллеям Тиргартена с улыбающимися хорошенькими девушками. Дети выезжают на пикники в леса, окружающие аэропорт «Темпельхоф». На некоторых улицах допоздна проходят гулянья, похожие на рождественские шествия в национальных костюмах, как до войны.
В кинотеатрах идут фильмы о героях вермахта и ваффен СС. Немецких киногероев никогда не убивают и, как освободителей и носителей желанного Нового порядка, со счастливыми улыбками и цветами встречают местные киножители в национальных костюмах.
Перед фильмами обязательная кинохроника — предваряемые фанфарами Листа сводки новостей с Восточного фронта: «Советские военно-воздушные силы полностью уничтожены!». Бодрый голос диктора перечисляет победу за победой. «Враг предпринял попытку контратаковать передовые части наших стремительно наступающих войск», но «германский солдат был и остаётся победителем!».
Геббельс ликует с экранов:
— Под Белостоком окружены две армии красных. У врага нет ни малейшей возможности прорвать кольцо окружения!
Киножурнал «Wochenschau» (прим.: «Недельное обозрение») показывает кричащего, стучащего кулаком по столу фюрера:
— Мы взяли более двух миллионов военнопленных, уничтожили или захватили семнадцать тысяч русских танков, свыше двадцати тысяч артиллерийских орудий, сбили или уничтожили на земле более десяти тысяч самолетов противника. Это невиданные победы! Сталинские орды никогда не оправятся от такого разгрома! Если они предложат капитуляцию, мы не примем её! Это священная война! Клянусь, что мы продолжим её, пока не уничтожим большевистское чудовище!
Фюрер взволнован: по лицу струится пот, галстук сбился, пуговицы рубашки расстегнулись.
Выходя из кинотеатров, берлинцы выпивают по кружке пива, и обмениваются шутками по поводу фургонов гестапо, которые колесят по городу. Но все евреи, слава богу, выловлены, заперты в гетто и ожидают депортации.
— Гитлер потребовал ускорить окончательное решение еврейского вопроса.
— Что за «окончательное решение»?
— Про «окончательное решение» хорошо сказал русский Сталин: «Нет человека — нет вопроса».
— Все уверены, что евреям на этой планете делать нечего.
— Абсолютно! Однажды на улице мы увидели человека со звездой Давида. Вероятно, это был какой-то привилегированный Mischling, метис. Я пошутила: «Смотрите, штурмбанфюрер, еврей! Почему вы ещё не отравили его газом?». Мы так смеялись!
— Ходят слухи, что Москва скоро падёт!
— Говорят, Сталин уже просил фюрера заключить мир.
— Да, к Рождеству войска должны вернуться в Германию.
— О падении Москвы гадать сложно. Доктор Геббельс объявил, что советская авиация разгромлена, рейхсминистр люфтваффе Геринг обещал, что ни одна бомба не упадёт на столицу рейха, а седьмого августа сто пятьдесят английских самолётов, пытались бомбить нашу столицу... Прорвались к Берлину семнадцать, пять сбито, но прорвавшиеся успели сбросить бомбы на мирные кварталы. Множество жертв среди гражданского населения. Эти английские чудовища бомбят гражданское население! После победы мы должны провести судебные расследования военных преступлений. Виновные в подобных зверствах ответят за них.
— Но английское Би-би-си сообщило, что седьмого августа английская авиация над Берлином не летала.
— Это были русские бомбардировщики. Всего несколько штук. Ни одного не сбили.
— Вы слушаете вражеское радио? Эти «несколько штук» сбросили бомбы огромной мощности! У этих воздушных убийц нет совести! Они убивают наших женщин и детей!
— Мы тоже убиваем их женщин и детей.
— Мы уничтожаем врагов, защищаем нашу Родину!
— И они защищают свою Родину.
— Они убивают невинных горожан.
— Мы тоже бомбим их города…
— Вопреки всему, немцы продолжают поддерживать Партию и ее руководство, верят в фюрера и в окончательную победу. Национал-социалистический дух укрепил мысли и сердца немецкого народа. И даже если предположить невероятное, что мы проиграем войну, дух национал-социализма будет жить.
Девушки провожают приятелей-новобранцев до вокзала, откуда отправляются поезда на Восточный фронт. Парни и девушки посылают друг другу воздушные поцелуи. Молоденькие солдатики, прижавшись лицом к вагонному стеклу, что-то кричат, жестикулируют… Поезд трогается, хрупкие девичьи фигурки, такие желанные, остаются в мечтах, в эротических снах. Впереди — реальности Восточного фронта, о кровавости которого будущие фронтовики даже не подозревают. Они едут, чтобы победно, под бравурную музыку, маршировать до Москвы.
К перронам подходят товарные поезда, гружённые продуктами с Украины.
Никогда ещё Берлин не был таким счастливым, радостно возбуждённым от ощущения близости великой победы: Берлин становится сердцем империи от Норвегии до Африки, от Бретани до Урала, которую строит фюрер, более гениальный, чем Наполеон и Цезарь, вместе взятые.
Всеобщую радость портили газеты, с нехорошей постоянностью публиковавшие извещения о гибели солдат под рубриками: «В гордом трауре», «За фюрера, народ и Отечество», «Геройская смерть ради будущего Германии». Но берлинцы понимают, что славные победы невозможны без печальных жертв — понимают даже те, кого настигло горе. Великие поступки совершаются через боль.
«Deutschland, Deutschland über alles…» (прим.: гимн «Германия, Германия превыше всего…»). Все принимают личную беду с достоинством сплочённых членов единого общества. Ведь фюрер сказал: «Эта война объединит всех».
Всё бы празднично, но на окраинах Берлина жалкий мир рабочих: плохо замощённые улицы, по которым враскачку едут старые трамваи, вонючие бочки с селёдкой у питейных заведений, облупившиеся хибары безработных.
Килограмм мяса и двести граммов маргарина в месяц, быстро плесневеющий хлеб по продовольственным карточкам бодрости духу и пыла патриотизму не добавляют. Но Геббельс в выступлении по радио настойчиво обещает, что продукты будут распределяться справедливо, что улучшится их качество.
Две женщины обмениваются впечатлениями перед большим магазином:
— Хлопчатобумажное платье за двести марок — это безумие!
В пригородах судачат о высоких зарплатах служащих гестапо. Поглядывают краем глаза на объявления о судах над Kohlenklau — расхитителями угля.
Дельцы скупают продукты у крестьян оптом, приобретают у военных «пакеты фюрера» (прим.: продуктовые наборы, которые вручают фронтовикам, едущим в отпуск домой), перепродают их втридорога.
Простые люди, привыкшие к скудной и однообразной пище, мечтают о дешёвой говядине, о белых батонах, о достойных зарплатах.
Матери бедных окраин, естественно, беспокоятся за сыновей-фронтовиков, но не очень сильно. Потому что государство кормит солдат на месте их службы, они даже оставляют свои продовольственные карточки семьям. А те, кто служит во Франции, и вовсе привозят полные сумки фруктов и овощей, вина и сигарет.
Французы под покровительством гестапо импортируют из своей страны «профессионалок» для Берлина. За чувство стиля, красоту, светские манеры французских проституток называют «кокотками» (франц.: cocote, букв. курочка, цыпочка). Впрочем, и более точным словом — Dirnen (прим.: шлюхи) тоже не обходят. Но француженки всё равно теряются в море немецкой проституции.
— Никогда раньше у нас не было столько проституток, предлагающих свои услуги одиноким мужчинам, — сетуют добропорядочные берлинцы и берлинки.
Чтобы привлечь клиентов, проститутки по ночам подсвечивают свои икры цветными фонариками. Поэтому в Берлине их называют «голубоножками».
Обывателей воодушевляют прибывающие на вокзалы составы с транспарантами на вагонах: «Продукты питания. Украина — Берлин».
В Германию с оккупированных территорий вывозят всё. Даже плодородный чернозём.
***
Гертруду фон Бок вызвали в офис организации «Вера и красота», подразделения Союза немецких девушек.
Молодая девушка в тёмно-синей юбке, белой блузке и чёрном галстуке с кожаной заколкой провела Грету в кабинет к женщине в такой же униформе, но больше похожей на офицера СС, чем на сотрудницу женской, а тем более — молодёжной организации.
— Фрау Эрна, — представила она женщину.
Фрау Эрна предложила Грете сесть в кресло у журнального столика, сама села на стул напротив.
— Ваша тётя подала заявление… Точнее, она рекомендовала вас, как чистокровную арийку, желающую отдать свои силы на благо рейха. Мы проверили вашу родословную на «правильность расы» до обязательного тысяча восьмисотого года. И дальше. Поздравляю, вы — чистокровная арийка.
Грета вежливо улыбнулась.
— Задача нашей организации — воспитание сильных и умных женщин, будущих товарищей политических солдат рейха. Женщин, которые организуют семейную жизнь в соответствии с национал-социалистическим мировоззрением.
Фрау Эрна требовательно и чуть вопросительно взглянула в лицо Грете. Грета осторожно склонила голову: да…
— Мы предлагаем вам вступить в наш союз.
Грета выжидающе молчала.
— Наша организация не занимается политикой. Мы обучаем девушек ведению домашнего хозяйства, готовим к материнству, уходу за детьми. Мы учим девушек умению растить гордое и закалённое поколение, воспитывать сыновей героями.
«Совсем никакой политики, — улыбнулась в душе Грета. — Но в соответствии с национал-социалистическим мировоззрением».
— Идеал женщины в нашем понимании — хороший дом, любимый муж и счастливые дети. Образцовая германская женщина дополняет германского мужчину. Настоящая германская женщина должна быть хранительницей чистоты крови немецкого народа. Сейчас вы одна. Подозреваю, что влияние тёти на вас очень велико. И не всегда… справедливо. Но вы, одинокая девушка, не можете противостоять давлению тёти. Вступив в нашу организацию, вы из «я» вырастаете в «мы». Вы приобретёте уверенность в себе, потому что «мы» нашей организации сильнее «я» любой тёти.
Грета задумалась.
— Ваша тётя сказала, что у вас есть молодой человек…
— Он офицер, — поспешила сказать Грета и добавила, словно оправдываясь: — Мы обручены.
— Он член национал-социалистической партии? Офицер СС?
— Он служит в пехоте вермахта, — почему-то смутилась Грета. И продолжила оправдываться: — Он очень хороший офицер! Он прошёл проверку на чистоту расы.
Фрау Эрна как будто потеряла интерес к жениху Греты.
— Наша организация работает под покровительством организации Lebensborn (прим.: «Источник жизни» — организация в составе Главного управления расы и поселений. Работала над программой превращения германской нации в расу господ путем селекционного отбора), у которой есть комфортабельные «Дома матери» — роддома. Придёт время, вы забеременеете. Члены нашей организации, носители чистых арийских генов, рожают в идеальных условиях: хорошее питание, удобные палаты, профессиональный уход, доброжелательный персонал. Мы считаем, что каждая немецкая женщина-арийка должна подарить рейху и фюреру четырёх детей. Многие незамужние женщины участвуют в акции «Подари ребёнка фюреру!». Вы слышали об этом?
— В общих чертах.
— Цель акции — рождение истинно арийских
