Моя земля не Lebensraum. Книга 2. Драп или отступление?

она. — И с какой стати майор беспокоится о кадрах медпункта? И что мне теперь делать?».
     
Не зная, начинать ли ей службу в операционной, или ждать нового назначения — всё-таки, хоть и не совсем официальное, но распоряжение зампотылу,  Катя решила вернуться к главной медсестре.
— Майор, зампотылу, сказал, что возьмёт меня на батальонный медпункт фельдшером, — растерянно доложила Катя.
— Какой майор? Как фамилия? — спросила главная.
— Не знаю, — пожала плечами Катя.
— Зампотылу чего? Полка? Батальона?
— Кажется, полка… — окончательно растерялась Катя.
— Возьмёт… Он тебя возьмёт, это точно, — проговорила главная с нехорошей интонацией на слове «возьмёт». — Подержит, и бросит… И ты радостно согласилась?
— Я? Нет… Я просто не знаю, как поступить… А майор… Он какой-то неприятный… Я с ним уже один раз встречалась…
Катя смутилась и покраснела.
Главная с любопытством взглянула на Катю.
— Когда из окружения выходили… Он приставал ко мне.
Главная протяжно вздохнула и понимающе кивнула, поджав губы.
— Охо-хо-о… Ну… Ежели неприятный… Тяжело тебе придётся.
— Почему тяжело? Я же не с ним буду работать. В батальонном медпункте.
— Ты не с ним. Зато он с тобой. Эх, Катюша… Стал бы хлопотать майор за тебя… если не для себя.
— Как это, для себя?
— О, господи, святая простота… Ладно…
В этот же день Катю на штабной машине отвезли в батальонный медпункт. Посыльный нашёл пожилого сержанта в мешковато сидевших на нём гимнастёрке и штанах с обмотками.
— Вон, у него принимай дела.
— Здравия желаю! — радостно поприветствовала фельдшера Катя. — Меня к вам фельдшером направили.
— Здравствуй, птаха, здравствуй. Вон оно, оказывается, кто вместо меня будет работать…
— А вы куда? На повышение?
— Да как тебе сказать, дочка… Приказы начальства не обсуждают… С утра я был фельдшером, а кем буду к вечеру, одному… начальству известно. Ладно, принимай хозяйство и средство передвижения. 
 
Фельдшер указал на телегу, стоявшую под деревом, и мосластую клячу, привязанную уздой к колесу телеги.
— А медпункт где? — поинтересовалась Катя.
— А это и есть медпункт. Пара носилок, сумка с инструментами и лекарствами. Шины. Мягкий инвентарь.
— А ночевать где? — немного растерялась Катя.
— Ну, где на войне ночуют? Бойцам под каждым деревом и дом и кров. Я под телегой ночевал… Семён придёт, возничий, обустроит тебя. Ладно, дело военное, опись имущества делать не будем: сдал-принял… А мне велено с машиной в санбат ехать. За новым назначением.
Фельдшер уехал. Катя стояла в растерянности у телеги, не зная, что ей делать. Подумав, решила ознакомиться с содержимым медицинских сумок, лежащих на телеге. Развязала одну. Стерилизатор. Встряхнула — громыхнули инструменты.
— А что это вы, барышня, позвольте спросить, туточки делаете без разрешения? — услышала Катя скептический голос.
— Ой! — от неожиданности Катя вздрогнула и уронила громыхнувший железом стерилизатор.
— Понятно, что «Ой!». А по какому такому праву это самое «Ой!»?
Катя оглянулась. За спиной у неё стоял боец лет двадцати пяти. Даже в военной форме он выглядел деревенщиной: рыжий, нос картошкой, губы широкие. Ноги в ботинках и обмотках кавалерийским колесом.
— А я фельдшером назначена, — улыбнулась Катя.
— Вот оно как… — удивился боец. — Уходил покурить — Семёныч фершалом был. Покурил, вернулся — уже деваха фершалом… А Семёныч где?
— Его машина в санбат забрала.
— Понятно… Ну, ладно, коли так. А я Семён, возница. Нас так и звали: Семён и Семёныч. Ты как к нам попала?
— Да я не знаю. Меня сначала в операционную медсанбата направили. А потом майор один… увидел, что мне плохо стало после операционной… Я тебя, говорит, в батальонный медпункт возьму фельдшером.
— Знакомый, что-ли, майор? — Семён хмыкнул и скептически покосился на Катю.
— Можно сказать, что незнакомый. Раньше один раз виделись. А где я ночевать буду? — перевела разговор с неприятной для неё темы Катя.
— Ну где… Дождя не будет — под телегой. Брезент расстелю…
— А если дождь?
— Дождь?
Похоже, Семёна эта проблема интересовала мало.
— Попросимся к кому-нибудь на постой.
Катя вдруг увидела идущего мимо погружённого в свои мысли лейтенанта Говоркова.
— Ой, товарищ лейтенант! — застучала она кулаками по краю телеги и взвизгнула от радости. — Товарищ лейтенант!
Говорков остановился, хмуро посмотрел в сторону кричавшей. Лицо его прояснилось, он улыбнулся.
— А-а… Санинструктор? Э-э…
— Санинструктор Голикова! — радостно стала по стойке смирно и лихо козырнула Катя. — Назначена фельдшером на батальонный медпункт!
— Фельдшером? — подчёркнуто уважительно пропел Говорков. — Молодец, Катюша, растёшь!
— Да нет… Мне в операционной стало плохо, вот меня сюда и направили.
— А-а… Ну, приходи нас полечить. Мы вон там, — Говорков указал рукой направление, — недалеко. Спросишь роту Говоркова, если что.
Говорков ушёл.
     
— Знакомый, что-ли? — подозрительно спросил Петро.
— Один раз виделись, — радостно пожала плечами Катя.
— Что-то ты со всеми по разу видишься, — ухмыльнулся Петро. — То с майором, то с лейтенантиком…
— Не с лейтенантиком, а с лейтенантом Говорковым, — обиделась Катя на двусмысленную реплику Петра. —  Они со старшиной вдвоём деревню взяли. У немцев на околице деревни пулемётный расчёт стоял с «эмгой». А лейтенант со старшиной прямо через поле пошли на них, в полный рост. Немцы, наверное, подумали, что русские сдаваться идут. А они подошли, и как жахнули в них из автоматов…
— А чё они вдвоём-то?
— Да генерал приказал.
— Целый генерал? Приказал двоим деревню брать?
— Нет, он приказал ротой в атаку идти. А Говорков подумал, что рота пойдёт в атаку, и вся под пулемётом ляжет. Вот они со старшиной и пошли.
— Геройский лейтенант, — уважительно протянул Петро. — Генерал, наверное, орден лейтенанту пообещал?
— Какое там! Когда лейтенант со старшиной пошли деревню брать, генерал со свитой подумали, что их решили сдать. И драпанули на ротном тягаче.
— Да, брат-Катя… Разные у нас генералы.   

***
     
Говорков и старшина Семёнов сидели в «командирской» палатке. Табуретами служили ящики из-под снарядов. Вместо стола — ящик побольше. На «столе» тускло горела шинельным фитилём «катюша» — светильник из гильзы.
— Вы-ы… ходи-и… ла на берег Катю-ша… — бормотал Говорков, натирая промасленной тряпицей части разобранного пистолета.
— Это санинструктор, что-ли? — пошутил старшина Семёнов, хитро покосившись на лейтенанта.
— Какой инструктор?
— Ну, Катя. Которую ты от майора спасал.
— А… Нет, в песне другая, я её не знаю. А к нашей Кате майор зря приставал, она ж школьница почти. Девчонка нецелованная.
— Штабным без разницы, нецелованная или с опытом. Всем готовы мягкие места намять.
— Нехорошо это, — тихо пробормотал Говорков. — Должны же быть… тормоза какие-то, уважение к человеку. У таких нету. Живут по принципу: война всё спишет. Одно слово — тыловые крысы.
— Тыловые гниды, — поправил старшина. — Люди для таких — расходный материал. А самим удобства подавай. Постель помягче, баб для удовольствий. Личного повара, чтоб изжога не мучила. Оську-парикмахера, чтоб анекдотами веселил во время бритья и одеколончиком фыркал.
— У всякого скота своя простота, у каждого прохвоста своя короста.
У входа в палатку кто-то предупредительно покашлял вместо стука.
— Товарищ лейтенант, разрешите войти? — раздался девичий голос.
— Входи, коль пришла, — буркнул Говорков. И добавил едва слышно: — Не прогонять же.
В палатку вошла Катя. Стала с сияющим лицом по стойке смирно:
— Фельдшер Голикова прибыла по вашему приглашению! — бодро отрапортовала, козырнув, и оправдалась: — Вы же сказали: «Приходи нас подлечить», вот я и пришла… Вдруг и правда помощь нужна… Можно?
— Присаживайся, Катюш, присаживайся, — опередил лейтенанта старшина и бросил на свободный ящик рядом с Говорковым, шинель, лежавшую у него за спиной. — Мы, слава богу, живы и здоровы, в медицинской помощи не нуждаемся. Сама-то как? Никто не обижает?
— Не обижает, — бодро ответила Катя, присаживаясь рядом с лейтенантом.
— У нас, значит, служить будешь? 
— У вас. Фельдшером.
— Сама попросилась или как?
— Случайно. Меня в операционную медсанбата направили, а мне плохо стало. Вышла на улицу, а там майор… Ну, тот… Который с генералом…
Старшина и Говорков переглянулись.
— Он сейчас зампотылу…
— Полка? — спросил Семёнов.
— Кажется, полка. Я, говорит, тебя к себе возьму. За бутылку коньяка выменяю.
— Так и сказал: «За бутылку выменяю?» — усмехнулся Семёнов и посмотрел на Говоркова.
— Так и сказал. Большего, говорит, ты не стоишь.
Говорков хмыкнул и качнул головой. Сердито закончил собирать пистолет и сунул его в кобуру.
— Я думаю, дочка, тебе подальше от этого майора надо держаться, — глядя в сторону, посоветовал старшина.
— Да я сама поняла, что лучше подальше. А мне ночевать негде, — неожиданно для себя пожаловалась Катя.
— Не бывает такого, чтобы спасителю нашему было ночевать негде, — тут же ответил старшина. И, чуть подумав, добавил: — У нас и заночуешь. А мы с Колькой, ординарцем товарища лейтенанта, на свежем воздухе.
— Не говори ерунды, старшина, — огрызнулся Говорков. — И вшестером спали. А уж вчетвером и подавно уместимся.
— Я тогда сбегаю к повозке, предупрежу возничего, где меня искать, если что, и вернусь! — обрадовалась Катя и вскочила. — Разрешите идти, товарищ лейтенант?
Говорков молча кивнул.
Катя выскочила из палатки и, переполненная восторженными чувствами, помчалась к фельдшерской телеге между там и сям расставленных палаток и шалашей из еловых веток. Под кустами и деревьями группами и поодиночке спали бойцы.
   
Впереди на полянке, в свете полной луны, Катя увидела две мужские фигуры. Судя по фуражкам — командиры. Вспомнились генерал и майор, в палатке у которых  она ужинала. Больше неосознанно, чем по желанию, свернула в сторону и зашагала тихонько, стараясь пройти мимо командиров незаметно.
Даже со спины, даже при лунном свете она узнала майора и внутренне покоробилась. Рядом стоял незнакомец, петлицы которого не были видны.
От неожиданности Катя остановилась.
— Тихо! Девчонка идёт! — услышала она раздражённый голос неизвестного.
— Чёрт с ней, пусть идёт, — ответил майор и, повернув голову, глянул в сторону Кати.
— Ладно, по рукам, — закончил разговор незнакомец.
— Договор дороже денег, — подтвердил майор.
— Пошёл я.
Незнакомец пожал руку майору и исчез в темноте.
Майор резко повернулся, быстрыми шагами догнал Катю, схватил её за плечи.
Катя молча дёрнулась.
— Ша, кобылка, не лягаться, — сиплым голосом негромко буркнул майор.
— Отпустите, товарищ майор! Вы что себе позволяете? — возмущённо и испуганно затараторила Катя. — Если вы больны, скажите, я постараюсь вам помочь. У вас голос хриплый, наверное, ангина? У меня есть стрептоцид… Это редкое, но эффективное лекарство…
— Дело не в ангине. Дело в вагине, — ухмыльнулся майор, схватил Катю за талию и потащил в кусты.
Катя что есть сил завизжала.
Майор схватил девушку за глотку.
Катя поперхнулась и умолкла. Она царапалась, дёргалась… Осознанно или нет, ударила коленом майору в промежность. Тот ойкнул и ослабил хватку. Катя