Просвещённый монарх

письме учитель бывший наш?

Джованни: Что он благовоспитан и умён, не боязлив и аккуратен.

Лоренцо: Действительно, наверное, не слуга, а клад?

Джованни: Скажу, что не похож он на привычных слуг, с ним часто мы ведём беседы. И красотой своей и ловкостью ума, он мне тебя напоминает того, который ещё не был государем.

Появляется Матео Аппиани.

А вот и он, Матео, ближе подойди, не бойся.

Матео: Мой господин, прошу простить меня покорно, вот платье, что Вы наказывали мне доставить срочно во дворец, но стражники меня не пропустили. Я долго ждал, пока…

Лоренцо: Действительно, красив, как ангел!

Матео пристально смотрит на  Лоренцо, затем кланяется.

Матео: Моё почтение, государь. 

Лоренцо: Смелее же, Матео, помоги хозяину скорей переодеться, меня вы не стесняйтесь, я заодно проверю, как исполняешь ты обязанность слуги. Если, как хозяин говорит, и в правду расторопен, кто знает, может быть, Джованни по-дружески тебя уступит мне…

Джованни: Лоренцо, даже не проси, я ни за что с Матео не расстанусь.

Матео Аппиани помогает Джованни Бацци переодеться в новое платье.

Лоренцо: Тебя я понимаю, друг, уверен ночью не хуже девушки любой тебя он приласкает. С такою красотой он и Энею вскоре позабыть тебя заставит.

Джованни: Не обращай внимания, Матео, государь сейчас в весёлом настроении. Нарочно он смутить тебя пытается, потому что к красоте ревнует.

Лоренцо:  Узнают коней ретивых
                  По их выжженным таврам;
                  Узнают парфян кичливых
                  По высоким клобукам;
                  Я любовников счастливых
                  Узнаю по их глазам:
                  В них сияет пламень томный -
                  Наслаждений знак нескромный.

Матео (заканчивает переодевание Джованни Бацци): Готово, господин.

Лоренцо: Мой друг, скажи, так одевается теперь в Сиене каждый иль только тот, кто понимает в красоте чуть больше остальных?

Джованни: Ты грубо льстишь, Лоренцо?

Лоренцо: Никогда, Джованни, я впечатлён, и не хватает платью лишь на поясе оружия.

Матео: Его изъяли стражники при входе.

Лоренцо: Трусливые собаки! Боятся за себя они, а говорят – за государя!
Но постой, у меня есть для тебя подарок, друг Джованни. Сказали мне, что сам султан турецкий недавно обронил его в бою: кинжал, теснённый золотом, и с красным камнем в рукояти.
Матео, подойди, возьми кинжал и прикрепи хозяину на пояс, хочу увидеть мужа знатного и благородного перед собой.

Матео Аппиани подходит к Лоренцо Орсини, тот передаёт ему кинжал.

Лоренцо: Скажи, кому служил, ты, до того, как поступил к Джованни Бацци?

Матео: Торговцу одному.

Лоренцо: И чем же торговал хозяин бывший твой? Не мудростью ли ложной в Пизе?

Матео Аппиани разгневанный тут же вынимает кинжал из ножен.

Джованни (испуганно): Матео, что ты делаешь?

Лоренцо: Убийство? Заговор? Уж не просить ли мне пощады, у твоего слуги, мой друг?

Матео: Пощады проси у тех, кого ты без вины замучил.

Джованни: Остановись, Матео, пред тобою государь!

Матео: Тиран Орсини государем по ошибке наречён. (Обращается к Лоренцо) Без пса с железной маской, теперь ты обречён.

После выпада Матео Аппиани Лоренцо Орсини  падает на пол.

Джованни: Помилуй Бог, Лоренцо, нет!

Джованни Бацци пытается бежать к распростёртому на полу телу, Матео Аппиани останавливает его.

Матео: Пока не появилась стража, господин, должны покинуть мы дворец проклятого тирана.

Джованни: Дай мне пройти, я рану осмотрю, удар, быть может, не смертелен. И жизнь Лоренцо я ещё смогу спасти.

Матео:    Чья жизнь уж погасла, для тех
              Найти невозможно лекарства.

Джованни: Стихи Эллады, я помню их, Доменико, учитель бывший наш, их приводил когда-то нам в пример.

Матео: Удар смертельный, ему меня магистр научил, как и стихам. Поверьте на слово, кинжал тирану шанса не оставил.

Раздаётся смех. Лоренцо Орсини поднимается.

Лоренцо: Как жаль, магистр Проксимо не видит этого спектакля. Однако, в наше время просвещенными слывут не только государи, но и слуги. Он не успел ещё убить, но эпитафию читать спешит над не остывшим телом. Браво! 

Матео (растерянно осматривает кинжал): Не понимаю, но на лезвии не вижу крови.

Лоренцо: Ты угодил в ловушку, милый мальчик. Таким кинжалом кухарка хлеба не нарежет, а ты решил пронзить броню, хранившую уже не раз мне сердце от покушения убийц.

Джованни: Милостив к тебе Господь, Матео, избавил от смертельного греха.

Лоренцо: Что для него твои молитвы, Джованни? Видишь, как твой ангел огорчён? Хотел прославиться на всю Италию он подвигом тщеславным, и вот теперь что ждёт его? Позор, бесчестье перед учителем любимым.

Лоренцо Орсини подходит вплотную к Матео Аппиани и, трогая за подбородок, пристально  рассматривает его лицо.

Каков портрет, как будто для холста, Джованни, убийца государя с ангельским лицом!
А впрочем, мне жаль твоё лицо, Матео. Мне жаль до слёз уродовать такую красоту, но выбора ты мне, как государю, не оставил. Подумать только, что сделает с твоим лицом тот самый пёс в железной маске, которого ты только что упомянул. Пожалуй, он твоё лицо зубами разорвёт на мелкие куски, ну а потом проглотит, поверь, не этого хочу, но буду вынужден смотреть.

Джованни: Лоренцо, умоляю, пощади его.

Лоренцо: Что? Подумать только, друг, ты, моего убийцу защищаешь?

Джованни: Я умоляю не губить его. Будь, как истинный монарх, великодушен.

Лоренцо: Великодушным государем быть не трудно, но как же справедливость, к которой ты взывал неоднократно?

Джованни: К чёрту справедливость! Ты – государь, и это в твоей власти. Прости его, во имя тех детей несчастных.

Лоренцо: Попрать закон меня ты призываешь, того, кто первый и последний закон тот должен охранять?

Джованни: Прошу тебя, как друга.

Лоренцо (раздумывает): Вот, потому у государя нет, и быть друзей не может.

Джованни: Тогда и для меня всё кончено. Казни последнего из Бацци первым, государь, ведь это я привёл убийцу во дворец. Прошу тебя об одолжении, я не хочу смотреть, как от руки чудовища, рождённого в аду, мирская красота умрёт.

Лоренцо: Стража, здесь заговорщики!

Появляется Железный Курт в сопровождение стражников.

Обоих в подземелье, и разделить по разным комнатам, чтобы не о чём не смели сговориться.

Стражники уводят Джованни Бацци и Матео Аппиани.

Мы позже их с пристрастием обязательно  допросим.
Ну что ж, очередной коварный заговор раскрыт благополучно, и вновь враги мои в Пьомбино терпят неудачу. За это предлагаю выпить я отменного романского вина. Сам папа Борджиа его большой любитель.

Курт: Но государь, я вынужден напомнить, пиратский флот нас атакует этой ночью, настало время позаботиться об обороне.

Лоренцо: Так поспешим, мой верный Курт, отличное вино, оно предаст нам силы.

Уходят. Играет имперский марш.

Конец второго действия.



Действие третье. Любовь.


Монастырь Санта-Кроче (Святого Креста) в  княжестве Пьомбино. Сёстры исполняют церковный гимн, который прерывает имперский марш. Появляются Лоренцо Орсини в сопровождении Железного Курта. Монашки с криками ужаса бросаются врассыпную.

Лоренцо: Скорее, Курт, не отставай, всегда будь рядом.

К не прошеным гостям выходит настоятельница монастыря аббатиса Бенедетта.

Бенедетта: Неслыханный поступок, господа, стыдитесь! Вход в монастырь мужчинам воспрещён. Я извещу епископа немедля.

Лоренцо: Не торопись грозиться, матушка, лучше взгляни, кто в нетерпении стоит перед тобой.

Бенедетта: Мне всё равно, над монастырём Креста Святого благословлением папы, чья власть могущественнее светских государей, я распоряжаюсь.

Лоренцо: Об этом мы поспорим позже, аббатиса, в присутствие епископа, пока же здесь перед тобою государь по делу об измене и покушении находится, и если мы узнаем, что ты причастна к заговору, то никакое подданство святое от плахи голову твою не сбережёт.

Бенедетта: В монастыре измена? Но как такое может быть?

Лоренцо: Позволь об этом нам судить, а для начала проводи, не мешкая, нас в келью, где живёт сестра Екатерина.

Бенедетта: Я уверяю, государь, в стенах монастыря измены нет и быть не может. Лишь только сёстры воздают молитвы и день, и ночь во славу Господа, спасителя Иисуса.

Лоренцо: Я не люблю приказов дважды отдавать. Курт!

Железный Курт делает шаг вперёд.

Бенедетта: Прошу прощения, но сестра Екатерина уже наказана, мой государь.

Лоренцо: Не ожидал такого рьяного я бдения, но как же, матушка, измены нет, а заговорщица уже наказана? За что?

Бенедетта: Гордыня сестру Екатерину обуяла, тяжкий грех.

Лоренцо: И где она?

Бенедетта: В темнице.

Лоренцо: Отведи туда нас для допроса без свидетелей немедля.

Бенедетта: Не знаю, сможет ли она Вам отвечать.

Лоренцо: Она не сможет, значит, ты за всё ответишь! Курт!

Бенедетта: Я повинуюсь, следуйте за мной.

Спускаются в подземелье. При свете факела обнаруживают измождённую Энею, прикованную с разведёнными в сторону руками к стене  напротив деревянного распятья Иисуса Христа.

Лоренцо: Теперь я вижу, что для христиан гордыня самый тяжкий грех. В тюрьме Пьомбино надзиратели не все так строги.

Мать-настоятельница, чем можно оправдать себя, когда сестру по вере обрекаешь на страдание?

Бенедетта: Страдания людей всегда угодны Богу.

Лоренцо: Курт людей пытает, потому что я хочу знать правду. Но Бог, ему, зачем испытывать людей, когда он сам есть истина?
Смутно я припоминаю, слова наивные мне кто-то совсем недавно о прощении говорил. Так, посмотри же, Курт, ведь, даже в доме у Христа о нём не знают. Обман церковный так велик, что и в раю страдальца будут ждать темницы, в аду же, нисколько я не удивлюсь, если все грешники довольные без меры пьют вино и веселятся.

Бенедетта крестится.

Так, значит, вот как поступают с невестами Христа. Я даже в мыслях не держал, что мать святая Бенедетта в пытках Курта сможет превзойти. Оторопел он от такого зрелища. Должно быть, сердце надорвал, иль совесть вдруг к нему вернулась. Пожалуй, его я выгоню, как пса худого, тебя же, аббатиса, назначу правую рукой. Под маской никто подмены не узнает.

Лоренцо Орсини снимает факел со стены и вплотную приближается к прикованному  телу Энеи.

Курт, не стой же оглашенным, немедленно найди воды, жизнь, как будто, теплится едва в ней!

Курт  удаляется.

Энея (очнувшись): Знакомый голос. Лоренцо, это ты? Свет факела меня слепит. Я в подземелье к темноте привыкла.

Лоренцо: Давно ты здесь?

Энея: Я не могу сказать, за толстою стеной холодной не вижу я ни солнца, ни Луны.

Лоренцо: Однако, это был твой выбор добровольный, который до сих пор загадкой остаётся для меня. Энея, прошлая любовь моя,  ответь же мне сейчас, зачем постриглась ты в монахини, так ничего мне не сказав? Ведь, не было дороже человека мне, и не проходит дня, чтоб я не вспоминал ту ночь, единственную между нами, которую ты вскоре предала.

Энея: Последствия той ночи я от отца не утаила.

Лоренцо: Доменико узнал и что же?

Энея: Все чувства, что к тебе питала, он доводам рассудка подчинил. Он убедил меня, что для правления ты рождён, и никогда не сможешь мне одной принадлежать всецело. Любовь лишь мимолётное влеченье, - он неустанно повторял, - оно угаснет также быстро, как до того и разожглось.
Ещё он говорил, что создан ты для государства, и союз с неблагородной дамой