[/quote]
Что мы можем усмотреть из этого достаточно смыслоемкого отрывка?
Во-первых, то, что проявления Бытия носят внезапный характер, определяемый, как мы полагаем, инсайтным (спонтанным, внезапным) характером явления смысла идеи из нашего бессознательного в наше же сознание.
Во-вторых, то, что в этом акте внезапности является не что иное, как новизна, поскольку только новизна «освояет ширь мира», только она способна раздвинуть границы нашего понимания этого мира.
В-третьих, то, что эта «внезапность» явления новизны одинаково характерна как для махинационного (рассчитывающего) мышления, так и для мышления сущностного (мышления бытия). А из этого можно усмотреть следующее: только человеку принадлежит привилегия осуществления результатов мышления толи в направлении удовлетворения интересов социума в целом, толи в направлении удовлетворения своих собственных, по большей части меркантильных, интересов
В-четвертых: различие этих двух родов бытия, скорее всего, в том, что если первый из них охватывает все многообразие (рассчитывающих, рефлексивных) манипуляций в нашем уме над известными нашему сознанию объектами, то второй вид Бытия имеет дело только с тем, что нами еще не помыслено, что является загадкой для нас самих – именно отсюда «сущностная непредвидимость игры». И эта непредвидимость вытекает, скорее всего, из вероятностного характера угадывания того направления, в котором нам надо мыслить.
Иначе говоря, если при махинационном мышлении мы, оперируя известными объектами, получаем то, что мы задумали сами, то при мышлении Бытия (самого по себе) нам неизвестно, что мы можем получить, оно для нас загадка.
В. Мышление, по Хайдеггеру
Итак, мы постарались высветить Бытие само по себе с точки зрения как вынужденности характера его проявления, так и безосновности. Теперь же переходим к рассмотрению другого не менее загадочного термина Хайдеггера: что означает слово «мышление» или фраза «мышление бытия»?
Спрашивается, что имеет в виду Хайдеггер, когда из текста в текст употребляет термин «мышление»?
Мышление в контексте приведенной фразы, по Хайдеггеру, – это мышление не о том, что некогда уже было сказано и сделано, а о том несказанном, которое только еще ожидает того момента, когда оно может быть высказанным. То есть мышление Хайдеггера печется о той новизне, в которой нуждается Мир, социум и любая открытая система, и которая (новизна) готова явиться, но о которой пока что ничего не известно, поскольку она является загадкой и Нужда в которой является самим Бытием.
Вот что он пишет о предсказательном характере мышления-вопрошания-Бытия:
«Мышление. – Мы никогда не приходим к мыслям. Должны к нам приходить они. (Главное,) чтобы они нашли нас подготовленными; для этого и существует мышление, заботящееся о такой готовности». (Там же, 178).
И далее:
«Никто не должен тешить себя иллюзиями, будто что-то предсказал и «это» (…) «уже» «давно» знал; … насколько сегодняшние люди к этому не принадлежат и тем не менее только они должны обратить внимание не на культурные течения и мировоззрение, а на судьбу Бытия, чтобы быть судьбе под стать…., не для того, чтобы улучшить мир, а скорее всего, напротив, чтобы дать Бытию возможность быть истиннее». (Там же, 187).
Но что значит для Хайдеггера мыслить:
«Мыслить, – а именно то, что надлежит осмыслить, значит: понять неосмысленное, которое ждет мышления. Неосмысленное есть, однако, не что-то новое, но древнейшее из древнего, для которого мы всегда слишком молоды. Это древнейшее идет за нами и все же к нам». (Там же, 259).
Попытаемся по пунктам разобраться в смысле приведенной цитаты.
1. Так в чем же заключается понимание неосмысленного? Неосмысленное, по нашему мнению, – это то, что приходит к нам в виде Нужды, Необходимости в обновлении, которая каждый раз проявляет себя в виде какого-либо негативного фактора: лишенности, недостаточности, неудобства и т. д. Именно поэтому мысль Хайдеггера бьется как волна в прибое об одно и то же, а именно, она бьется об утес Нужды в обновлении
Неосмысленное – это то, что должно зародиться и созреть до осмысления и мышления. Но путь от еще «неосмысленного» к мышлению самому по себе лежит через пропасть угадывания характера Нужды в обновлении, то есть угадывания, так в чем же все-таки нуждается не сам человек, – как существо, по большей части, меркантильно настроенное – а тот социум, который предоставил перед продуктивно мыслящим человеком бытийную задачу обновления той среды (социума), которая нуждается в обновлении.
2. Так что же «ждет мышления»? Единственно чего оно ждет, так это того, так в каком же направлении ему следует начать мыслить, чтобы удовлетворить Нужду Бытия. И это направление должно определяться исходя из тех негативных факторов, которые способны воздействовать на чувства и ум человека и тем самым направить его мышление в нужном направлении. Негативные факторы – скалярные величины. Они указывают не на конкретную мысль, а на вероятностное направление продуктивного мышления.
3. И далее: что означает в приведенной цитате «древнейшее из древнего»? Скорее всего, это и есть само Бытие, то есть Нужда в обновлении того, что есть, а именно, Нужда в притоке новизны. Эта Нужда является единственнейшей потребностью любой открытой системы. Без обновления последняя деградирует и приходит в упадок. И только сам приток новизны делает систему открытой. Можно даже сказать, что именно приток новизны есть тот ключик, который открывает, от-творяет систему и делает ее тем самым открытой. (Отсюда возникает фундаментальный вопрос: как возникают открытые системы и что такое система сама по себе?).
4. А что значит «мы всегда слишком молоды»? Скорее всего, то, что каждый из нас приступает к осмыслению непомысленного каждый раз заново: у нас никогда нет опыта ни осмысления, ни мышления, поскольку Нужда каждый раз затребывает нечто новое, то новое, к восприятию которого мы никогда не бываем готовы, мы всегда бываем застигнуты врасплох Нуждой в обновлении. А все потому, что Бытийная Нужда никогда не повторяется, она всегда нова для нас, она принципиально неповторима, мы к ней никогда не бываем подготовлены. Говоря словами древнего мыслителя, мы вступаем в поток бытийно-исторического мышления лишь однажды, или не вступаем никогда.
5. А что означает предложение: «Это древнейшее идет за нами и все же к нам»? Оно идет за нами и к нам только потому, что мы единственные, кто может разгадать запрос социума в той новизне, которая ему необходима. Ведь мы не только разумные существа, но к тому же, согласно самой идее социума, являемся Подручным Средством у социума, постоянно нуждающегося в обновлении. Обновление – это то, что делает социум живым видообразованием самой Природы.
Причем, согласно Хайдеггеру, мышление принципиальным образом разделено на две части: различительное и представляющее мышление.
Первое из них, относящееся к мышлению самого Бытия Хайдеггер называет по-разному: то это бытийно-историческое мышление, то отлучающее, то различительное, то памятующее, то сущностное, то изначальное, то глубинное, то исконное и т. д., в то время как мышление бытия сущего он называет, в основном, как исчисляющее, рассудочное или махинационное мышление.
Вот каким образом он характеризует и то и другое в лекции «Что такое метафизика? Послесловие»:
«Исчисляющее мышление … рассматривает все сущее лишь в смысле пригодности для этих своих исчислений. Исчисляющее мышление само создает себе необходимость осваивать все, исходя из последовательности собственных действий. … Мышление, мысли которого не только не исчисляют, но и вообще определяются другим сущего, называется сущностным мышлением. Вместо того, чтобы исчислять сущее с помощью сущего, оно, расточая себя в бытии, стремится лишь к истине бытия»20.
Выделенное Хайдеггером курсивом слово «другим» относится, скорее всего, к Бытию самому по себе, то есть к Нужде, которой определяется последнее.
И далее по тексту дается развернутая характеристика сущностного мышления:
«Мышление бытия не ищет опоры в сущем. Сущностное мышление чутко к знамениям непредсказуемого, в котором оно распознает пришествие неизбежного. Это мышление внимательно к истине бытия и помогает бытию истины найти свое место в историческом человечестве. Помощь сия не стремится к успеху, поскольку не нуждается ни в каком влиянии. Сущностное мышление помогает просто как твердое намерение, от которого – без всяких усилий и даже без всякого знания с его стороны – загорается ему подобное.
Мышление, прислушиваясь к голосу бытия, стремится выразить его в слове, через которое истина бытия входит в язык. Лишь если язык исторического человека происходит из этого слова, он адекватен. Если язык адекватен, порукой ему служит безмолвный голос тайного источника». (Там же, 46-47).
Причем, «безмолвный голос тайного источника», конечно же, есть голос Нужды в обновлении, то есть в притоке новизны в те или иные структуры социума. И этот голос, как мы полагаем, «безмолвен» до тех пор, пока он не проявит себя в форме Необходимости в новизне, выраженной в виде какого-либо негативного фактора, способного воздействовать на чувства и ум человека.
При этом в «Заметках» он специально подчеркивает, что сущностное мышление нисколько не направлено на потребности человека, наоборот, оно направлено на выговаривание сущности самого Бытия, которое характеризуется здесь автором как «бедность бережности», скорее всего, из-за отсутствия средств выражения того, что должно быть помыслено.
«Чем отлучающе мышление осмысляет употребу, чем решительнее оно отводит глаза от человека, тем сокровеннее выговаривает оно свою сущность – бедность бережности»21.
А вот каким образом Хайдеггер разделяет два вида мышления в тех же «Заметках:
- одно из них относится к мышлению Бытия, (которое он называет просто «Оно»), то есть к тому мышлению, которое озабочено Нуждой в обновлении (социума самого по себе);
- а другое – к мышлению рассчитывающему (махинационному, по Хайдеггеру), тому мышлению, которое находится на службе у меркантильных интересов и потребностей человека:
«Решение Бытийно-исторического мышления, которое всегда заново и всякий раз изначальнее должно вытерпливаться: это мышление мыслит для Бытия, единственно ему принадлежа как жертва, ибо Оно есть – или такое мышление мыслит ради людей, т. е. ради бездумности, в которой они хотят упорствовать и в которую они опускают мышление, полагая, что лишь это приспособленное к их рассудку мышление имеет какую-то пользу, не подозревая, что расчет на пользу уже в принципе запрещает мышление, а с ним и Бытие?
Мыслишь ли ты Бытие как Бытие –
или даешь по видимости
лишь мнимо
значимое – ибо полезное – мышление?». (Там же, 143).
Вот откуда заявление Хайдеггера:
«Мышление не должно знать никакого задания, если оно (мышление) есть». (Там же, 402).
Потому что бытийное мышление, поскольку оно и безосновно, и
