живописное. Домик стоит на краю озера, покрытого сплошным растительным ковром. Любимое место обитания лысух. Сидишь, смотришь заворожённо, как они плывут, разрезая черной грудью зеленую ряску, оставляя за собой чистый след в виде угла. Ненадолго. Вскоре стороны угла сойдутся, ряска вернется на место, и от следа не останется следа…
Стройные ряды камыша по берегам дают приют водяным курочкам размером чуть больше голубя. Там же обитают птички поменьше – камышовка-барсучок и тростниковая камышовка. По ранней весне была замечена Вероникой и малиновка, но они здесь только зимуют, а на лето улетают в более холодные края.
За камышом - лес, в который не ступала нога человека. Мощный, вековой. Сказочный. Среди гордо возвышающихся буков и дубов лежат стволы, поваленные буреломом. На стволах гроздьями висит мох – летом ярко-зеленый, осенью – грязно-желтый, будто поржавелый. Ветки переплетаются над пешеходной дорожкой, цепляются друг за друга - создают тень и настороженность. Хочется оглянуться – не от страха, но от детского восторга и ожидания чего-то волшебного...
Здесь полностью отрешаешься от обыденности. Находишься вне своего времени и в совершенно другом пространстве.
Смотришь в окошко домика и будто заглядываешь в далекое прошлое. Это озеро и этот лес были тут и сто, и двести лет назад а, может, еще раньше. Живая картина – как у художников-фламандцев, писавших старо-голландские пейзажи. Только у них на картинах почему-то всегда темно, тревожно, а тут светло и оптимистично: мягкие лучи струятся сквозь кроны деревьев, солнце рассыпается бликами по воде, зеленый дятел хохочет во все горло…
Чудо просто.
И это чудо открыли плохие люди. Вероника замечала мусор в домике – пакеты от напитков, грязные салфетки, обертки от чего-то медицинского, вероятно, одноразового шприца.
Один раз вечером сидели они с Робертом, направив фотокамеры на озеро, ожидая прилета зимородка. Пришли двое – мужчина и женщина в возрасте около тридцати, с сумками. Стали разговаривать в голос, разворачивать пакеты, есть-пить, завели музыку. Пернатые обитатели озера разбежались.
Вероника с Робертом тоже быстренько собрали вещички и удалились. Эта парочка явилась не на природу посмотреть, а весело провести время. И ничего страшного, если бы, уходя, убрали за собой. Но нет. Люди – свиньи. Повсюду оставляют следы своего грязного пребывания, убивают чудо…
А вчера вообще вопиющий случай. В домике мусор, лавка заблевана. Опять свиньи побывали. Красивое место опоганили. Вероника огорчилась, вздохнула и отправилась домой. На выходе из парка встретила мужчину, с которым как-то сидела-фотографировала. Он остановился, спросил:
- Добрый день, что-нибудь видела?
- Нет. Домик загадили.
- Я знаю. Только что там был. Это невозможно терпеть. Мне уже надоело убирать. Сегодня подал заявление в полицию. Пусть организуют вечернее наблюдение. Сейчас пойду опять убирать, взял перчатки и чистящие средства. Если хочешь, возвращайся. Через несколько минут все будет в порядке.
Вероника посмотрела на небо – надвигались тучи, обещали разразиться ливнем.
- Скоро дождь пойдет. Поеду домой. В другой раз приеду. Спасибо.
- Ну, пока!
- Пока!
Мужчина сел на велосипед и отправился чистить «авгиевы конюшни».
Удивительный человек. Вероника его мало знает, да вообще не знает, по большому счету. Два раза встречала, случайно. Первый раз, пару недель назад, он показывал ей фото и видео зимородка, которые сделал из окошка птичьего домика. Второй – сейчас. Но и этих двух раз оказалось достаточно, чтобы сказать: он тоже из породы легкокрылых. Хотя сам, конечно, не догадывается. Ангелы скромны и незаметны. Вероника распознает их порой с одного взгляда.
Как?
Очень просто: встретишь, поговоришь, и улыбаться хочется.
На небе хмурилось, а на душе светлело.
Для хорошего настроения принимайте ангелов…
Да, удачный был вчера день, несмотря на дождь и оскверненный птичий домик. А сегодня в программе полдер. Он начинается сразу за городом. Жаль – собралось много облаков, загораживают солнце. Иногда оно все же находит «окошко», чтобы выглянуть, но тут же снова прячется за облако, как за шторку.
Свет для фотографии очень важен. Ну ничего. Если не получится пофотографировать, просто погуляем, посмотрим, подышим свежим воздухом. Хотя… насчет свежести воздуха небольшая поправка – лето наступило, а с ним сенная лихорадка. Пыльца, пушинки летают в воздухе, залезают в нос, вызывают сопли и слезы.
Особенно летают они над полдером, который покрыт растениями типа хвоща с шапкой из пуха. Странно, что именно их любят желтые трясогузки. Обитают там в большом количестве, обожают сидеть на верхушках хвощей, чирикать во все горло, празднуя великое птичье счастье – жить!
Вероника раньше не встречала трясогузок, ни за сорок лет в России, ни за двадцать в Голландии. Веселые, озорные – тараторят на своем языке, летают туда-сюда, проносятся над головой, будто дразнят. Вот одна шустрая трясогузка пролетела низко, даже пришлось пригнуться. Замечательные они – любопытные и небоязливые. К человеку относятся с доверием, но осторожность не теряют. Любят поиграть в догонялки. Сядут на виду, начнут распевать, внимание привлекать. А как подойдешь – перелетят на другой куст, подальше, и опять распевают.
Трясогузки - фотогеничные: желтый животик, коричневая спинка хорошо выходят на фоне зеленых кустов. Вероника их много снимала - сидящих и поющих. Однажды даже сюжетное фото «сотворила»: трясогузка с клювом, полным стрекоз, сидит на верхушке куста, вызывает птенцов из гнезда.
Профессионалом становится…
Профессионал – тот, кто умеет хорошо что-то делать. Умение приходит с опытом. У Вероники фотографического опыта маловато, но есть большой интерес и терпеливый учитель. Становиться профессионалом высокого полета ей не требуется. Хочет научиться просто хорошо фотографировать.
А также научиться просто хорошо писать… жить… любить.
Такие простые и сложные вещи… В наш век интернета и гугла, который знает все, совета «как научиться правильно жить» по-прежнему спросить не у кого. Хотя сейчас много советчиков развелось, но, по большому счету, никто толком ничего не знает. А может и не надо ни у кого ничего спрашивать. Ведь на чужом опыте не научишься – у каждого он свой и подходит только тому, кто его заполучил собственными шишками.
У Вероники шишек целый мешок и маленькая тележка. Делиться ни с кем не собирается, да никто и не просит. Опыт - ее богатство, которое дороже материального. Это копилка, из которой она черпает, когда надо решить – как поступить.
И, вроде, получается в последнее время. Главное – в любой ситуации сохранять спокойствие. Порой дается нелегко, и лучший способ успокоиться – сесть на велосипед и умчаться с ветерком куда подальше!
Ветерок сегодня что надо. Вчера доходил до штормового, теперь утих и напоминает о себе только легкими дуновениями. Крутить педали не мешает, движение не тормозит – и спасибо.
Велосипедная дорожка огибает полдер по периметру. Вероника обычно объезжает его по часовой стрелке. В дальнем левом углу расположился кемпинг: стоят белые «дачи на колесах», сидят люди на раскладных стульях, бегают дети и собаки, висит белье. С той стороны несет туалетной вонью.
Жаль, что и здесь человек нашел себе место. Полдер небольшой, но богат живностью. Было бы лучше, если бы оставили его в покое, оградили от постоянного человеческого присутствия. Осталось бы больше пространства для животных. А то явились опять незваные гости, вторглись в заповедный край: люди оставляют мусор, машины портят воздух, собаки гоняют зайцев, сёрферы мутят воду…
Велосипедисты среди них – наименьшее зло. Даже не зло, а хоть и чуждый, но не враждебный элемент, кратковременно пребывающий в границах птичьей страны. Едут по своему маршруту, никому не мешают, глазеют по сторонам.
Вероника ехала и глазела - в надежде что-то интересное заметить.
Заметила двух птенцов – они быстренько перебежали дорогу и прямо-таки растворились в травяных зарослях, благодаря камуфляжной расцветке. Это юные гусята. Странно – дети без родителей. Одни не выживут. У Вероники шевельнулось материнское желание позаботиться о них - позвонить в службу спасения животных или даже взять домой и вырастить, а потом выпустить.
Нет, нельзя вмешиваться в природу. Пусть все остается как есть. А материнскую заботливость засунуть в себе куда подальше. Она часто поднимает голову последнее время. Вероника в возрасте бабушки, и одолевает ее желание нянчить и воспитывать ребенка. Теперь она знает, как это делается. Но внучка далеко - это, пожалуй, единственная большая Вероникина печаль в данный момент.
Она видела ее всего три раза – когда внучка приезжала в гости, потом два раза ездила Вероника. Потом «корона» перечеркнула поездки. Потом кризисы поставили на перелетах жирный крест - стали финансово неподъемны.
А жаль… Внучке уже восемь лет, они не виделись половину ее жизни. Перезваниваются, переговариваются через экран, но это не то. Ни поцеловать, ни обнять, ни вдохнуть сладкий детский дух…
Все дети – ангелы, но неизвестно, что из них получится потом. Юные ангелы сбрасывают, как молочные зубы, свои первые, неопытные, слабые крылья. И еще вопрос – вырастут ли новые. Чтобы помогать себе находить правильный путь. Чтобы помогать другим по мере сил и возможностей.
Может случиться, что Вероника никогда уже не увидит внучку в реальности, но она благодарна ей за все те дни, что они были вместе. За те мгновения доброты, доверия, любви, которые подарил ей этот маленький ангел.
Когда она – двух лет от роду, села в поезд и, осознав, что бабушка не едет с ними, выбежала в тамбур к открытым еще дверям с немым вопросом: а ты?
Когда она играла на детской площадке, устала, упала, заплакала и побежала к бабушке за утешением. Быстро успокоилась и уснула на ее теплой, большой, мягкой груди, а Вероника несла ее домой и не чувствовала тяжести.
Когда они вместе плескались в теплом море: внучка внутри надувного розового фламинго - барахталась, брызгалась, заливисто смеялась от большого детского счастья, а бабушка – просто от счастья…
И еще много моментов, которые Вероника никогда не забудет. Они сделали ее жизнь.
Как жаль, что их было так мало. Что она не участвует в воспитании и становлении этого маленького ангела. Она бы сделала из него большого…
Это боль, которую она носит внутри и которую будет носить до конца.
Порой ее до такой степени одолевает желание заботиться о ребенке, что думает – с удовольствием взяла бы из детдома сироту. Даже двоих.
Но слишком много «но». Хотела бы взять российских детей, но сейчас это проблематично, вернее вообще невозможно. Вдобавок годы уже не те, здоровье ненадежное, а также надо считаться
