«Изученные нами черновые рукописные источники, видимо, не являются хронологически первыми в процессе создания текста произведения", в них отмечены "наличие обширных фрагментов в той или иной мере отработанного текста, в который автором правка практически не вносилась, а также рудиментных элементов т.н. "прототекста"; "следов ранней композиции частей произведения" и т.п. «В связи с этим боле логичным было бы предположить, что имеющиеся нашем распоряжении автографы первой и второй частей романа, являясь результатом работы автора в определенный отрезок времени (с 6 ноября 1926 по 31 июля 1927 г.) создавались писателем на основе неизвестных нам записей». (Г. Воронцова, "Автографы романа М.Шолохова "Тихий Дон" и их место в творческой истории произведения", "Текстологический временник" вып. 1, с.56, М., ИМЛИ, 2009). Так что никакой "первичной идеи" в рукописях Шолохова нет, есть только сразу написанный текст.
II. Измышления Прилепина о Солженицыне, Медведевой-Томашевской и Сартре.
Прилепин об авторе исследования «Стремя «Тихого Дона», положившем начало современному этапу исследований вопроса об авторстве "Тихого Дона" (то, что вопрос о плагиате возник сразу после выхода 1-й книги романа, Прилепин не упоминает вообще) . 3:28-3:38: «Солженицын называет «Д» литературоведом высокого класса, чья недавняя смерть якобы помешала ей завершить начатую работу, и сожалеет, что вынужден скрывать ее имя.» Почему же якобы? И.Н. Медведева-Томашевская действительно умерла в 1973 г. (по некоторым данным покончила с собой после изъятия экземпляра «Архипелага «Гулаг» у ее подруги Воронянской и опасения обысков и преследований, не желая навлекать опасности на близких). Захар Прилепин работает в условиях отсутствия цензуры, тем более преследований, и негоже ему ерничать над давно ушедшей из жизни женщиной, работавшей над своим исследованием совсем в других условиях. Ну и конечно, Солженицын не писал о «Д» в женском роде –«ей», «ее», как это подается Прилепиным. Даже сам пол «Д» и после ее смерти скрывался, чтобы не дать следа и не навлечь проблем для ее близких.
Еще одна нелепость. Прилепин (2:32-2:38) повторяет миф шолоховедения, о том, что Сартр отказался в 1964 г. от Нобелевской премии из-за того, что ее не дают Шолохову. Однако в перечне претензий Сартра к Нобелевскому комитету http://noblit.ru/node/1081 неприсуждение премии Шолохову упоминается лишь как одно из проявлений политической линии Нобелевского комитета, в одном ряду (и после) неприсуждения Пабло Неруде и Луи Арагону. Неужели Захару Прилепину было так трудно проверить сведения о Сартре парой кликов мыши? Какой же он исследователь после этого? Или проверил и написал как надо, а не как на самом деле?
РОССИЙСКИЙ СОЮЗ СОЛЖЕНИЦЫНА. КАК НАМ ОБУСТРОИТЬ РОССИЮ
Выдержки
Ещё в начале века наш крупный государственный ум С.Е. Крыжановский предвидел: «Коренная Россия не располагает запасом культурных и нравственных сил для ассимиляции всех окраин. Это истощает русское национальное ядро».
Не к широте Державы мы должны стремиться, а к ясности нашего духа в остатке её
К сожалению, этот мираж «единонеделимства» 70 лет несла через
свою нищету и беды и наша стойкая, достойная русская эмиграция. Да
ведь для «единонеделимца» 1914 года — и Польша «наша» (взбалмошная
фантазия Александра I «осчастливить» её своим попечительством), и никак «отдать» её нельзя. Но кто возьмётся настаивать на этом сегодня?
Неужели Россия обеднилась от отделения Польши и Финляндии? Да только распрямилась. И так — ещё больше распрямимся от давящего груза «среднеазиатского подбрюшья», столь же необдуманного завоевания
Александра II, — лучше б эти силы он потратил на недостроенное здание
своих реформ, на рождение подлинно народного земства.
Наш философ этого века Ив.А.Ильин писал, что духовная жизнь
народа важней охвата его территории или даже хозяйственного богатства; выздоровление и благоденствие народа несравненно дороже всяких
внешних престижных целей.
А если верно, что Россия эти десятилетия отдавала свои жизненные соки республикам, — так и хозяйственных потерь мы от этого не
понесём, только экономия физических сил.
В Австрии и в 1848 галичане ещё называли свой национальный
совет — «Головна Русска Рада». Но затем в отторгнутой Галиции, при
австрийской подтравке, были выращены искажённый украинский ненародный язык, нашпигованный немецкими и польскими словами, и соблазн отучить карпатороссов от русской речи, и соблазн полного всеукраинского сепаратизма...
Для некоторых, даже и крупных, наций, как татары, башкиры,
удмурты, коми, чуваши, мордва, марийцы, якуты, — почти что и выбора
нет: непрактично существовать государству, вкруговую охваченному
другим. У иных национальных областей — будет внешняя граница, и если
они захотят отделяться — запрета не может быть и здесь. (Да ещё и не во
всех автономных республиках коренная народность составляет
большинство.) Но при сохранении всей их национальной самобытности в
культуре, религии, экономике — есть им смысл и остаться в Союзе.
Как показало в XX веке создание многих малых государственных
образований — это непосильно обременяет их избытком учреждений,
представительства, армией, отсекает от пространных территорий разворота торговли и общественной деятельности
Крымским татарам, разумеется, надо открыть полный возврат в
Крым. Но при плотности населения XXI века Крым вместителен для 8 –10
миллионов населения — и стотысячный татарский народ не может себе
требовать владения им.
Ещё этот мучительный и затратный процесс разделения отяжелит первый переходный период для всех нас, первую пору нового развития: сколько ещё нужно средств, средств, когда их и так нет. Однако
лишь это разделение прояснит нам прозор будущего.
Земля для человека содержит в себе не только хозяйственное значение, но и нравственное. Об этом убедительно писали у нас Глеб Успенский, Достоевский, да не только они
Столыпин говорил: нельзя создать правового государства, не имея
прежде независимого гражданина: социальный порядок первичней и
раньше всяких политических программ.
Но в общем виде мне кажется ясным, что надо дать простор
здоровой частной инициативе и поддерживать и защищать все виды мелких предприятий, на них-то скорей всего и расцветут местности, —
однако твёрдо ограничить законами возможность безудержной концентрации капитала, ни в какой отрасли не дать создаваться монополиям,
контролю одних предприятий над другими.
Противомонопольным законодательством необходимо в пределах любого вида производства регулировать непомерный рост сильно укрупнёнными налогами. Банки
— нужны как оперативные центры финансовой жизни, но — не дать им
превратиться в ростовщические наросты и стать негласными хозяевами
всей жизни.
Вся провинция, все просторы Российского Союза вдобавок к
сильному (и всё растущему по весу) самоуправлению должны получить
полную свободу хозяйственного и культурного дыхания. Наша родина не
может жить самоценно иначе, как если укрепятся, скажем, сорок таких
рассеянных по её раскинутости жизненных и световых центров для своих
краёв, каждый из них — средоточие экономической деятельности и
культуры, образования, самодостаточных библиотек, издательств, — так
чтобы всё окружное население могло бы получать полноценное культурное питание, и окружная молодёжь для своего обучения и роста — всё
не ниже качеством, чем в столицах. Только так может соразмерно
развиваться большая страна.
Вокруг каждого из таких сорока городов — выникнет из обморока
и самобытность окружного края. Только при таком рассредоточении жизни начнут повсюду восстанавливаться загубленные и строиться новые
местные дороги, и городки, и сёла вокруг.
И это особенно важно — для необъятной Великой Сибири, которую мы с первых же пятилеток ослеплённо безумно калечили вместо благоденственного развития.
Уже всё известно, писалось не раз: что гибнут книжные богатства
наших библиотек, полупустуют читальни, в забросе музеи. Они-то все
нуждаются в государственной помощи, они не могут жить за счёт кассовых сборов, как театры, кино и художественные выставки. (А вот спорт,
да в расчёте на всемирную славу, никак не должен финансироваться
государством, но — сколько сами соберут; а рядовое гимнастико-атлетическое развитие даётся в школе).
Не всякая новозатейщина обязательно ведёт прямо к добру. Наши
несравненные в 1916 году критики государственной системы — через
несколько месяцев, в 1917, получив власть, оказались совсем не готовы к
ней и всё загубили. Ни из чего не следует, что новоприходящие теперь
руководители окажутся сразу трезвы и прозорливы.
Конечно, постепенно мы будем пересоставлять государственный
организм. Это надо начинать не всё сразу, а с какого-то краю. И ясно,
что: с н и з у, с м е с т. При сильной центральной власти терпеливо и
настойчиво расширять права местной жизни.
Если в самих людях нет справедливости и честности — то это проявится при
любом строе.
Источник силы или бессилия общества — духовный уровень жизни, а уже потом — уровень промышленности. Одна рыночная экономика
и даже всеобщее изобилие — не могут быть венцом человечества. Чистота
общественных отношений — основней, чем уровень изобилия. Если в
нации иссякли духовные силы — никакое наилучшее государственное
устройство и никакое промышленное развитие не спасёт её от смерти, с
гнилым дуплом дерево не стоит.
Из каждых четырёх трубадуров сегодняшней гласности —
трое недавних угодников брежневщины, — и кто из них произнес слово
собственного раскаяния вместо проклятий безликому «застою»? И с
вузовских гуманитарных кафедр поныне самоуверенно вещают всё те же,
кто десятилетиями оморачивал студентам сознание.
Самый модный лозунг теперь, и мы все охотно повторяем: «права
человека». (Хотя очень разное все имеем в виду. Столичная интеллигенция понимает: свобода слова, печати, собраний и эмиграции, но
многие возмущены были бы и требовали бы запретить «права», как их
понимает чернонародье: право иметь жилище и работать в том месте, где
кормят, — отчего хлынули бы миллионы в столичные города.)
«Права человека» — это очень хорошо, но как бы нам самим следить, чтобы наши права не поширялись за счёт прав других? Общество
необузданных прав не может устоять в испытаниях. Если мы не хотим
над собой насильственной власти — каждый должен обуздывать и сам
себя. Никакие конституции, законы и голосования сами по себе не сбалансируют общества, ибо людям свойственно настойчиво преследовать
свои интересы. Большинство, если имеет власть расширяться и хватать,
— то именно так и делает. (Это и губило все правящие классы и группы
истории.) Устойчивое общество может быть достигнуто не на равенстве
сопротивлений — но на сознательном самоограничении: на том, что мы
всегда обязаны уступать нравственной справедливости.
Только при самоограничении сможет дальше существовать всё
умножающееся и уплотняющееся человечество.
Всё больше каналов телепередач, да ещё и днём (а вот в Исландии — отказались от всякого телевидения хоть раз в неделю); всё
