автор обличал главные недостатки императорской России: самодержавие и крепостничество.
«Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй», —это эпиграф к книге "Путешествие из Петербурга в Москву" Радищева . Автор говорил про крепостное право, царское самодержавие, власть, превратившие русский многострадальный народ в бесправное быдло и раба.
Бунтовщиком хуже Пугачёва Екатерина II Великая назвала А. Н. Радищева, после того как прочитала его книгу «Путешествие из Петербурга в Москву».
Екатерина II весной 1787 года как раз отправилась в путешествие из Петербурга в Новороссию и Крым. Путешествие было организовано с необычайной пышностью, что повлекло за собой колоссальные затраты, тяжесть которых легла на крестьянство. Для проезда царицы и её свиты, крестьяне в самую горячую пору должны были выставить семьдесят шесть тысяч лошадей. По приказу новороссийского генерал-губернатора Потёмкина на всем протяжении пути императрицы были сооружены искусственные деревни, впоследствии названные «потёмкинскими деревнями». Целью создания таких деревень был показ якобы счастливой и изобильной жизни русского крестьянства. Придворнные литераторы отображали в своих сообщениях то, что народы России процветают под руководством императрицы.
Радищева крайне возмущал подобный обман. В своем «Путешествии из Петербурга в Москву», которое в известной степени совпадает с маршрутом Екатерины II, автор показывает истинную, не приукрашенную картину крепостнической действительности.
Далеко не со всеми высказываниями Пушкина про Радищева следует безоглядочно соглашаться. Но даже и в своей критике "Путешествия из Петербурга в Москву" Пушкин находит в личности автора выдающиеся качества.
"Мелкий чиновник, человек безо всякой власти, безо всякой опоры, дерзает вооружиться противу общего порядка, противу самодержавия, противу Екатерины! И заметьте: заговорщик надеется на соединённые силы своих товарищей; член тайного общества, в случае неудачи, или готовится изветом заслужить себе помилование, или, смотря на многочисленность своих соумышленников, полагается на безнаказанность. Но Радищев один. У него нет ни товарищей, ни соумышленников. В случае неуспеха — а какого успеха может он ожидать? — он один отвечает за всё, он один представляется жертвой закону. Мы никогда не почитали Радищева великим человеком. Поступок его всегда казался нам преступлением, ничем не извиняемым, а «Путешествие в Москву» весьма посредственною книгою; но со всем тем не можем в нём не признать преступника с духом необыкновенным; политического фанатика, заблуждающегося конечно, но действующего с удивительным самоотвержением и с какой-то рыцарскою совестливостию".
Что же, Пушкин был живой человек, он также мог где-то и быть неточным. От этого его талант вовсе не становится меньше, не уменьшается его вклад о общеевропейские ценности. Даже наоборот.
Столь велика Россия, сложна и трагически сформирована её история, что она органически вмещает в себя и спор Пушкина с Радищевым. Так как их творческий диспут неминуемо направлен на благо России. Тем более, что Пушкин и вообще в жизни был временами резок в оценках. Так он критически оценивал некоторые, но далеко не все из высказываний декабриста Пестеля, с которым был знаком.
Пушкинскую характеристику «варварский слог» следует понимать буквально, как слог неокультуренный: в русской прозе Радищев «не имел образца». Радищев понимал, что идёт непроторённой дорогой, и в самой своей знаменитой книге размышлял о необходимости новой формы для нового содержания на материале русской поэзии.
Выдающийся дар Пушкина проявляется в кратких и всеобъемлющих характеристиках, формулировках. В досконольной психологической деталировке. Рассказ о Радищеве читается как маленькая трагедия. В версии Пушкина о причинах самоубийства Радищева в пример приводится жизнь близкого друга писателя Ушакова.
"Радищев написал «Житие Ф. В. Ушакова». Из этого отрывка видно, что Ушаков был от природы остроумен, красноречив и имел дар привлекать к себе сердца. Он умер на 21-м году своего возраста от следствий невоздержанной жизни; но на смертном одре он ещё успел преподать Радищеву ужасный урок. Осуждённый врачами на смерть, он равнодушно услышал свой приговор; вскоре муки его сделались нестерпимы, и он потребовал яду от одного из своих товарищей".
Именно искреннее чувство к России, к русскому народу руководило Радищевым и заставило решиться на такой отчаянный шаг. Чтобы жизнь народа была менее тягостна. Он прекрасно понимал, чем это ему грозило. Рукопись "Путешествия из Петербурга в Москву" он напечатал в домашней типографии тиражом в десятки экземпляров и разослал друзьям.
Замечу, что обратил внимание в последнее время на следующие тенденции у литературных критиков и публицистов: часть из них старается Пушкина представить чуть ли не тайным агентом, выполнявшим даже в ссылке секретную миссию, а из по сути открывшего, как Фердинанд Колумб Америку, Пушкина читающей публике Достоевского, раскрывшего его значение и пророческое предназначение, делают криптомонархиста, который отказался от своих устремлений докаторжной литературной деятельности. Это всё, конечно же, не соответствует действительности.
А вот то, что в Пушкина на дуэли стрелял не Дантес, а профессиональный снайпер, это вполне допускаю. И Дантеса спасла не пуговица мундира, а специально изготовленный панцирь. Всё могло происходить как в детективе "Азазель" Бориса Акунина, вантипушкинском, антироссийском заговоре могли принять участие масоны, тайные силы. За Натальей Николаевной мог волочиться император Николай I, а Дантес исполнял роль ширмы, дымовой завесы. А во главе заговора был шеф Третьего отделения Бенкендорф.
Появление этого киллера в России было искусно срежиссировано иностранными разведками. Помимо умения навиться женщинам благодаря смазливой внешности у Дантеса было ещё одно умение – меткого стрелка, снайпера. Ко времени появления в России за его плечами уже была учеба в знаменитом военном училище "Сен Сир", где всего за год он успел завоевать звание чемпиона в стрельбе.
Дуэльный вызов Пушкину сделал даже и не сам Дантес, а Луи Геккерн! Через секретаря французского посольства виконта д’Аршиака он письменно объявил Пушкину, что Дантес от его имени делает ему вызов. То есть, Дантес стрелялся не за себя, а за голландского посла Геккерна. При этом Дантес практически ничем не рисковал, поскольку, как сообщает литературовед Г.Фридман, его тело под мундиром было защищено доспехами – непробиваемой металлической кирасой, специально заказанной в Англии после того, как была отсрочена первая дуэль с Пушкиным, которая должна была состояться ещё осенью 1836 года. Фактически Дантес был защищен бронежилетом, при этом пистолеты были заряжены минимальным количеством пороха, чтобы кинетической энергии пули оказалось недостаточно для пробития кирасы. Секундант Дантеса, виконт д’Аршиак, знал своё дело… а вот Данзас, секундант Пушкина, скорее всего, был не в курсе подобных тонкостей дипломатического убийства.
Немало тайн заключают и дни после смерти поэта.
Почему гроб, заколоченный в ящик, тайно, под покровом ночи, отправили в сопровождении жандармского офицера в Святогорский монастырь, где еще до рассвета его предали земле? Зачем князь Петр Вяземский и поэт Василий Жуковский положили в гроб лайковые перчатки и в перчатки же одели руки покойного?
Ещё очень много тайн и загадок предстоит открыть российским литературоведам в творчестве и биографии как Радищева, так и Пушкина.
РЕКИ РОССИИ
Из моих очерков о литературе
Надо сказать, что я брал блиц-интервью у Проханова на одном из международных книжных салонов "Буквоед" на портативный диктофон, спросил его мнение о знаменитом молодёжном спортивном движении Русская пробежка, в котором я принимал участие.
Так вот, обладающий выдающимся чувством метафоры, Проханов ответил примерно так:
"Русские один раз совершили отличную пробежку, когда пробежались от Москвы до Берлина в 1945, вот пробежка так пробежка!". Этот ответ я запомнил и залил его в свои соцсети.
Газету "Завтра" я периодически внимательно изучал и читал до где-то декабря 2016 года, в ней были публикации и о РП. Прочитал в рамках планировавшегося начала переговоров с государством Императорский Престол бизнесмена Бакова политический роман Проханова "Политтехнолог".
Мне представляется, что, если гипотетически представить себе телепортацию Проханова, которого вовсе нельзя назвать придворным литератором Зюганова, в сталинское время то нет гарантии, что он поплыл бы на том "литературном пароходе", на котором плыли многие маститые литераторы, включая Шкловского. Считаю, что Проханов, вне всякого сомнения, знает и о пристальном интересе вождя "красной империи" Сталина к Фатиме и проекту учреждения так называемого русского Ватикана. Новые книги соавтора Проханова, идеолога русской геополитики и эксперта по нацбезопасности, генерал-полковника Л.Г.Ивашова всегда ищу на полках книжных, внимательно изучаю. Особенно понравилась та, в которой он пишет о тайном конвое немецких субмарин в Антарктиду. Видел Ивашова с его помощником Валерием Задереем (главред газеты "Знание Власть") на общероссийских офицерских собраниях в Москве. Информсправка о нём с литсайта Проза.ру http://proza.ru/2017/01/29/1330
А вот то, что в этом "пресс-туре" на пароходе "Карл Маркс" принял бы участие Захар Прилепин, считающийся "новым Максимом Горьким", у меня сомнений нет.
Немного информации про этот "пресс-тур".
Строительство Беломорско-Балтийского канала стало одной из крупнейших строек первой пятилетки, и одним из крупнейших объектов, возведённом исключительно силами ГУЛАГа. Канал был построен менее чем за 3 года — с 1931 по 1933 год. Такой «рекорд» стоил жизни десяткам тысяч заключённых, большинство из которых попали в лагеря с первой волной массовых репрессий 1930-1933 гг. А поскольку официальная пропаганда без устали преподносила каторжный труд в лагерях как «перевоспитание вчерашних вредителей, кулаков и саботажников», то закономерно встал вопрос о том, чтобы в конце великой стройки продемонстрировать советскому обществу позитивный результат такого «перевоспитания». Вопрос был щепетильным, и Сталин решил призвать на помощь советскую интеллигенцию. Тем более, что в её среде нет-нет да и слышался ропот по поводу «безвинно осуждённых». Было важно, с одной стороны, сплотить творческую элиту, заставив её добровольно и прилюдно воспеть "педагогические завоевания" ГУЛАГа, а с другой — наглядно показать «совести нации», где каждый из них может оказаться в случае чего. В результате советские власти провели самый крупный в истории сталинского времени «пресс-тур» на эту стройку... В 1933 году, перед самым открытием Беломорско-Балтийского канала, сюда на пароходе «Карл Маркс» прибыла группа из 120 писателей и художников. В её состав вошли обласканные властью Максим Горький и Алексей Толстой. Участниками делегации также стали Михаил Зощенко, Всеволод Иванов, Виктор
