года. Итоговые цифры: 277 делегатов с правом решающего голоса и 220 с совещательным.
Бем: "Так ко времени съезда в коммунистической среде наметилось два течения. Одно - непримиримое, ортодоксальное, требующее коммунистической гегемонии над литературой. Другое - склонное к известной терпимости, к предоставлении литературе в пределах советской действительности некоторой свободы. Оба эти течения столкнулись между собой перед началом съезда. Вопрос заключался в том, на чьей стороне окажется Сталин".
А вот мнение Корнея Чуковского. Его приводит Е.Л. Куранда из Москвы.
"Да и в "Бродячей сбаке" и в "Вене" Чуковский тоже бывал, как и в "Пале-Рояле".
Не потому ли потребовалось "Дополнение к беседе", что, несмотря на живо нарисованную картину жихни петербургской богемы между двух революций, общественной-политическая значимость Первого съезда писателей для "одного пионера" - собеседника Чуковского, осталась "за строкой". Во второй своей статье, уже не "впопыхах", не "на бегу", Чуковский резюмирует то, чего не было в первой его статье: "Я говорил пионеру раньше всего о том, что в царское время каждый писатель был лишён какого бы то ни было личного общения с читателем. Какое бы счастье было для молодёжи семидесятых годов, если бы перед нею молг выступить, например, Салтыков-Щедрин. Но он жил отшельником, наедине со своею чернильницею, даже не представляя какой бы то ни было возможности беседовать из уст в уста со своими друзьями-читателями. Огромно было чувство сиротства и заброшенности, котрое испытывал тогдашний писатель". Как видим, феномен "царская Россия" отодвинут теперь уже не на двадцать пятьлет назад, как в первой статье, а на пятьдесят.
В "Дополнении к беседе" наконец оказывается произнесено слово "богема", являющееся обобщением и характеристикой того миралитераторов царской России и их "съездов".
"После 1905 года, - пишет Чуковский, - в эпоху черносотенной контрреволюции, обширная группа либерально-буржуазных писателей, изверившись в революционной борьбе и не находя в жизни никаких идеалов, за которые надлежало бы биться, впала в отчаяние, начала проповедовать самоубийства и, как всегда бывает в эпохи реакции, предалась мрачно-весёлому разгулу. В трехлетие, с 1908 по 1910 годы, когда я вступал в литературу, неприглядная жизнь этой богемы была у всех на виду, о ней говорили в газетах, в "Синих журналах" и пр. Большинство писателей, связанных так или иначе с революцией, ушли в подполье... А на первом плане у нас на глазах шумела и неистовствовала пьяная орава Арцыбашевых, Анатолиев Каменских и Рославлевых, и многих других, которые съезжались в публичных местах для кутежей т скандалов. Это и были единственные съезды писателей, какие в царское время разрешались правительством".
Как видим "прежние съезды писателей" во второй статье Чуковского конкретизированы как богемный образ жизни. И это отчасти верное наблюдение.
Дело в том, что в 1910-е годы, как показала в своей статье Н.А. Яковлева, богема и новое на русской почве богемное мироощущение становятся значимыми чертами в русской писательской среде вообще, и в большей степени - в модернистской. Так как "до 1905 года о русской богеме совсем не было слышно".
Упомянутый в разговоре с пионером "кабак "Вена" на улице Гоголя" как раз и стал тем местом в столице, где русская богема стала являть себя обществу и демонстрировать новый стиль поведения, творчества и коммуникации:
"Нельзя отрицать, что в течение минувшего десятилетия "Вена" сыграла большую роль в жизни петербургского литератора... Трудно, даже почти невозможно описать все разговоры, остроты, весёлые и грустные инциденты, свидетельницами которых были стены "Вены".
Нельзя также отрицать, что в "Вену" литераторы заходили не только выпить, но больше повидаться друг с другом и поделиться впечатлениями дня...".
...
Таким образом, в 1910-е годы писателей, в том числе и самого Чуковского, отшельниками назвать было уже нельзя. Но, как известно, едва зародившись и самоосознав себя "богемой", русская богема сразу стала объектом сатиры в литературе ("Сердце воина" С. Ауслендера, "Красные маски" В. Башкина, "Чортова кукла" З. Гиппиус) и приобрела скандальную известность в прессе, о которой упомянуто в статье Чуковского. Особенно громким был скандал, инициированный статьёй Григория Евлампиевича Старцева в газете "Свободная молва", где в номере от 18 февраля 1908 года появилась статья "Наша литературная богема", в которой говорилось: "Циничная, вечно пьяная, утратившая всякое представление о человеческом достоинстве, о чести, о совести, богема наша решительно ничем не отличается от мира обыкновенных мошенников и воров, с тою только разницей от них, что она способна на мелкие гадости: не заплатить по счёту в ресторанах, попрошайничать, шантажировать и совершать даже кражи, когда это можно делать безопасно...".
...
"Преступление" писателей, по Чуковскому, в том, что храм литературы превращён в "кабак", тогда как "нам - покуда не поздно, - нужен хоть узелок на память о русской культуре, которая так решительно, так безвозвратно уходит из-под наших ног: таким узелком пусть будет этот взыскуемый мною клуб".
...
Был ли обретён Чуковским "взыскуемый клуб" двадцать восемь лет спустя в атмосфере Первого Всесоюзного съезда писателей? Стал ли таким "клубом" Союз писателей СССР, созданный на Первом съезде? Завязался ли тот "узелок" русской культуры, хранящий её память, а писателям не дающий одичать, не стать, как писал в статье 1906 г. Чуковский, "как Навуходоносор", который ест траву и ходит на четвереньках?
("Литературный процесс в России от эпохи модерна к эпохе авангарда: новые материалы исследования поэтики", СПб, 2013. Санкт-Петербургский государственный университет. Филологический факультет).
СЪЕЗДЫ ПИСАТЕЛЕЙ СССР это всесоюзные — высшие руководящие органы Союза писателей СССР. Съезды обсуждают важнейшие идейно-творческие проблемы советской литературы; на них избирается Правление Союза писателей, которое руководит между съездами всей деятельностью писательской организации. В 20-е гг., до Первого всесоюзного съезда советских писателей, различные литературные организации и группировки проводили свои съезды или конференции (Пролеткульт, РАПП и др.). 23 апреля 1932 года ЦК ВКП(б) принял постановление «О перестройке литературно-художественных организаций» — о ликвидации ассоциаций пролетарских писателей (ВОАПП, РАПП) и объединении всех писателей, поддерживающих платформу Советской власти и стремящихся участвовать в социалистическом строительстве, в единый Союз советских писателей. Для реализации Постановления ЦК ВКП(б) был создан Оргкомитет во главе с Максимом Горьким и начата подготовка Первого всесоюзного съезда писателей.
Первый съезд открылся 17 августа и закончился 1 сентября 1934 года. Присутствовавшие на нём делегаты (376 с решающим и 215 с совещательным голосом) представляли около 2,5 тысяч членов и кандидатов СП СССР. С приветствием от имени ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР выступил на съезде А. А. Жданов. Съезд обсудил доклады о литературах национальных республик, а также вопросы о международной художественной литературе, о советской драматургии, поэзии, детской литературе, о литературной молодёжи и работе с начинающими писателями, об Уставе Союза советских писателей.
Центральное место в работе съезда занял доклад Максима Горького «Советская литература».
В нём задачи советской литературы были определены в свете всего предшествующего развития мировой литературы. «Основным героем наших книг мы должны избрать труд, т. е. человека, организуемого процессами труда...», — говорил Максим Горький (Первый всесоюзный съезд сов. писателей. Стенографич. отчёт, 1934, с. 13). Большое внимание на съезде было уделено вопросам социалистического реализма, единодушно признанного на съезде основным методом советской литературы. Его определение, сформулированное в Уставе Союза советских писателей, содержит два основных требования: «...правдивого, исторически-конкретного изображения действительности в её революционном развитии» и «...идейной переделки и воспитания трудящихся в духе социализма». Вместе с тем в Уставе указывалось, что социалистический реализм обеспечивает самые широкие возможности «...проявления творческой инициативы, выбора разнообразных форм, стилей и жанров» (там же, с. 716). В выступлениях делегатов подчёркивалось, что одна из главных особенностей социалистического реализма — его утверждающий (по отношению к советской действительности) характер. Вместе с тем попытки некоторых критиков доказать (ссылаясь на слова Горького о различии между критическим и социалистическим реализмом), что реализм советской литературы основан исключительно на утверждающем пафосе, вызвали серьёзные возражения со стороны докладчика об Уставе П. Юдина и других делегатов съезда. «...Социалистический реализм, — заявил А. Фадеев, — утверждая новую, социалистическую действительность, новых героев, в то же время является наиболее критическим из всех реализмов» (там же, с. 234).
Краткая литературная энциклопедия (КЛЭ)
Н.К.Рерих одну из своих загадочных и самых многоплановых картин назвал «Тайна Розы» (1933, Государственный музей Востока). В ней нашла отражение необычайно богатая символика розы. Она - символ завершённости, полноты и совершенства, символ вечно меняющегося и открывающегося новыми гранями мира. С ней ассоциируется идея мистического центра (Роза мира), сердца, Рая. В Древнем Египте роза - священный цветок «царицы богов» - богини Исиды.
Всё, что связано с Христианом Розенкрейцом и основанным им Братством, окружено особой тайной. Бытуют сведения, что истинное Братство Розенкрейцеров, состоящее из «сверхлюдей» (очень похожих на легендарных индийских Махатм), существует не в видимом мире, но в его духовном двойнике. Это напоминает пророческие тексты Эммануэля Сведенборга, о духовных городах, которые сравнивал с Петербургом Достоевского Чеслав Милош.
ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ
Memento mori. Писатели и спиртное
Пожалуй, самая таинственная и необъяснимая смерть из всего списка по праву принадлежит Эдгару Аллану По, величайшему виртуозу мистической и хоррор-прозы и отцу детективного жанра. Писатель с детства отличался пессимистичным и меланхоличным характером и был склонен к апатии и депрессии. Возможно, на него так повлияла смерть матери, когда он был еще совсем малюткой — По тогда исполнилось только 2 года. Но судьба готовила ему еще более страшный удар в будущем: после смерти своей любимой жены Вирджинии Эдгар По так и не смог окончательно оправиться от этой трагедии, даже спустя 15 лет. Свою любовь к жене он перенес на страницы некоторых своих рассказов, которые наполнены печалью, страданием, меланхолией и возвышенными чувствами, перед которыми бессильна сама смерть. Стоит только вспомнить новеллу «Лигейя», ставшую гимном его трагической истории любви. Ореол мистики и тайны следовал за автором «Ворона» до самой его смерти и даже после
