Русский мир 4. Рубежи русской истории

с. 15-17).
    Писатель В.И. Щербаков искал параллели между древнерусскими и фракийскими именами, так ведь он и впрямь находил их, используя опять-таки созвучия (В.И. Щербаков “Века Трояновы” // “Дорогами тысячелетий”, кн. II, М., 1988, с. 70-77).
    Историк А.Г. Кузьмин находил древнерусским именам иранские, кельтские, иллирийские аналогии (А.Г. Кузьмин “Древнерусские имена и их параллели” // “Откуда есть пошла Русская земля”, кн. II, М., 1986, с. 641-654).
    Всё это свидетельствует лишь о том, что толковать имена методом подбора созвучий абсолютно бессмысленно. Такой метод не работает, потому что у всех людей на планете одинаковый голосовой аппарат, так что сходные звуки можно найти в любых языках. Если продолжать подобные эксперименты, то древнерусские имена можно при желании объявить хоть папуасскими, но толку от этого не будет никакого.
    — Ещё одним аргументом норманисты считают описание днепровских порогов византийским императором Константином Багрянородным, который разделял их названия “по-росски и по-славянски” (Константин Багрянородный “Об управлении империей”, М., 1991, с. 47-49). По мнению норманистов названия “по-росски” непременно должны быть норманнскими.
    “Славянские имена порогов суть действительно чисто славянские <…> имена другого ряда, которые Константин выдает за русские <…> суть чисто скандинавского корня…” (В. Томсен “Начало русского государства” // ЧИОИДР, М., 1891, кн. 1(156), с. 53-54; там же //“Из истории русской культуры”, т. II, кн. 1. “Киевская и Московская Русь”, М., 2002, с. 175-176); “Константин Багрянородный, царствовавший в десятом веке, описывая соседствующие с Империею земли, говорит о порогах Днепровских и сообщает имена их на Славянском и Русском языках. Русские имена кажутся Скандинавскими: по крайней мере не могут быть изъяснены иначе” (Н.М. Карамзин “История государства Российского”, т. I, М., 1989, с. 57); “Для Константина народ “росов” тождествен со скандинавами <…> “росские” названия порогов имеют прозрачную скандинавскую этимологию” (Е.А. Мельникова, В.Я. Петрухин – комментарий к гл. 9 // Константин Багрянородный “Об управлении империей”, М., 1991, с. 304).
    Какие же доказательства есть у норманистов? Да всё тот же подбор созвучий и непременно по-скандинавски. Любой отголосок идёт в дело. Только, ведь, играть в такие игры можно на любых языках.
    Н.И. Костомаров читал названия порогов по-литовски и что-то у него даже получалось (Н.И. Костомаров “Начало Руси” // “Современник”, т. LXXIX, СПб, 1860, с. 17).
    М.Ю. Брайчевский в своём исследовании использовал осетинский язык, с помощью которого бойко толковал названия порогов (М.Ю. Брайчевский “Русские” названия порогов у Константина Багрянородного” // “Земли Южной Руси в IX-XIV вв. (История и археология)”, Киев, 1985, с. 24-27).
    В.П. Тимофеев истолковал русские названия порогов как славянские и у него это выходило вполне правдоподобно (В.П. Тимофеев “А все-таки “Людота коваль” (названия днепровских порогов – возвращение к старой проблеме)” // “Сборник РИО”. Т. 1(149), М., 1999, с. 120-146).
    Ну и чем тут выделяются норманисты? Словесные эксперименты – метод не просто непродуктивный, он абсолютно негодный. Игра со словами далека от науки и остаётся только игрой.
    Разделение названий днепровских порогов “по-росски и по-славянски” вовсе не требует иноземного участия. Древняя Русь сформировалась при слиянии двух крупных восточнославянских государственных объединений: 1) Южное объединение с центром в Киеве, которое называлось летописцами “Русская земля” (А.Н. Насонов “Русская земля” и образование территории Древнерусского государства”, РБ, СПб, 2002, с. 27-44); 2) Северное объединение с центром в Новгороде под главенством словен. Но и в едином государстве продолжалось соперничество между Новгородом и Киевом. Купцы новгородские и киевские составляли отдельные группировки с собственной терминологией у каждой. В общем, не русь и славяне, а русь и словене и никаких скандинавов.
    Итоговый вывод может быть только единственным: у норманизма нет никаких доказательств. Те положения, что норманисты выдают за доказательства, на самом деле ничего не доказывают. Бездоказательная теория – это даже не теория, а набор выдумок и подтасовок. Норманизм изначально был мертворождённым, нас грубо обманывают.
    Причина обмана – стремление к выгоде. Ведь почему О. Далин, В. Томсен, Т. Арне, А. Стендер-Петерсен так увлеклись русской историей – вовсе не из любви к России, а в попытках нас ограбить. Та история скандинавских викингов, которую нам навязывают – ужасных и вездесущих – сплошной фантом. Отсюда и попытки прославить себя за чужой счёт. Не в силах доказать недоказуемое, норманисты прибегают к подлым приёмам: “Таково младенчески простодушное толкование Нестора о начале русского государства. Для того, кто читает его без предвзятого мнения и ухищренных толкований, не может быть сомнения в том, что имя Варяги употреблено в смысле общего обозначения обитателей Скандинавии, и что Русь есть имя отдельного скандинавского племени…” (В. Томсен “Начало русского государства” // ЧИОИДР, М., 1891, кн. 1(156), с. 15; там же //“Из истории русской культуры”, т. II, кн. 1. “Киевская и Московская Русь”, М., 2002, с. 150). То есть, чтобы не быть обвинённым в предвзятости, обязательно следует согласиться с мнением Томсена, не требуя доказательств. Тем более, что их и нет. Высказывания антинорманистов вызывают у автора приступ настоящей злобы:
    “Но в среде русских ученых была и есть известная партия, никак не желающая согласиться с таким воззрением и тем самым признать иноземное происхождение русского народа <…> из всей массы сочинений такого рода лишь ничтожная доля имеет научную ценность <…> Всякий беспристрастный читатель выносит из чтения подобных трактатов такое впечатление, что в данном случае дело сводится к одному, – какою бы то ни было ценой устранить неприятный факт основания русского государства при помощи чужеземного княжеского рода” (там же с. 18-19; там же с. 152-153).
    Опять шантаж беспристрастностью, наклеивание ярлыков и прямые оскорбления неугодных. Томсен до того обнаглел, что указывает России, какие учёные у неё должны быть и что им надлежит делать. Это неприкрытое вмешательство в наши внутренние дела. А рожа не треснет? Ломоносова Томсен назвал не учёным, а писателем. Это уже настоящее хамство. За годы существования норманизма скандинавы привыкли распоряжаться нашим культурным достоянием, как своей собственностью, уже немало чего прилипло к их вороватым ручкам. И вдруг появляются настоящие хозяева. Отсюда и злоба.
    Ради грабежа русской истории скандинавы не останавливаются и перед очевидной фальсификацией. Советский археолог А.В. Арциховский разоблачил научный подлог шведского археолога Т. Арне, всеми силами пытавшегося убедить читающую публику в существовании шведских колоний на Руси:
    “Д.А. Авдусин доказывал в своих статьях преобладание славянских вещей и славянских погребальных обрядов в Гнездове. Т. Арне, возражая ему, заявил, что в Гнездове “по крайней мере 25 богатых погребений отвечают требованию Авдусина, что они должны содержать не менее двух скандинавских предметов”.
    Здесь недоразумение: такого требования у Д.А. Авдусина нет. Но важна не эта ошибка. Наличие двух скандинавских предметов в погребении не может быть достаточным критерием для признания этого погребения скандинавским. Ведь предметы в погребении исчисляются десятками, если не сотнями; славянские предметы в Гнездове обычны, не говоря уже об изделиях южных и восточных стран. Но даже приняв этот недостаточный критерий, Т. Арне насчитал в Гнездове только 25 погребений, которые он тут же объявил скандинавскими. А всех курганов в Гнездове раскопано уже примерно 850” (А.В. Арциховский “Археологические данные по варяжскому вопросу” // “Культура Древней Руси”, М., 1966, с. 36).
    Арабский писатель IX века Ибн Хордадбех решительно объявил, что русы – “вид славян” (“Древняя Русь в свете зарубежных источников”, т. III. “Восточные источники”, М., 2009, с. 30). Составитель раздела Т.М. Калинина в своих комментариях уверяет, что понимать писателя следует иносказательно: в смысле, что, мол, русы знали славянский язык. Вот и дальше сказано, что переводчиками к русским купцам нанимались “славянские слуги” (там же, с. 31). Тут возникает вопрос – откуда такое предпочтение? Не оттого ли, что славянский язык был для русов родным? А говорить иносказаниями и вовсе нет никакого смысла. Другой арабский историк и географ ал-Мас’уди выделял среди русов самый многочисленный вид “луда’ана” (там же, с. 114). Удобнее всего его соотнести со словом – “людины”, свободные общинники на Руси. Но Т.М. Калинина выстраивает такую цепочку: луда’ана-лордманн-норманн, лишь бы угодить норманистской братии. Подгоняет рассуждения под заранее приготовленную версию.
    Жестокую отрыжку вызывает у норманистов уточнение арабского географа Шамсуддина ад-Димашки (1256-1327): “Варяги же есть непонятно говорящий народ и не понимающий ни слова, если им говорят другие (т.е. имеют свой особенный язык). Они суть славяне славян” (Ю.И. Венелин “Известия о варягах арабских писателей и злоупотребления в истолковании оных”// “Чтения в Императорском обществе истории и древностей Российских при Московском университете”, кн. IV, разд. V, М., 1870, с. 10). Сказано чётко и недвусмысленно, что варяги – это славнейшие из славян. Да разве норманистов проймёшь? “Но, – заявил немецкий востоковед Х.М. Френ, – невозможно, чтобы это хотел сказать наш автор, и чтобы варягов принял за славянское племя”. Вот так, не верь написанному, верь истолкованному. Ненависть к славянам так и брызжет, никакие трудности не страшат упёртых норманистов: “Мне пришло в голову, – самозабвенно вещал он, – что <…> вместо “славяне” должно стоять, может быть – “жили насупротив” (там же, с. 12). Значит, в голову стукнуло. Святая простота – если не нравится исторический документ, так изменить его, как нравится, и все дела. Бумага стерпит. Вздор? Околесица? Так ведь, эту блажь охотно подхватил некий шведский шовинист, присовокупив её к собственным измышлениям: “…напротив славян живут варенги, высокорослый и сильный народ, говорящий своим языком” (А.М. Стриннгольм “Походы викингов”, М., 2003, с. 270). Попутно он ещё открыл “самое многочисленное из всех русских племен” – ладожцы (там же, с. 257). А мы-то, тёмные и необразованные, считали их жителями города Ладоги, но шведский автор пролил на нас свет. Пополам с помоями. В общем, как изображено на известной картине – приплыли. Обычная практика норманистов: сначала сфальсифицировать источник, а потом ссылаться на собственную фальшивку.
    Скандинавоманы прибегают к фальсификациям, потому что они не в силах доказать своих утверждений честным путём. Их цель – это не выяснение исторической правды, а переписывание нашей истории под себя.
    И весь коллективный Запад тоже признаёт одну только норманнскую теорию. По-прежнему там в ходу суждения трёхвековой давности, множество раз опровергнутые, но выгодные западным политиканам. Что гитлеровцы, что америкосы – они искали оправдания для своей агрессии. Английские авторы С.