можно было подумать, что все куда-то исчезли. Открыв дверь, он спрыгнул на снег.
Страшный удар по голове свалил его с ног. Потом он провалился куда-то, сквозь обморок слыша чьи-то голоса и крики. Наконец что-то холодное привело его в сознание, и он очнулся. Перед ним стояли Давид и еще два человека с автоматами, а он почему-то не мог пошевелить руками и беспомощно лежал на снегу. Потом почувствовал, что на запястьях висят наручники, а какой-то мужчина продолжал прикладывать снег к его голове.
- Очнулся, мерзавец, - произнес Давид.
- И кого ты нам привез? ... Я тебя спрашиваю, ты что оглох? ... Я так и знал, что его заслали. А ну-ка, Бернард, открой капот этого танка... Не бойся, я прикрою.
Бернард с опаской подошел к огромному багажному отделению, открыл его и резко отскочил в сторону. Все упали в сугроб, и только дула автоматов торчали наружу. Так продолжалось какое-то время. Потом Давид встал и вдоль машины боком аккуратно прошел к открытой двери багажника. Заглянул внутрь.
- Какого черта? Что это такое?
Забрался в кабину, и минуту его не было видно, а Бернард с напарником уже стояли у багажника, рассматривая его содержимое. Давид спрыгнул на снег и подошел к Виктору. - Это все?
- Да, - ответил он, не понимая. Тот достал ключи и открыл наручники.
- В следующий раз не станешь предупреждать, тебя пристрелят. Или я или мои ребята. Ты меня понял?
Голова гудела, но постепенно он приходил в себя, прикладывая комок снега к голове.
- Как интересно, - подумал он, - еще никогда его не били прикладом. И наручники тоже не надевали.
А из домов начали выходить люди. Бернард снова заглянул в багажник и спросил:
- Зачем тебе столько?
Но Давид его перебил:
- Жратвы много не бывает, - и отошел в сторонку. Люди выходили из своих домов и большим, плотным кольцом окружали машину. Они все шли и шли. Их было, наверное, больше сотни. В основном женщины. Не было пожилых людей. Совсем немного детей и мужчин. Наконец он увидел всех обитателей деревни, а они стояли и молча на него смотрели. Бетти тоже была неподалеку и смотрела на него, словно понимая, что сейчас произойдет.
- Долго будешь дразнить людей? Езжай, куда ехал! – зло сказал Давид. Виктор молча подошел к багажнику и, шатаясь от сотрясения, начал вынимать еду, предлагая ее людям. Те не понимали, многие сторонились, но не уходили и ждали. А он все доставал - коробки, банки, пакеты - и клал все это прямо на снег.
- Помогите же мне! – воскликнул Виктор.
Наконец они поняли, бросились к машине, начали вынимать из багажника драгоценную провизию. Теперь уже не выхватывали друг у друга, а передавали по рядам. А кто был за их спинами, тоже брали, отдавая дальше.
- Поделите это, - сказал он и пошел к Беатрис. А она была неподалеку, улыбалась и держала дочь за руку. Теперь они втроем стояли рядом, глядя на остальных. Люди мгновенно организовались, словно вышли из оцепенения. Кто-то начал считать количество домов, кто-то разбирать продукты, раскладывая их в знакомые коробки, которые были до его приезда совсем пустыми. Их уже успели принести и теперь заполняли едой. Давид находился в стороне и никак не реагировал. Люди поднесли ему пакет, но он отказался. Беатрис взяла коробку, которая досталась ей и направилась к своему дому, ведя за собой замерзшую девочку, остальные тоже начали расходиться, унося драгоценную ношу. Многие подходили, благодарили, а голова шумела. Наконец, остались всего несколько человек. Они с интересом смотрели то на Виктора, то на Давида. Беатрис успела вернуться и теперь стояла рядом. Он бросил взгляд на Давида, и ему почему-то стало жалко этого человека. Жалко и обидно за его нелепый поступок. Он залез в кабину, что-то достал и направился к Давиду.
- Извини. Наверное, мы не поняли друг друга. Думаю, от этого ты не откажешься, - и протянул ему небольшую деревянную коробку.
- Сигары... Кубинские..., - только и произнес Давид. Виктор понимал, что Давиду неловко извиняться и подбирать слова. Да и помнит ли он, как это делается? Поэтому быстро попрощался, и они с Беатрис направились к ее дому. Вдруг он на мгновение замер.
- Бетти, забыл спросить, это удобно, что я у тебя остановился?
Она, окинув его взглядом, ответила спокойно и просто:
- Оставайся сколько захочешь, - немного помолчала и добавила, - ты понравился Сильвии.
- Сильвия, - повторил он, - красивое имя.
- Вот и познакомились, - сказала она.
- 8 -
На следующие утро люди как всегда разбрелись по долине в поисках дров. Они втроем тоже пошли по пустующим брошенным домам в надежде найти хоть какую-нибудь мебель. В долине не было деревьев, только реденькие кустарники верхушками торчали из сугробов снега. Внезапно вдалеке раздались автоматные очереди. Сильвия подбежала к Виктору и схватила его за руку. Она показывала куда-то в горы. Может, показалось? Беатрис тоже подошла и сказала: - Там стреляют, нужно идти в дом.
- Давид куда-то пропал, – крикнул пробегающий мимо мужчина. - Ушел утром и не возвращался.
- Может, отстреливается от волков? - сказала Бетти.
- Может быть. А, может, и нет, - и убежал, бросив свой хворост прямо на снег. Другие уже закрывались в своих домах. Поселок мгновенно опустел. Он довел женщин до крыльца и кинулся к машине.
- Я скоро, - крикнул он.
- Без оружия? Ты сумасшедший! - попыталась остановить его Бетти.
- Мне не нужно оружие.
Он уже ехал по склону в направлении выстрелов. Перебравшись через перевал, больше не слышал ничего, но картина битвы уже открывалась перед его глазами. По колено стоя в снегу, Давид тащил за собой тушу, вернее, две перевязанные туши горных коз. Лыжи его валялись в стороне, а позади, метрах в ста, за ним плелись два волка. Один прихрамывал, видимо, Давид сумел его ранить, другой трусил рядом, и очень хотел есть. Поэтому и шел за кровавой дорожкой, оставляемой добычей Давида, невзирая на автоматный огонь.
- А ты, парень, вовремя, - произнес Давид, увидев Виктора.
- Ничего, если мы попачкаем в твоем багажничке? - спросил он.
Они загрузили тяжелых коз и закрыли капот.
Давид обернулся к волкам и в последний раз дал короткую очередь.
- Зачем? - спросил Виктор.
- Что зачем? - не понял Давид.
- Зачем без надобности делаешь это?
- Зачем стреляю в волков? - снова удивился Давид.
- Да.
Тот посмотрел на Виктора, как на ненормального:
- Странный ты парень. Ходишь без оружия, в волков не стреляешь… Ладно, патронов больше останется. Поехали.
Они залезли в кабину, и уже возвращались назад. Давид попросил его подъехать к центру деревни. Наконец они остановились. Давид хотел было выбраться из кабины.
- Береги голову - сказал ему Виктор.
- Что беречь? - не сразу понял Давид. Потом, усмехнувшись, ответил:
- Ах да, голову. Не беспокойся. Со мной наши головы будут на месте.
Люди с облегчением выходили на улицу, с интересом поглядывая на Давида. Он гордо разложил добычу у маленького заброшенного ресторанчика в самом центре деревни и начал сооружать какую-то конструкцию. Потом свежевал еще теплую дичь и, наконец, устроил большой вертел.
- Как раз дровишек собрали, - сказал он, увидев брошенные в спешке людьми остатки хвороста и мебели.
- Что, Давид, проголодался? - пошутила Беатрис. - Съешь сразу две косули?
- И не подавлюсь, - нашелся он.
- Кетчуп принести? Вина налить? Или так, всухомятку будешь?
- А ты не стой, Бетти. Помогай... А вы чего уставились? - крикнул он подходящим людям. - Сегодня угощаю я.
- Ты? - переспросила Пат. - Не заболел? У тебя все в порядке?
- Болтать будете меньше - все будет в порядке. Через час все собирайтесь здесь. Приглашаю в ресторан! Столики заказывайте заранее. Чаевые оставляйте себе...
По долине потянулся запах жареного мяса, и люди, уставшие от консервов и чипсов трехлетней давности, подтягивались ближе к огню. Они расставляли на открытой веранде столы и стулья из ресторана. Несли вино. Как-то незлобиво подшучивали над Давидом, с нетерпением ожидая его блюдо. Наконец, собрались все.
- Такое в первый раз, - сказала Пат. Она с сыном села с ними за один столик, и теперь все вместе пили вино и ели. - Это твоя заслуга, Виктор. Дурной пример заразителен.
- Это заслуга несчастных козочек, которые попались на пути Давида, - пошутил он. А люди за соседними столами тоже сидели и шутили. И ели. Многие прямо руками хватали куски жирного, горячего мяса и зубами рвали его на части, как делали это их далекие предки, возвращаясь с охоты. И ничего более естественнее придумать не могли. Сейчас это собрание напоминало первобытное племя. Потом вытирали их о снег, снова пили вино. Кто-то запел, а в руках у него оказалась гитара. Эти звуки перемешивались с ароматами старого вина и жареного мяса, с запахом дыма костра и возвращали всех в какую-то прошлую, давно забытую, жизнь без войны и страха, без голода. Туда, где когда-то люди пели песни, разговаривали, пили вино и просто жили.
- Интересно, если я сяду за руль, меня не оштрафуют? - спросил Виктор, отпивая из стакана.
- Далеко поедем? - уточнила Бетти.
- Кататься! На горных лыжах! А вездеход вместо подъемника!
Кое-кто из молодых, услышав, пошли за ними. По дороге достали из магазина цветастые шапки и куртки, забросили лыжи в багажник, и вот такой пестрой толпой, облепив со всех сторон вездеход, поднимались на гору, а потом на лыжах спускались с нее. И снова и снова, и опять к столу. Мясо было так восхитительно, что люди наедались за все прошлые годы и надолго вперед. Как волки... И снова - вино, и гитара, и песни...
Он отошел, сев поодаль, наблюдая за людьми. Они веселились, как дети. И дети их тоже радовались неожиданному празднику. Солнце начинало садиться за гору, скоро стемнеет, но пока оно играло последними яркими лучами по верхушкам заснеженных склонов, отражалось от них, освещая горную долину, где жили люди, пели песни и, казалось, больше не думали о том, что могло омрачить их праздник.
Он сидел и смотрел - на них, смотрел на горы, на белый снег. Он дышал свободным воздухом и думал, что все плохое для этих людей осталось позади - и война, и голод, и все, что было с ними потом. А теперь на этом белом снегу, на, сверкающем белизной, склоне можно было стереть прошлое и нарисовать с белого и чистого листа совсем новую жизнь. Жизнь нового племени и новых людей. Все те пороки общества, которое завело себя в тупик, оставались позади. Больше не было насилия и рабства, унижения, жажды власти и богатства, а значит и бедности. Потому что не было тех порочных правителей и их законов. Чиновников и фискалов, так умело построивших жизнь, где, еще не родясь, ты уже был всем должен. Продажных политиков и военных, и денег не было. Ничего не было. Нечего было покупать и делить. Не было тюрем и концлагерей. И если оставался суд, то лишь совести и чести, и еще Высший Суд, тот, в который каждый имел право верить... А еще оставался этот белый чистый снег и люди в пестрых нарядных одеждах, и отблески от большого костра, освещавшего их счастливые лица…
Часть 2
- 9 -
Вечером, вернувшись домой, они с Сильвией снова играли на стареньком рояле. Вокруг он разложил фонарики, которые привез из магазина, и те отсвечивали причудливыми огоньками по клавишам, по их рукам и лицам.
- Бетти, посмотри, как Сильвия раскраснелась, весь день на улице провела! – воскликнул он.
- А как она катается на лыжах. Сразу же встала и поехала, - похвалил она девочку. Сильвия стучала маленькими руками по
