отправились через всё городище к противоположному мысу, и облазили его весь, посидели на соснах, насобирали огромных мангупских шишек и построили из них крепость.
На обратном пути они болтали весело и непринужденно как давние знакомые. Оказалось, Гусик занимается средневековой византийской архитектурой и пишет на эту тему курсовую.
Васька мельком глянула на попутчика. Куда делась его завсегдашняя унылость. Оживленный и весёлый парнишка! От прежнего вислогубого кисломордого Гусика не осталось и следа. И голос совсем не противный. Во всяком случае, нет этих скрипучих старческих интонаций. Васька спросила его, почему он не поехал в город с Фисой и Вероникой. Гусик удивился, а почему он должен ехать с ними? Они сами по себе, а он сам по себе.
Гусик болтал безумолку. Он рассказывал какие-то хохмочки из жизни своего факультета, говорил о своей собаке, о младшем брате. А Васька думала о том, как же надо затерроризировать человека, чтобы тот из нормального парня превратился в унылого соглядая. Но экспедиция, слава богу, пошла ему на пользу. Васька уже давно замечала, что он перестал закрывать свою палатку на молнии, и в открытую возражал, этой командирше Веронике. И мало того, Гусик участвовал во всех лагерных делах, а за дежурство Феликс его хвалил при всех.
Вдруг Васька оступилась, нога её скользнула вниз. Она сорвалась и повисла, успев вцепиться в куст. Гусик бросился к ней, схватил за руки и стал тянуть наверх. Гусику было тяжело, Васька видела, как напряглись жилы на его руках. Она явно перетягивала, а он не собирался её отпускать.
– Сейчас вместе рухнем, – пронеслось у неё в голове, и она выпустила руки Гусика.
Всё произошло в доли секунды. Перед глазами стремительно замелькала зелень, на какое-то мгновение Васька отключилась. А когда открыла глаза, то первое, что увидела, было поросшее зеленовато-серым мхом каменистое дно небольшого ущелья, метра два глубиной, не больше. Так, даже не ущелье, а расщелина. Она подняла глаза и перед ней выросли зелёные склоны. Взгляд медленно скользил по этим нестерпимо зелёным, прямо таки изумрудным склонам, потом показался ярко синий клочок неба. Как в кино.
Тремя конечностями, а точнее двумя локтями и коленом правой ноги она приземлилась на камни, поросшие мхом. Вытянутая левая нога застряла как в капкане между двумя каменюгами, и не давала Ваське приподняться. Пребывать в таком положении было крайне неудобно. А подняться самостоятельно она не могла. Прошло всего несколько секунд, а Ваське показалось – вечность.
Вдруг словно сквозь туман она услышала:
– Как ты?
Послышался хруст веток, и кто-то прыгнул прямо со склона в расщелину. Перед ней стоял Гусик. Он отодвинул зажавшие ногу камни, поставил Ваську на ноги, окинул взглядом и только присвистнул. Видок был, конечно, что надо! Вся исцарапанная колючками, локти и колено в ссадинах. Ладно ещё, руки-ноги целы, не переломаны. Но Васька, кажется, не обращала внимания на ссадины. Они осмотрели расщелину и нашли, что в ней нет ничего интересного, разве, что одним концом она примыкала к южному обрыву.
Ребята выбрались наверх и поспешили к роднику, где Васька промыла свои боевые ранения.
Но ссадины и царапины всё равно не укрылось от глаз Мики. Когда они появились в лагере, оказалось, что Мика и Саша сидели под навесом, и Саша что-то оживленно рассказывал мальчику.
Увидев Ваську, Саша замолчал, а Мика вскочил и подбежал к ней. А подбежав, уставился на её ссадины. Потом спросил, где она так. Васька хотела всё подробно рассказать, но к ним подошел Саша Звирик, и она уклончиво ответила, что свалилась в расщелину, но о подробностях распространяться не стала.
– Ну, конечно! – обиделся Мика, – ты ведь теперь с Гусиком дружишь!
– Не трогай Гусика! Если бы не он, я бы всё ещё куковала в расщелине. И вообще, с кем хочу, с тем и дружу. Я же не запрещаю тебе дружить с некоторыми новенькими!
И она так сверкнула на Звирика глазами, что тот понял: в ближайшее время у этой отдельно взятой личности популярность ему не светит. Он усмехнулся в душе этому своему открытию, но внешне как всегда остался спокоен.
– Пойдём, поговорить надо! – Мика потянул Ваську за руку.
– Стой! – послышался грозный окрик Феликса, – кого-то ждёт зелёнка! Заражения нам ещё не хватало!
И он густо разрисовал каждую Васькину ссадину.
Зелёнка щипала, Васька морщилась, и тихонько ныла, что Феликс изверг и инквизитор. Но потом вдруг она перехватила Сашин взгляд, и вновь зыркнула на него дико и непримиримо.
– Пойдём на разговор, – снова позвал Мика.
И отойдя в сторону, он напрямик спросил, в чём дело, почему Васька психует, и почему так относится к Звирику.
– А чего он смотрит!
– Глаза есть вот и смотрит!
– Да пусть хоть заглядится, места много, смотреть есть на что! А на меня нечего смотреть!
– И ничего он на тебя не смотрит!
– У меня-то глаза есть! Вижу, уставится и зыркает! И с вопросами разными подъезжал, давно ли в экспедиции, что интересненького нашли, что необычного происходило! Явно связан с теми, которые карту украли. А ты уши распустил, купился на его байки.
– Да Васька, ты вообще ничего не знаешь, а сразу выводы делаешь!
– Ну, так расскажи, если не знаю. Тоже буду знать.
– Не могу,
– А ещё друг называется! Мы тебя с Лерой когда-нибудь предавали?!
– Да говорю же, не могу, слово дал!
– А если слово дал, так тогда вообще нечего было затевать разговор!
Васька развернулась и пошла прочь.
Мика кинулся следом.
– Ну, погоди. Я расскажу, только поклянись, что никому не скажешь!
– А Лерке?
– Ну, только Лерке. В общем, Саша Звирик, он милиционер из Старого Крыма, старший лейтенант.
Васька удивлённо вскинула брови и заинтересованно уставилась на Мику.
– Ему по должности положено на всех смотреть! И всех расспрашивать, – спешил выложить информацию Мика, – мы с Дыниным нашли в Сурб-Хаче старинные рукописи, об этом писали во всех газетах Крыма. А потом на автовокзале нас ограбили, отобрали у Дынина портфель с ксерокопиями рукописей. Ну, вот Саша просил не кому не говорить, даже вам.
Васька, выслушав Микин рассказ, задумалась.
– Мне кажется, это ограбление как-то связано с нашим делом, – произнесла она немного погодя.
– Я тоже так думаю.
– Лерка приедет – обмозгуем. Только я одного не пойму, Звирик-то этот сюда зачем заявился? Расследовал бы ограбление.
– А это дело другой следователь ведёт. А у Саши сейчас отпуск, и он решил немного поработать в экспедиции. Он на истфак собирается поступать заочно. И ещё он нас с Дыниным сюда проводил, боялся, как бы снова на нас не напали. Поэтому ты на него не очень ворчи. Он хороший.
– Ну, ладно, подумаем.
После разговора с Микой Ваське заметно полегчало. Ну ладно, милиционер, это хорошо, а то она уже было заподозрила его в том, что он подослан их врагами и шпионит за ними. Но сообщение Мики о нападении в Старом Крыму встревожило её не на шутку. Стало понятно, что Звирик здесь не просто так. «Наверное, он всё-таки что-то расследует», – решила Васька. Неприязненное отношение к Звирику улетучилось без следа, и она высказалась в его адрес достаточно благосклонно. Мика очень обрадовался такой перемене.
Когда они вернулись под навес, там сидели Саша, Гусик и Феликс, и о чём-то говорили.
– Вась, – сказал Гусик, – не обижайся, но я рассказал, как ты свалилась в расщелину.
– Да ладно! – махнула рукой Васька и плюхнулась на скамейку рядом с Гусиком. Настроение её заметно скакнуло вверх.
Вернулись из города Галка с Зойкой. Вылез из своей палатки Евсеич, уже с час как возвратившийся из города. Он пришел под навес, окинул взглядом народонаселение и сказал, что непривычно, когда в лагере так мало людей.
Феликс поставил тарелки с ужином, потом появился торт. А после ужина они маленькой дружной кампанией уселись у костра.
Васька взяла гитару. Но прежде чем начать петь, она вдруг в упор уставилась на Звирика и спросила:
– А ты не боишься Чёрного монаха и Мангупского мальчика?
– Нет! – усмехнулся Саша, – это сказки для маленьких пугливых девочек.
– И для взрослых самонадеянных дяденек! – парировала Васька.
– Васька! Ты опять начинаешь! А по лбу! – Феликс взял в руки свою большую поварскую ложку.
– Да я ничего! Я просто хотела рассказать Саше про Чёрного монаха, – Васька впервые назвала Звирика по имени.
– Вась, давай оставим сегодня Чёрных монахов в покое. Спой лучше, – откликнулся Евсеич.
Голос у Васьки был звонкий, песен она знала много, и они пели долго. Досидели допоздна. Вспомнили все экспедиционные песни. Потом гитару попеременно брали Феликс и Саша. Саша, оказывается, неплохо играл, и имел очень приятный голос.
Евсеич был удивлён, что Гусик знает все экспедиционные песни, и не прячет взгляд, и вечно кислое выражение его лица куда-то исчезло. Перед ним сидел совсем другой человек, с честным и смелым взором, и уверенным голосом.
Евсеич поразился и обрадовался такой перемене. Значит помаленьку, потихоньку, экспедиция делает своё дело.
Было уже очень поздно, когда Евсеич скомандовал отбой.
Глава 3. День рождения Васьки
Все разошлись. У костра остались лишь Феликс и Саша. Саша задумчиво шевелил палочкой в костре. Феликс, сунув руки в карманы и задрав голову, внимательно изучал звёздное небо.
– Что-то профессор долго не возвращается. Куда он запропастился. Ни слуху – ни духу. Уже все сроки вышли, давно уже должен был вернуться, но всё ни едет. Сегодня с Евсеичем об этом говорили. Волнуется начальник за старика. Съездил вот в Бахчисарай, в музее узнавал, что слышно о профессоре. Но так ничего и не выяснил. В музее тоже не знают. Каким-то знакомым археологам звонил в Америке и опять безрезультатно.
– Да может, зря паникуете раньше времени, – откликнулся Саша, но на сердце у него стало неспокойно.
Они помолчали.
– Ты где служил? – спросил вдруг Феликс.
– В морской пехоте.
– О! Да мы почти родственники! Я – в ВДВ! – обрадовался Феликс.
Они стали вспоминать армейские дни и окончательно сошлись на том, что имеют одинаковые взгляды по многим вопросам.
–А ты давно в экспедиции? – поинтересовался Саша.
– С нынешним, восемь лет получается. Ну, считай, пять сезонов за пять лет университета, потом, правда, два года армии, и вот теперь после службы третий сезон.
– И как? Нравится?
– Не нравилось бы – не ездил.
– И то верно! А давно поваришь?
– Да вот, как из армии пришёл. Работу по специальности не мог найти, пришлось окончить поварские курсы, теперь работаю в ресторане шеф-поваром, но каждое лето непременно сюда, на два-три месяца не меньше.
– И что, отпускают так надолго?
– А куда они денутся? Ресторан-то моего дядьки!
– А начальство и ребят давно знаешь?
– Ну, с Евсеичем начинал вместе. Когда на первый курс поступил, он уже аспирантом был, потом в первую экспедицию к нему в отряд попал. С тех пор и вместе.
– А Мика?
– Мика – это особая кадра! Я когда в первый раз сюда приехал, ему три года было. Ну, ты, наверное, знаешь, что дед его, Артур Алексеевич Гавсаров, здесь раскопками руководит. Начальник экспедиции. Он профессор, между прочим, доктор наук. Умный мужик! И по характеру стоящий! Наш человек! Мика его единственный внук. Старик его с малолетства воспитывает.
– А родители где?
– Родители погибли, когда Мика ещё совсем крохой
