Пушкин сел писать шестую главу «Евгения Онегина»:
Вот пистолеты уж блеснули,
Гремит о шомпол молоток.
В граненый ствол уходят пули,
И щелкнул в первый раз курок…
«Теперь сходитесь». Хладнокровно,
Еще не целя, два врага
Походкой твердой, тихо, ровно
Четыре перешли шага,
Четыре смертные ступени…
Скорее всего, он очень точно описал в стихах то, как изложили дуэль петербургские газеты.
Добавим, что по собственной инициативе Павел Дмитриевич Киселёв будет выплачивать вдове Ивана Мордвинова денежное содержание до самой её смерти – 1200 рублей, деньги по тем временам немалые. А в отставку император его не отпустит. Киселёв будет направлен для прохождения дальнейшей службы в Одессу, в распоряжение генерал-губернатора графа М. С. Воронцова.
Киселёв и сёстры Потоцкие в Массандре
Генерал Киселёв знал и парк, и дворец Потоцких как свои пять пальцев. Дело в том, что ещё задолго до дуэли молодой генерал познакомился с 16-летней дочерью графа Станислава Потоцкого. Красавицей Софьей он был очарован, а знатность и богатство её родителей вызывали восхищение и зависть у всех поголовно. Павел Дмитриевич стал часто бывать во дворце, но потребовалось четыре года, чтобы заполучить статус будущего жениха маленькой графини. Мешала не только постоянная занятость на службе. Мамаша Софьи Станиславовны, София Константиновна, графиня де Витт, прославленная куртизанка и фаворитка многих королевских персон, была против этого брака.
Приятель Павла Дмитриевича Киселёва, дежурный генерал Генштаба Арсений Закревский писал по-дружески:
«Зачем ты так долго отдаляешь свою свадьбу? Будь ловок и уговори старуху совершить сие благополучие прежде, чем она хочет. Ты имеешь верный залог четырехлетней привязанности к тебе Софьи, следовательно, и останавливаться не должен. Впрочем, как я здесь слышу (может быть, и неверно), что мать Софьи не слишком желает отдать её за тебя; ты, верно, уже давно это заметил из обхождения её с тобой».
Да, старуха не хотела: не хватало в Павле Киселёве голубой крови. Да и в Тульчине дочь Софья почти не бывала – часть года она проводила подле мамаши в Санкт-Петербурге или за границей, а летом всенепременно выезжала с младшей сестрой Ольгой в Крым, в собственное имение, подаренное Потёмкиным матери ещё во времена её фаворитства со светлейшим князем.
Но в один из наездов Софьи в Тульчин обручение Киселёва и Потоцкой всё-таки состоялось. Мамаша не смогла помешать, потому что лечилась за границей. Воспользовавшись этим, молодые уехали в Одессу и там сыграли свадьбу. Согласие императора было получено, потому он и откомандировал своего адъютанта в распоряжение генерал-губернатора М. С. Воронцова.
…За два года до свадьбы с Павлом Киселёвым семнадцатилетняя Софья Станиславовна впервые стала выезжать на петербургские балы. Там она покорила всех. Как писал князь П. А. Вяземский, в ней «все нездешнее, неземное, райское, небесное, и лишь взгляд ее обнаруживает искру чувственности, способную разгореться в пожар поэзии и любви. Но дева горда и неприступна; в своем томлении она остается одинокой». Вяземский уже тогда был влюблен в Софью и догадывался, что Пушкин тоже неравнодушен к молодой графине.
Поэт заценил её мгновенно, познакомился. Потом все будут говорить, что именно Софья рассказала легенду и вдохновила Пушкина на создание «Бахчисарайского фонтана». Якобы было это на самом деле, и речь идёт о любовном романе крымского хана с её ближайшей родственницей по материнской линии.
Мать, София Константиновна, бывшая любовница князя Потёмкина-Таврического, жила в то время в Санкт-Петербурге. И младшую дочь, Ольгу, выписала туда же – помогать в наследственных делах. Она пошла на приём к столичному генерал-губернатору и… влюбчивый Милорадович потерял голову от её красоты. Всё завертелось, как в калейдоскопе.
Впрочем, время быстро развело всех по своим углам. Старшая дочь вышла за Киселёва. Младшая оставила с носом генерала Милорадовича. Мамаша уехала за границу лечиться и там умерла, наказав Софье забирать младшую сестру и ехать с мужем в Крым. Так они оказались в Массандре.
Это сейчас нет, наверное, человека, который не слышал бы о таком названии – Массандра. И не только благодаря прекрасным винам. Здесь, на десятках гектаров, находится один из красивейших крымских парков. Точнее, их два – верхний и нижний. С предгорья падает вниз водопад, одно это могло сделать место уникальным. Владелицей Массандры в 1815 году стала София Константиновна Потоцкая. А после её смерти эти земли переходят по наследству дочерям. Спустя несколько лет имение выкупит А. В. Браницкая, мать Елизаветы Ксавьерьевны Воронцовой, супруги местного генерал-губернатора. Таким образом, посёлок Массандра стал собственностью семьи Воронцовых. Но это будет уже другая история…
…Старшая из сестёр разрешилась от бремени сыном, которого назвали Владимиром. София Константиновна из Берлина ещё успела прислать Киселёвым своё поздравление. Казалось бы, им теперь жить да радоваться, гуляя по паркам и вдыхая полной грудью крымский воздух. Но калейдоскоп по инерции ещё крутился. Фонтан любви ещё не иссяк.
Началось с того, что в незамужнюю Ольгу влюбился другой генерал-губернатор – уже не столичный, а новороссийский, сам граф Михаил Воронцов. Знать, атмосфера тут, действительно, способствует «высоким отношениям», оставляя на скамье каждой ротонды по неоконченному роману. Пока графиня Воронцова ведёт откровенные разговоры, расточая улыбки Пушкину, Раевскому, Вигелю и прочим заезжим знаменитостям, граф Воронцов вовсю одаряет Ольгу (кстати, троюродную сестру своей жены) харассментными знаками внимания.
Что, собственно говоря, и послужило причиной дальнейших событий. Это ведь закон природы: если кто-то кому-то нравится, третий обязательно скажет: «Я тоже хочу!» Этим третьим оказался Павел Киселёв…
Киселёв, сёстры и Лев Нарышкин
Софья захотела после обеда прогуляться до верхнего парка. Стояла вельветовая сентябрьская погода, трава уже выгорела, листья акаций только-только начали желтеть, пирамидальные тополя стояли зелёные, а сосны вдали едва заметно качали кудрявыми верхушками. Няньки уложили сына спать, и Софья чувствовала себя счастливой и умиротворённой.
Сначала она хотела пройтись до водопада в одиночестве, но увидела коляску мужа у ворот и вернулась в имение. Прошлась по комнатам – мужа нигде не было. Что за чудеса? Не мог же он пешком уйти по делам службы.
Она шла анфиладой, никого не встречая на пути. Оставались только комнаты Ольги. Она вошла к сестре, не постучавшись…
Ольга возлежала на коленях чужого мужа – её, Софьи, мужа! Она целовалась с Павлом Киселёвым. Он первым увидел свою жену. Отпустил свояченицу. Софья постояла ещё полминуты, глядя на них, и вышла. Никто не произнёс ни слова. Калейдоскоп остановился.
Никаких дуэлей и битья посуды не было. Сёстры выяснили отношения быстро, вспомнив, что папа тоже застал маму в объятьях пасынка, стало быть, этот семейный крест не мог их миновать. Поплакали, обнялись и простили всё друг другу.
Активно занялись разруливать ситуацию Воронцовы. Елизавета Ксаверьевна заявила безапелляционно: «Её надо немедленно выдать замуж!» Муж поддержал графиню, он немало боялся, что жена узнает и об их с Ольгой «соблазнительной связи». В женихи предложил своего кузена – генерала Льва Нарышкина. И даже пообещал дать денег на свадьбу. Спустя два месяца состоялась их свадьба.
Венчание 22-летней Ольги Потоцкой с 38-летним Львом Нарышкиным состоялось в Одессе, где молодые и поселились после свадьбы. Утверждают, что красивая и кокетливая Ольга мало подходила ленивому и сонливому мужу. Однако дело было совсем не в темпераментах молодых супругов. Генерал-адъютант Павел Киселёв и граф М. С. Воронцов были прекрасно осведомлены о порочной связи Льва Нарышкина со своей тёткой, бывшей фавориткой императора Марией Антоновной Нарышкиной. Об этом говорил весь Петербург, это знали все на «полуденных югах». И они, не стесняясь, называли ту «старой колдуньей», а эту – жертвой «влияния злой тётки».
После свадьбы Нарышкин устраивал в своём одесском доме блестящие приёмы, на них царствовала его жена – всегда в богатых платьях, только что присланных из Парижа. А несколько позже в Одессе появится с очередным своим мужем Мария Антоновна, и Лев Нарышкин станет проводить у неё дни и ночи.
…Приехавший в Одессу по делам службы сын пензенского губернатора Ф. Ф. Вигель напишет позже: «Ещё летом в Одессе я увидел столь известную Ольгу Потоцкую. Красота её была во всем блеске, но в ней не было ничего девственного, трогательного; я подивился, но не восхитился ею. Она была довольно молчалива, не горда, но и невнимательна с теми, к кому не имела нужды, не столько задумчива, как рассеянна, и в самой первой молодости казалась уже вооружённою большою опытностью. Все было разочтено, и стрелы кокетства берегла она для поражения сильных... Что касается до мужа Ольги, Льва Нарышкина, то он вёл самую странную жизнь, то есть скучал ею, никуда не ездил, и две трети дня проводил во сне. Она также мало показывалась, но, дабы не отстать от привычки властвовать над властями, в ожидании Воронцова, задумала пленить графа Палена, и к несчастью, в том успела. Пален пал к ногам Ольги Нарышкиной, умоляя её развестись с мужем и выйти за него, она расхохоталась и указала ему на дверь».
Даже ссыльному Пушкину было весело в такой обстановке:
Я жил тогда в Одессе пыльной…
Там долго ясны небеса,
Там хлопотливо торг обильный
Свои подъемлет паруса;
Там всё Европой дышит, веет,
Всё блещет югом и пестреет
Разнообразностью живой.
Язык Италии златой
Звучит по улице весёлой…
Похоже, всем в той компании хватало страсти и веселья. Хотя несчастья тоже случались. Так, сын Киселёвых Владимир, прожив всего два года, умер. Они остались бездетными.
Разойдясь с мужем, Софья Станиславовна много путешествовала. Иногда приезжала в Россию, навещала родные места. Отношений с сестрой Софья не прекратила.
Воронцов брал на себя многие расходы Нарышкиных, оплачивал карточные долги мужа Ольги. В 1829 году она родила девочку, назвали опять же Софьей. Злые языки утверждали, что это дочь графа Воронцова.
С мужем и дочерью Ольга Станиславовна долго путешествовала по заграницам. Потом дочь вышла замуж, муж умер. В конце 1850-х специально поехала в Париж, чтобы встретиться с Киселёвым. Здесь происходили её последние встречи с Павлом Дмитриевичем, здесь она и скончалась осенью 1861-го. Один из современников напишет: «Павел Киселёв был очень опечален кончиной Ольги Станиславовны, с которой он был в самых дружеских отношениях около сорока лет. Когда она приехала из Гейдельберга в Париж, Павел Дмитриевич посещал её каждый день. Он был у неё за час до кончины, и последние слова её были обращены к нему: “Вот и кончено всё”. Кончина эта очень расстроила 73-летнего графа».
С конца 1850-х годов почти постоянно жила в Париже и Софья Киселёва. Уже в зрелом возрасте она стала наследницей огромного состояния. С упоением просаживала его в казино. Играла каждую ночь на протяжении тридцати лет. В старости её привозил к игорному столу специальный слуга. Утверждают, что она была
