погрузившись взглядом в "Орлова", дедушка не удержался от выражения обуревавших чувств, - вы подумайте! Алмазы... ведь ровесники образования земли! Ведь вот этот минерал, со всем своим нынешним составом - он уже существовал, когда ящеров ещё не было! Вот эту его светящуюся глубину ничто не нарушало со дня творения! Это же представить немыслимо!
От дедушкиных слов у Гели закружилась голова. И впрямь услышалась где-то внутри тяжкая поступь динозавров, и перед носом с лязгом защёлкнулась громадная пасть. Она тут же отогнала наваждение. Невелик труд: рядом дедушка, где-то за глубинными витками исторической спирали сгинул юрский период. Зябко передёрнувшись, Лина зацепилась за дедушкину руку. Вот так. Надёжно и спокойно.
Хотя, по правде, спокойно не было. И древние гады были ни при чём. Другое... другое происходило, а что - она не понимала. Началось внезапно и нарастало с каждой секундой. Наезжало, давило. Геле сразу представился тёмный коридор – и шевелящаяся стена. Да-да, именно так и было тогда. Именно так теснило дыхание. И словно прожигало - вот здесь...
Девочка прижала кулак к самой середине груди, там, где казалось всего мучительней, и замерла.
- Тебе плохо, Линочка? - тревожно заглянула в глаза Виктория Павловна. Ангелина только сейчас заметила, какие большие и тёмные у неё глаза.
- Не знаю... - пролепетала она и внезапно ойкнула.
- Что?!
- Ничего... больно... жжёт! - Линин голос перешёл в слабое поскуливание, и она принялась сгибаться в разные стороны, с силой растирая область грудины.
- Да что такое?! - дедушка схватил её за плечи и попытался нащупать больное место, - тут?!
Ангелина тонко заверещала.
- Может, врача? - зашелестели в толпе.
- Наверно, есть медпункт?
Растерянный экскурсовод обернулся к охраннику:
- Пожалуйста, позовите...
- Не надо! - решительно прервала Виктория Павловна, ловкими пальцами расстёгивая Геле платье, - мы сейчас сами выясним...
Её рука проворно скользнула Ангелине за ворот и несколько раз провела возле шеи. От прохладной ладони стало легче. Геля притихла. Палец Виктории Павловны чуть коснулся шнурка граната.
- Может, мы снимем? - помедлив, осторожно спросила психолог, не убирая руки.
Лина всхлипнула:
- Ага...
- Что там у тебя? - заворковала та, ласково водя тыльной стороной ладони, - давай сама, через голову... вот так...
- А! гранат! - озабоченно проговорил дедушка, - правильно, снять его, давит же! Может, нажало как-то...
Показавшийся из-под воротника шнурок дедушка потянул самым сердитым образом:
- Ну-ка, я уберу! Говорил же, нечего с собой таскать!
Он мрачно скомкал его и сунул камень в карман.
- А теперь? - заботливо склонилась над Гелей Виктория Павловна.
Боль сразу куда-то ушла. Остались только недоумение и конфуз от случившегося.
- Ну, вот и хорошо, - Виктория Павловна с улыбкой погладила Гелю по волосам, поправила вьющиеся прядки, - это взрослое украшение, девочкам не нужно надевать. Тем более так по-партизански. Платье тесное... Захар Кузьмич, - шепнула она дедушке, уже отойдя от подопечной, - дома бы убрали подальше, а?
Ангелина в растерянности стояла возле "Орлова" и таращилась на бриллиантовое марево. Размазанные впечатления вновь обретали силу. Сгинул куда-то тёмный коридор. Уже через пару минут она не могла думать ни о чём, кроме одного: "Какая красота!"
- Какая хорошенькая! - быстро взглянув на Лину, прощебетала спутнику любопытная девушка, от которого сразу получила шутливый щелчок по остренькому носику:
- Тсс! Маленьким девочкам это вредно знать!
- Иногда полезно! - парировала весело и бойко, - а то так и не узнают! - и опять оглянулась на Ангелину, - а глазки! Красавицей вырастет! Дочку такую хочу! - выпалила спутнику, ужасно его напугав.
Ангелина слышала щебетанье. Не задело. До неё и раньше долетали непедагогические восклицания, от соседок на лавочке или случайных прохожих. И сразу же следовали какие-нибудь неприятности. Её резко ставили на место, тыкали носом в оплошности, ехидно намекали на ошибки. "Учиться надо, голубушка, а не в зеркала пялиться!". Хотя Ангелина никогда в них не пялилась. А с недавнего времени вообще шарахаться стала, дабы отвести очередной удар. И всё равно зеркальные попрёки преследовали коварно и болезненно. Мама подарила блестящую заколочку. Но после единственного дня восторгов Геля угрюмо сунула её в ящик комода. Потому что учительница засекла её за таким преступным занятием, как покачивание головы, отчего в стекле классного шкафа помигивали заколкины отблески. После чего весь урок Лина должна была в ритме сесть-встать чётко и быстро, через одного, выкрикивать ответы по устному счёту, а со скоростями у девочки было не очень. Она очень старалась, Маришка самоотверженно подсказывала, и всё равно под конец урока ей вывели здоровенную тройку с минусом и наградили скорбным замечанием: "Трудиться надо, заниматься побольше, а не..." - и дальше про зеркало.
Впрочем, на следующий день после Алмазного фонда учительница простила ей все глазки и заколочки. На Гелю снизошло вдохновение. Истрёпанные чувства за ночь отлежались, разыскав каждое свой закут, алмазные лучи сфокусировались в нужном направлении, а радужный туман обволок поверхность души тонко и равномерно. Сообщение об Алмазном фонде Родины впечатлило даже круглых двоечников, а отпетые хулиганы пересмотрели свои взгляды на жизнь. Потому как та самая красота, что спасёт мир, прикоснулась со всей искренностью к рассказу Ангелины. Маришка просто сияла. И на радостях даже не огорчилась, когда при выходе из школы их встретил Гелин дедушка.
Конечно, куда интересней было бы болтать с Линой любую чепуху без бдительного взрослого уха и ока, но и просто бежать вместе по замёрзшему тротуару, раскатывая катки, тоже очень здорово. Жили они довольно близко. Даже, можно бы сказать, в одном доме, если бы дома те не были под разными номерами. А впрочем, кто его знает, где кончается один дом и начинается другой. Маришке никогда это не приходило в голову, а тут вдруг взяло и пришло. Если бы Лина была одна, её можно было бы подбить на обследование архитектурных причуд, но дедушка... дедушки, бабушки, мамы, папы, тёти, дяди и, разумеется, учителя всё всегда запрещают. И притом удивительно солидарны. Попробуй заикнись про тайны лестниц и переходов! Тут же собственные родители заподозрят в роковом интересе! А Маришке строго-настрого уже наказано не лазить по чужим подъездам. Потому что в чужих подъездах за каждым выступом бандиты и наркоманы. Так и караулят одиноких маленьких девочек, которые без взрослых изучают мир.
Покосившись на дедушку, Маришка печально и вежливо сказала "до свиданья" и даже в ладоши с Гелей не похлопалась. Вообще с недавнего времени Геля какая-то тихая стала. Накануне рассказала шёпотом, что на неё наехали стены коридора, и Маришка cразу поверила, ещё как! Но не испугалась. Почему-то... Наверно, потому что интересно очень стало. Если бы не дедушка...
Но дедушка уже взял внучку за руку, и оба за углом скрылись. Маришкин подъезд был совсем рядом. И она не спешила в него нырнуть. Придёшь, бабушка посадит обедать, и никаких открытий. А открытия вот-вот... Например, что это ещё за другой, чёрный ход, про который Лина говорила? Правда, там дурак Лёшка...
Дурак Лёшка попался гораздо раньше, чем хотелось бы... Маришка ещё только прикидывала на глаз, в которую дверь толкнуться, а в затылок уже крепкий снежок ударил и за шиворот засыпался.
Так. Артиллерия заявила о себе. Не торопимся. Разворачиваемся. Быстрым движением захватываем ком. Получи, фашист, гранату! Не на ту напал!
Это Лёшка уже понял. Когда продрал глаза от залепившего снега, в зоне видимости оказался такой свирепый оскал с одним недоросшим зубом, а из под растрёпанной чёрной чёлки - чёрные щёлки прищурились - такие злые! - что Лёшка вдруг почувствовал, что зенитки надо откатывать на тыловые позиции. И вообще прорезался вдруг у него дипломатический талант!
- Ты чего... в наш дом?..
- А это ещё неизвестно, чей дом! - Маришка уловила откат, и грозный дипломатический голос не подействовал. Но Лёшка тоже был не промах: не щадил себя за Родину. Малую.
- Будешь здесь ходить - будешь получать! Поняла?!
- Ой, так прям испугалась! - умела Маришка дозированно яду добавлять в слова и интонацию, - вытри свой разбитый нос, гроза лесов и подъездов!
Нетипичных словесных оборотов Лёшка не переносил с грудного возраста. Ладно бы ещё про подъезды, но леса... зачем же ты так про леса-то!? Рука сама потянулась снежок слепить, однако внезапно Маришка огорошила деловым вопросом:
- Где, ты думаешь, твой дом начинается?
- Где надо, там и начинается, - буркнул Лёшка и ушанку сурово на лоб надвинул. А снежок так и не слепил.
- Вот и не знаешь ты. А, может, там, где я стою - там уже мой дом.
Лёшка раскрыл рот - и осознал, что он дурак.
- Да ладно, - махнула рукой Маришка, - умный ты. Как бы это узнать...
Озабоченный тон подействовал на Лёшку вдохновляюще. Сегодня, похоже, вообще был для него день вдохновений.
- А может... изнутри? Там же лестница, стена, и ни одной двери.
Маришка восхищённо потрясла головой:
- Да ты гений!
То-то и оно! Одна стена лестничной клетки в её подъезде, Маришка помнила, была без окон, без дверей. А значит, крайняя. Значит, завершающая дом. А теперь выясняется, что и те лестничные пролёты, что самоотверженно охранял юный патриот, тоже имеют законную границу. Эта граница и есть стык двух домов. Надо же! А снаружи и не подумаешь! Всё покрашено нежной бежевой краской, только лепные завитки белые - поди, определи рубежи отечества!
- Теперь определим! - убеждённо обнадёжила Маришка, - давай в пара-шагах?
- Давай... оба... потом сравним.
Маришка и Лёшка энергично зашагали по вестибюлю. Для верности измерений пришлось подползать под лестницу, но патриоты и не такие жертвы приносят! Результаты оказались 10 и 11, но спорить не стали: учтём оба. Потом выбежали на улицу, отсчитали лишние шаги, образовавшиеся при выходе из подъезда, и старательно прошагали расстояние до Маришкиной двери, бормоча под нос: "один, два, три..."
На 11-м Лёшка, всё ж, поддался искушению:
- Вот! Вот граница! Можно дальше не считать!
- Ну, уж нет! - заявила Маришка, - своё померил - а моё, значит, не обязательно?! А у нас и так расхождение - так что для верности вычислений - будь-ка любезен! - Маришка, когда злилась, выбирала бабушкины выражения. На Лёшку они очень подействовали. У него тоже была бабушка.
Таким образом, до Маришкиной двери оказалось 32-33 шага. Пять отбросили, просчитав длину внешней стены до двери.
И, уже запыхавшись от усердия, промерили Маришкины пролёты - 13 и 14. И вот тут озадаченно переглянулись. Не совпадало. Ни по Маришкиному, ни по Лёшкиному измерениям. Где ж граница-то?
- Это всё потому, что ты не так меряешь! - заорал Лёшка, - сбиваешься, и ноги у тебя короткие!
- Нет! - взвизгнула Маришка, - это всё потому, что ты такой дурак!
Полетели снежки, дружба распалась. Но назавтра Маришка выпросила у бабушки рулетку и даже с Гелей толком не попрощалась - так заторопилась в свой подъезд. Метры-сантиметры - это вам не шаги, тут всё точно. Была бы с ней подруга, мерить было бы легче: есть, кому кончик ленты придержать. Маришка промаялась порядком, прежде чем выбралась на улицу. Уже прижав рулеточную зацепку ногой, она
