Грани

увидела вдалеке ползущего по направлению к ней Лёшку, который, от старательности ничего кругом не замечая, разматывал металлическую дорожку. Сначала Маришке захотелось гордо и ловко промерить свой путь мимо неё, походя облив презреньем нелепого четвероногого на снегу, но потом она прониклась уважением к самозабвенному труду и подошла ко вчерашнему артиллеристу:
- Давай, помогу!
Лёшка хмуро глянул - и молчком подал ей конец ленты.
Через несколько минут они уже вовсю дружили. Потому что в экстремальной ситуации глупо ссориться. А она была. Очень странная ситуация. Выходило так, что как ни протягивай рулетку - факт оставался фактом. Между двумя глухими стенами двух домов оставалось метра три лишнего.

Но ещё была надежда... Ребятки обошли вокруг дома, старательно вглядываясь в кудрявые фронтоны. Те окна, что могли находиться над этими таинственными метрами, оказались ложными. Ровненько заштукатуренными. А сперва за причудливыми завитушками совершенно не замечалось. Это добавляло таинственности, но, зайдя во двор, где жила Ангелина, оба исследователя почти успокоились. И даже огорчились. Ужасная тайна грозила разочарованием: в стене дома, вымеренная шагами от ворот, оказалась дощатая дверь. Явно не жилая. Запертая на большой навесной замок. Вот, значит, что! Просто помещение для хозяйственных нужд. И, понятно, в закутке двора, не особо открытом взору, где проход в соседский двор. Склад либо ещё что. Неинтересно. Маришка расстроилась и, буркнув: "Пока!", потопала домой: бабушка ждёт и сердится, а Лёшка опять стал дураком.
Вероятно, по причине дурости, он домой не пошёл, а всё ходил по дворику от арки к арке и разглядывал и стену, и дверь, и всё, на что наталкивался взгляд. В конце концов, его окликнул добродушный голос:
- Что, парень? Гуляем? Что-то ты маршрут переменил?
- Интересно вот... - пробубнил Лёшка, мрачно глянув на Степана, - что тут такое...
- А, ну, поинтересуйся, дело познавательное! - улыбнулся дворник и прошагал прямёхонько к дощатой двери. Позвенев ключами, открыл тяжёлый замок - и Лёшка жадно заглянул в распахнувшуюся дверь. Так и есть! Надежда плюхнулась на расчищенный снег. Просто дворницкая. Небольшое помещение с мётлами и лопатами. Вёдра стоят, ещё всякая чепуха. А позади видна кирпичная кладка. И ничего.
- Дядь Стёп! - хлюпнул носом Лёшка, - а чего, тут только вот маленькая такая каморка? А двери тут больше нет?
- Больше нет, - развёл руками Степан, - а ты чего хотел?
- А вот туда дальше - там что, всё кирпич и кирпич?
- Да, всё кирпич и кирпич. Так вот и заложено сплошь. Кто его знает, зачем такое понадобилось, но что есть, то есть.

Верно, ничего не поделаешь. Приходилось смиряться с обстоятельствами. Лёшка печально побрёл со двора. "Ладно, - подумал в поисках утешения, - зато теперь знаю, где дома разделяются. Вот только пускать или не пускать девчонок на ничью территорию?" Большая растрёпанная ворона сидела на карнизе и внимательно разглядывала Лёшку чёрным блестящим глазом.

*

Дедушка часто беседовал по телефону с Петром Семёнычем. Большей частью на свои каменные темы, порой о хлебе насущном или заботах повседневных. Это - когда Ангелины поблизости не было. Хотя Лина прекрасно знала, о чём они говорят. Например, про случай в коридоре. Достаточно было издалека уловить два слова. Тихое долгое бубнение, с недоуменными интонациями, из-за плотно закрытой двери - красноречивей некуда. Но разговор, состоявшийся вскоре после Алмазного фонда, был скуп. Дедушка вышел из своей обычной задумчивости и вдруг набрал номер друга. И как в воду камень уронил:
- А знаешь, Пётр Семёныч, дай-ка я сейчас зайду к тебе. С Линой.
И всё. А Пётр Семёныч мог быть занят или иметь какие-то планы. Дедушка всегда говорил, что надо заранее договариваться, учитывая обстоятельства другого человека. А тут - раз, и собрался. Лина только-только после школы вздохнуть успела. И пообедать.

Когда они проходили по двору, Стёпа запирал своим здоровенным замком дверь подсобки.
- Здравствуйте, Захар Кузьмич!
- Здравствуй, Степан! Работаем?
- Да вот, поколоть хочу... а то Флавий Флегонтыч опять жаловался, бегать ему скользко. А мне - чего не уважить? Лом только взять. Благо есть где. Подсобку определили, хоть инвентарь нормально держать. Прежде тут заколочено было, и битый кирпич валялся. Парнишка сейчас интересовался, всё нос совал, что тут. А тут что? Кирпич один.
- Вообще, действительно, Стёп, я никогда не задумывался... неужели тут сплошь кирпич? Как-то странно... зачем такая мощная кладка?
- Да у нас и не такие кладки порой! Вон, возле седьмого дома - как свалили пять лет назад бетон у самого порога - так и стоит памятник!

*

- Блистание! Поставь опаловую сферу! Скорей поставь оплавленный опал, заслонись от взгляда! Что произошло?! Никогда, за столько лет, никто не видел и не замечал!
- Это всё он... Проклятая тварь! Ерепенится! Не хочет...
- Кто бы мог подумать, что у него такая сила! Кабы тогда знать...
- До чего упорен! И не доступен!
- Ловок! Отыскал-таки ход! Это при его-то никудышных возможностях! Но что он добивается?! Представляешь, какая колоссальная боль?! Давно пора смириться. Он же ничего не может! Он даже не живёт! Зачем ему это?!
- Месть!
- Боюсь, не только месть... Ну, что со сферой?!
  - Светозарное, тут не спасёт опаловая сфера.  Он же ломает нам все преграды!
  - Поставь хоть на время. Мы найдём случай! Он не отвертится, он не сможет так долго... Силы его истощены, рано или поздно пойдут промашки.
- Мы сами промахнулись. А он стоек. Какая воля! Никто не доставлял нам столько хлопот! Из-за него мы вынуждены торопиться. А ведь было бы лучше, куда ценней - подождать. Хотя бы несколько лет. Для яркости и блеска.
- Не жалей о содеянном. Вспомни, какая чистота и прозрачность! Какое внутреннее свечение! Разве оно того не стОит?
  - О да! Столь редчайшее сверкание прославится в веках, будет обагрено кровью, окуплено безумством и богатством.
- Огромным богатством! А какие страсти снедают души! Какая алчность подъемлется со дна!
- О, эта сила, этот антрацит, что питает огонь!
- Ради нашего дела, во имя Пламени, которое жжёт и творит... Кто посмеет встать на пути?! Взойдём же в ясный круг под синим прозрачным сводом пред Пламенем и воззрим в глаза его...

*

    Пётр Семёнович жил довольно далеко. К нему ехали на метро в дальний конец Москвы, где дома были совсем другие, одинокие и высокие. Каменный друг и жил в таком высоченном доме на высоченном этаже, в маленькой квартирке под самыми облаками. Глянув из окна, Лина в ужасе отпрянула. Стойкий и смелый Пётр Семёнович! Живёт себе спокойно тут и не пугается. А у Лины дрожь: кажется, что в квартирке они, как в чашечке цветка на длинном и тонком стебле, и чуть задует ветер, цветок закачается, квартирка заколышется, а то возьмёт и отломится ненароком! Что тогда?!
    К окну она старалась не подходить, а бродила по гостиной и разглядывала каменные диковины. Тут было что посмотреть. Одних громадных прозрачных кристаллов пруд пруди. А таких тонких красивых украшений, как у них в горке, считай, и не было совсем.
    Дедушка с Петром Семёнычем сидели на старом прогнутом диване и тихо разговаривали. Даже не столько разговаривали, сколько выразительно друг на друга смотрели и бормотали: "М-дааа", - это Пётр Семёныч, и дедушка ему в ответ: "Угуууу!"
    По прошествии времени, когда Пётр Семёныч счёл нужным поставить чайник, (а дедушка рукой махал:
        - Да не беспокойся ты!
        - Ну, как же, с мороза ребёнку без чая-то?)
- все оказались на кухне за столом, и перед Ангелиной варенье поставили - тогда разговорились чуток:
        - Ну, что скажешь, а, Пётр Семёныч?
        - Что я могу сказать, Захар Кузьмич?.. Я не волшебник.
        - Пётр Семёныч... положа руку на сердце... ведь ты же талант! Ведь тебе такое открыто!
        - Ты тоже талант, и камень ощущаешь...
        - Да не то, Пётр Семёныч, ты ж понимаешь, о чём я...
        - Захар Кузьмич! Ведь это ж вилами на воде, это ж бред сивой кобылы, и не хочу я тебе голову морочить... Не знаю я!
        - Ну, вот что, - дедушка странно на друга посмотрел, полез в нагрудный карман, достал свёрнутый носовой платок и вытряхнул на стол. На клеёнку среди чашек упал трёхцветный гранат. - Захочешь - и узнаешь! - отчеканил дедушка.

    Ангелина сразу поняла: Пётр Семёныч сдаётся.
        - Предположим. - Неохотно пробормотал он минуту спустя. - Давай говорить иначе. С этой позиции. Говоришь, купил уваровит...
        - Да, случайно. У торговца на лотке. Как поделочный камень. Не сразу и разобрался.
        - Повезло! - хмыкнул друг и прищурился на один глаз, сморщив лицо, - значит, вроде как уворовал уваровит?
        - Каламбуришь? - усмехнулся дедушка, - ну, по большому счёту если, то, пожалуй, что уворовал.
        - А ведь это странно, верно? Чай, не в глухом лесу живём. Специалисты водятся.
        - Мир полон чудес, - пожав плечами, дедушка приподнял кулон за цепочку и растерянно покрутил, - бывало в истории, что так открывались шедевры.
        - Всё так, - с сомнением покачал головой Пётр Семёныч и опять сморщился. - Кажется, что-то похожее в истории с чёрным сапфиром. Тоже думали, булыжник. Однако я не слыхал, чтобы такое случалось с крупными алмазами. Надо сказать, интересная вещь алмазы! Знаешь, о чём я порой думаю? Алмаз же выкристаллизовывается из магмы. Что заставляет кимберлит становиться кристаллом?!
- Давление.
- Да, давление! И всё же... пойми! - эта порода - она колоссальна! - а алмазов в ней - по пальцам пересчитать. Значит, есть ещё что-то!
        - Нечто такое - чего не додумали материалисты, -  устало подытожил дедушка, - модно сейчас.
    Пётр Семёныч нетерпеливо потёр лысину и понизил голос:
        - Ты погоди... в конце концов, ты ведь пришёл за этим. Однажды я соприкоснулся с бриллиантом... это была некая частная коллекция, и владелец вряд ли носил фамилию, какою мне представился... Меня позвали как эксперта. То, что я увидел, было бесподобно! Пожалуй, не уступит таким знаменитостям, как в нашем фонде. Но именно тогда мне впервые показалось... Не знаю, Захар Кузьмич, как тебе изобразить, больно зыбко это... Ты вот о чём подумай: было же время - научная мысль предполагала растительное их происхождение. И это не такая уж нелепость, как может показаться. Живая природа имеет нечто, чего не допускает мёртвая.
        - Что ты хочешь сказать?!
        - Пока ничего. Но тот минерал нейдёт у меня из головы. Эти солнечные, будто наполненные дынным соком грани! Меня не оставляло впечатление, что тот кристалл не имеет миллионовековой истории...
        - Фианит?
        - Упаси Боже! Неужели можно спутать?!
      Дедушка приподнялся со стула:
        - Ты намекаешь, что существует способ?..

      Истошный визг Ангелины оборвал начатую фразу:
        - Деда! Огонь!
      Старики подскочили на месте и в первый миг замерли, сразу даже не сообразив, что происходит. Тюлевая занавеска полыхала ослепительным пламенем. Оно, будто живое, шевелило множеством лапок и забиралось всё выше, вот язык уже лизнул потолок. Пётр Семёныч рванулся к раковине и впопыхах налетел на угол стола, сдавлено охнув. Дедушка опередил его и включил струю, подставив попавшуюся на глаза кастрюлю. Чуть наполнив, плеснул в потолок над огнём. Тот зашипел и, плавно обойдя мокрую ткань, устремился в сторону, на