такой спорт!» Кто-то мудрый сказал, что патриотизм — это последнее прибежище негодяя. Это именно о современной эрэфии.
Когда запугивание и подкуп не помогли, то наступает последнее.
Клаусу приснился сон. Этот сон отличался ото всех остальных тем, что в нем чувствовалась боль. В обычном сне можно даже упасть с большой высоты, почувствовать страх, сотрясение, но не боль. В этом сне он чувствовал свое тело, как наяву. Клаус находился в пещере и сидел в лодке. Лодка потихоньку плыла по черной воде. Он пригляделся и увидел, что вокруг лодки в воде плывут люди. Каждый из них держался за что-то, чтобы оставаться на плаву. Кто-то за портфель, кто-то за бумажник, кто-то за какие-то книги. Клаус попробовал втащить одного из них в лодку, но повернув к себе его лицо с ужасом увидел, что его веки зашиты грубыми нитками. Он попытался разорвать уродливые стежки, стягивающие веки этого человека, но тот закричал от боли и укусил Клауса за руку. После этого он ушел под воду.
Пока руки Клауса находились за бортом его внезапно схватили и стали тянуть из лодки. Он коснулся воды, но с трудом вырвался. Тогда он попытался крикнуть этим людям что-то, но обнаружил, что его рот зашит точно такими же нитками. Он стал разрывать их. Каждый рывок отзывался резкой болью в губах. От этой боли бросало в пот. Когда он почти закончил, то резко проснулся.
Клаус понял, что это была не вода. Это была небытие, обыкновенность. Именно в ней тонут люди. Чтобы не утонуть в своей обыкновенности, не растворится в окружении они держатся за свои вещи, деньги, магазины, фирмы. Необыкновенным людям не нужно ни за что держаться, потому что они не тонут.
В этом отличие обыкновенных и необыкновенных. Обыкновенным приходится доказывать свою особенность. Но так, чтобы не потерять свою обыкновенность, иначе опасно. Для этого им важно быть первыми. Не важно в чем. Первым кто услышит или расскажет сплетню, первым, кто заглянет в трусы знаменитости на глянцевом журнале, первым кто снимет на телефон и выложит на всеобщее обозрение чью-то оплошность или чье-то горе. Еще лучше если удастся стать первым чужими руками. Тем, чья команда победит в соревновании, тем, чья знаменитость победит в конкурсе и так далее.
Необыкновенный не стремится быть первым. Потому что он понимает, что он последний. Последний среди таких же необыкновенных, кто были до него. Последний среди равных, а значит все равно первый.
Через некоторое время после всех этих событий Клаус серьезно заболел. Он был намеренно отравлен спецслужбами, но все это было выставлено так, словно это сказался его предыдущий образ жизни. Его здоровье необратимо начало ухудшаться. Клаус нисколько не испугался. Он просто жил своей жизнью и всегда улыбался, потому что старался курить как можно больше плана. Болезнь быстро прогрессировала и через две недели Клаус умер. Перед смертью он оставил непонятную записку, которую нашли рядом с его телом, лежащим на матрасе. Текст этой записки был следующим:
Я возвращаюсь туда,
Откуда никогда не уходил.
Ни хуя себе!
Легенда о «шняге»
Кислый был весьма необычным человеком. Он постоянно искал в окружающем мире какие-нибудь новые впечатления, или хотя бы способ по-новому взглянуть на старые. Критерии для впечатлений у него были те же что и у всех – впечатление должно быть ярким и запоминающимся. Но у него напрочь отсутствовал критерий «уместности».
Однажды вечером, когда у него в гостях сидели Джон и Констанеда, Кислый сообщил, что наконец-то понял, что означает слово «шняга». Джон очень заинтересовался этим определением и попросил Кислого объяснить им, что же он понял. Вместо конкретного определения тот рассказал несколько случаев из которых слушатели должны были сделать вывод сами.
Первую встреча со «шнягой» произошла у Кислого на даче у Чипотки. Небольшой дружной компанией они выехали туда, чтобы провести выходные на природе, покушать шашлычка и попить водки. Когда стало уже поздно и все почувствовали желание лечь спать, то стали распределяться по местам. Кроватей и матрасов на всех, естественно, не хватило, поэтому Кислый пошел спать на чердак. В душе он был очень рад этому. Он чувствовал, что поступил умнее других, которым придется толкаться локтями и коленями, по трое расположившись на узких кроватях, расчитанных на одного. Все ради того, чтобы переброситься парой фраз перед пьяным сном, и чувствовать, что не отделились от коллектива. В то же самое время он нашел на чердаке надувную лодку, слегка надул ее и получился великолепный мягкий матрас на котором было очень удобно лежать.
Кислый вытянулся во весь рост и собрался уснуть, но заметил на полу какое-то движение. Он встал и включил свет, чтобы рассмотреть что же такое могло шевелиться на полу чердака. Включив свет он был очень удивлен. По полу прямо в центре помещения медленно ползла обычная серая домовая мышь с мизинец длиной. Но присмотревшись Кислый удивился еще больше – у ползущей мыши не было головы. На том месте, где должна быть мышиная морда находился большой красный пузырь, похожий на налитый здоровенный прыщ. Абсолютно лысый и вылезший прямо из шеи, раздвинув серый мех. Этот прыщ был размером с половину мыши и она ползла им вперед, словно это была ее морда.
Кислый приблизился, чтобы рассмотреть это причудливое создание получше и оторопел от отвращения. Голова мыши никуда не делась. Она находилась сбоку, завернутая в сторону больше чем на девяносто градусов, словно мышь повернула шею, чтобы посмотреть на собственный хвост. Несмотря на то, что она смотрела в сторону, ползла она все равно вперед этим выросшим волдырем.
Кислый схватил стоящую в углу совковую лопату и его первой реакцией была прихлопнуть это чудище, чтобы оно наконец умерло, перестало мучиться и будоражить его воображение своим таким нелепым существованием. Но затем Кислый просто подцепил создание на совок и выкинул в чердачное окошко. Ему не хотелось запачкать пол содержимым этого налитого пузыря, который казалось вот-вот и так лопнет.
Выкинув мышь и укладываясь в койку, сделанную из лодки, Кислый пробормотал: «Ну и шняга».
Вторая встреча произошла с Кислым в больнице, во время лечения сотрясения мозга. Во второй раз он встретил не одну, а сразу две шняги одновременно. Лежа весь день в палате невропатологического отделения он смотрел телевизор, привезенный одним из соседей, что-нибудь читал и очень скучал по дому. Курить он ходил в туалет, где было расположено специально оборудованное для этого место. Когда он однажды стоял там и, покуривая сигарету смотрел в окно к нему подошел какой-то старик, абсолютно седой, одетый в одни трусы и майку, стоящий босыми ногами на зассаном туалетном полу, с совершенно безумными глазами и стал протягивать к нему руку и нечленораздельными звуками просить сигарету. Глаза старика стоит отметить особо. Это был взгляд именно безумца, который сложно описать. Само веко и глазница по форме напоминают вырезы на свирепых, шаманских, ритуальных масках, но в этом свирепом оке находятся совершенно ничего не выражающие глаза, как у улитки, как их иногда рисуют в детских мультфильмах.
Старик протягивал к Кислому свою руку жестами и мимикой давая понять, что тоже хочет курить и именно на руке находились сразу две «шняги». На большом и указательном пальцах протянутой пятерни Кислый увидел две то ли мозоли, то ли ожога, которые выглядели так словно к пальцам были приклеены две толстых черных пуговицы. Старик, видимо, курил дешевые папиросы без фильтра, которые прогорали до конца, обжигая пальцы и оставляя на них смолу. Возможно, он просто не успевал выбрасывать окурок вовремя, потому что не соображал или не мог. С течением времени постоянные ожоги в одном и том же месте, смешиваясь с гарью и смолами образовали два плотных черных нароста, которыми он держал все сигареты и они могли догорать прямо в пальцах, не причиняя ему никакой боли.
Кислый протянул старику сигарету и брезгливо отвернулся. Про себя он подумал: «Ну и шняги».
Рассказывая друзьям про «шнягу», он не стал рассказывать про «хуйню», иначе те бы сблевали. Вот такие у Кислого были приколы.
Читатель, а ты «шнягу» не видел?
Облегчение
Кислый почувствовал, что все начинается опять. Это вызвало легкую тревогу, которую он попытался прогнать успокаивающими мыслями о том, что, может быть, на этот раз все обойдется. Однако реальность была неумолима и постепенно давала знать, что все его надежды напрасны. Все начиналось по новой. А он это очень не любил.
Кислому вспомнились предыдущие разы, когда с ним происходило подобное, и он испытал чувство глубокой досады, которая постепенно перешла в злость из-за того, что все так нескладно получается. Прием всевозможных психотропных препаратов не проходит бесследно и откладывает свой отпечаток на психику и на здоровье. Кислый понял, что сейчас ему предстоит пожинать плоды предыдущих нескольких дней беспутной жизни, расплачиваться за содеянное. Так уж заведено, что все в мире имеет свою цену, которую необходимо оплачивать.
Кислый почувствовал, что это утро будет являться для него настоящим испытанием. Он испытывал крайний дискомфорт и тяжесть во всем теле. Все это усугублялось отвратительным настроением, а так же осознанием отсутствия какого либо выхода из сложившейся ситуации. Все происходящее нужно было пережить, каждую проходящую секунду нужно было выстоять, чтобы заслужить право на следующую. Если нет, то все придется начинать сначала, снова терпеть и, стиснув зубы, чувствовать свое мучительное и беспомощное состояние.
Кислый попытался отвлечься, расслабиться, забыть о том, что с ним происходит. Пусть потом, чуть позже он снова вспомнит о том как же ему плохо, но это будет потом. Быть может тогда у него уже будет достаточно сил, чтобы вынести это страшное испытание. У него получилось. Он расслабился и на некоторое время забыл обо всем, но измученный организм не признавал ничего и через некоторое время вернул его в пучину страдания.
Кислый почувствовал, что очень сильно вспотел. Он вдруг понял почему люди кричат или стискивают зубы, когда им больно или плохо – таким образом они отвлекают свое внимание от чего-то невыносимого, чтобы получить временную передышку, сосредоточившись на чем-то другом. Он что есть мочи стиснул зубы, напрягся, в его висках застучала кровь, но ничего не помогало. У Кислого возникло странное состояние в котором смешались бессилие, чувство собственной беспомощности и какое-то зудящее раздражение. Это раздражение немного смягчало его досаду и сожаление о своем состоянии, но так же заставляло быть активным и не давало вновь забыться.
Раздражение перешло в бешенство от того, что все так происходит. Кислый стиснул кулаки и стал делать резкие выдохи через нос. Его жутко бесило, что ему так плохо и ничего нельзя сделать. Некого обвинить, кроме самого себя, не на ком сорвать злость, чтобы самому стало легче. Но вскоре это бешенство прошло без всякого следа. Он был слишком слаб и слишком измучен за последние несколько дней, чтобы быть способным долго злиться. Его энергии просто не хватало на это.
Его охватило отчаяние. Ему стало казаться, что это не кончится никогда. Отчаяние
