меняется. Работая кем-то типа, не помню твою должность, ты нашел свою нишу. Скорее всего, вы лишь следствие и когда вы уже не одни, а сбились в кучку, кричите во весь голос, а наедине, ваши голоса - это голос писклявой мыши. Лишь, начав писать о других, не называя их имен, меняя все что в них могло быть узнаваемого, я заметил что-то. Но кто возразит, что я солгал? Ладно сори за беспокойство. Готовили меня, а не вас. Вы тут ни при чем.
Мне любопытно как можно топить еще глубже, кого-то из бывших друзей. Вижу смех. Вы называли и другом и я никогда никого не топил. Кто может вспомнить, случай, когда я подбегал к кому-то и пинал, убегая назад в вашу смеющуюся компанию? Я всегда выходил из нее, чтобы не пинать вообще. Со стороны хорошо видно, как это выглядит. Но я хуже вас по той причине, что с ним кто-то рядом, кто думает так же. Тогда, чтобы зарадеть еще больше, тот совершает последнее допинание, и возвращается, усиливая совместный балдежь.
И не думай, что я тут жалуюсь. Есть несправедливость, в том что, что ни один из вас, не лучше меня. Но каждый считает именно так. Тому виной, конечно, то, что вы раньше искали и находили, проходя из одного конца города, в другой. Еще ложь. Ладно – это лирика. По своим качествам я всегда считал, что я хороший человек. Не в смысле способный на любое добро, но неспособный на явное зло. Оказывается со временем то, что было добром кому-то раньше и осталось для меня, теперь уже для стало для них злом. Непонятные чувства, потому что не могу понять, а с каких пор все это идет и что вообще сейчас за ситуация.
Я мелочен, кстати. Толку нет, но время чуть потянуть. Заодно убедиться, что все на местах. Просто старые знакомые, но ни один на этом месте по той причине, которую называет при всех.
Лучше так. Мне настолько наплевать, что я просто все это наврал.»
Джон вдруг почувствовал себя свободным. Он еще раз закурил у окна и ощутил внутренний смех, который просто не мог сдерживать. Он преодолел страх и смирился с тем, что должно случиться. Он снова сел за компьютер и продолжил писать:
«Я тоже если бы был богатым Буратино, с таким же длинным, но не носом. Я бы не сидел как скот в пустой комнате, рискуя попасть в полную камеру. Я бы владел банком или исполнял волю народа, у меня бы был письменный стол и, обязательно, личная очень красивая секретарша под ним. Я изобретал бы сиденья женских велосипедов в форме своего. Я бы кушал только любимые вещи, и не кушал не любимые. Я прислал бы букет цветов, той, благодаря которой, я все еще. А еще я бы выставил свою кандидатуру, на выборы, куда-нибудь, туда, где не используется слово «срок», как термин для количества лет, которые я там буду. То есть в цари.
Кто-нибудь хочет, чтобы я стал царь всея страны? Среди ответов самый лестный, выражающий одобрение: «Зачем ты нужен, что такого сможешь сделать?». Ну что же. Первое что я сделаю и самое основное, что я буду… царь всея страны. Монархия это круто, потому что… а может быть и не так круто если все же царь - Михалков. Я бы сделал легалайз, а недовольных отправил жить и наслаждаться запретом в Голландию. Я бы запретил трахать детей, а провинившихся сажал на кол и клал в поезд до Тайланда или какой-нибудь Гвадезалупы гвинотропиканской, где такое можно до восемнадцати. Вообще ввел бы в обиход понятие «грех», «сознательность» в том числе и в УК. Если народ собрался, сознательно и добровольно что-то делает, каждый совершеннолетний, что хоть как-то определяет сознательность, то это можно. Пусть веселятся садо и мазо, ведь оба сознательны и обоим по кайфу. Пусть те четыреста, все сознательны и всем по кайфу. А вот этот с дитем шестнадцати лет, а самому тридцать, значит несознательное дитя растлевает. С собакой тоже нельзя. Собака зверь и от природы не разумеет, что ты с ней творишь. Поэтому если извращенец, то потрудись найти ей пару, а сам смотри и наблюдай. Но их несознательность не смей портить своим пониманием происходящего.
Можно было бы реально улучшить все без прикола, даже не вводя таких правил, что были у немцев, когда они для поднятия престижа солдата и для повышения рождаемости запретили женщинам отказывать людям в мундирах. Я бы начал с чистки правящей верхушки, лично посмотрел бы в глаза Вайшамбальцам и попросил разрешения казнить и миловать родных тех, кого самих уже и так казню. Но казнить не придется, потому что они вытянутся по струнке, чтобы исполнять свой долг. Я создам новый государственный орган, который будет состоять из самых лучших актеров. Этот новый аппарат, будет заниматься провокациями, подстраивая дачу взяток тем, кто ее реально может получить из-за своего поста. Провинившихся, будут сечь и до конца жизни им предстоит работать на предыдущей до этого должности, без права повышения. Я буду давать милиционерам и сотрудникам гаи сумму взятки, которую они докажут, что не взяли. Чтобы они отлавливали нарушителей, при помощи скрытых камер и пополняли свой бюджет. Для этого, возможно, придется создать новые профессии, например «древпрофы», представительницы древнейшей профессии, будут возмещать взятки, которые, возможно будет выплатить и в денежном эквиваленте. Соответственно все, связанные с подпольным миром наркобизнеса и сутенерства, будут вынуждены или идти работать по полученной когда-то специальности, или законными специалистами. Борющиеся с этим органы будут расформированы и смогут по желания либо перейти в аналогичную организацию, на ту же должность, но с большей зарплатой и сразу на руки 100% премии. Или перейти на должность выше в новую организацию по контролю, за новыми отраслями экономики и поддержания государственной монополии, путем поиска и разгрома частных мануфактур.
Выгоню из думы всех, кто не имеет образования, а прошел туда как певец, актер или юморист обратно на подмостки. Нечего решать, что предложить мне одобрить, не разбираясь во всем от магмы и смегмы до космоса и осмоса. Потому что я сам ни в чем не разбираюсь и буду подписывать, по первому впечатлению. (не сметь картинки на полях подрисовывать).
Я узаконю много жен, но так же и много мужей для этих жен. Не надо трещать, что это против природы и традиций. Если у тебя все так традиционно, то и будешь жить один на один, а другим ты никто и никакой не указ. Все протесты против свободы, это от боязни собственной ответственности, которая после появится.
«Будет плохо узаконить проституцию, ведь я теперь буду изменять жене»! Не надо самому туда блудить.
«Будет плохо узаконить проституцию, ведь жена теперь будет изменять мне»! Причем тут она? Ничего она не сделает, потому что работает моей секретаршей.
Я бы прочитал, наконец, все книги, которые хотел, потому что мне бы их прочитали красивые девушки. Я бы созвал всех ученых мужей, набухал, и отослал назад. Все прочие проблемы - это вообще не проблемы, если бы я был у власти. Но я сижу как скот в пустой комнате, рискуя оказаться в полной камере, если это опубликую в инете, не соблюдая анонимность.
На самом деле я бы сделал проще. Я бы взял денег, сколько было в казне, сколько мог унести, но сколько вошло в руку и отдал царство тому, кто это видел, но не скажет об этом, сидел бы в пустой комнате, рискуя оказаться под столом на секретарше и мне было бы как скоту.
Вот сейчас назло пойду и посмотрю шестичасовые новости и первую встречную проблему разложу по полочкам с точки зрения реально моего взгляда на мир и как ее решить.
В шестичасовых новостях первой новостью, которая была увидена мной стало трехлетнее отрабатывание выпускников медицинских вузов. Обязаны ли они работать три года после окончания вуза по полученной профессии? Одновременно случилось очередное надвижение реальности, которая определенно мне не по нутру, но называть все это Вайшамболой не стану, потому как решат, что дуркую. Поэтому студентам могу сказать - взявшись за учебу, нужно учитывать все наперед, чтобы не плакать потом и не говорить: «А как же так? Теперь еще три года!»?»
Джона удивляло, что, каким-то образом другие люди не способны применить в жизни правила, используемые в математике. Не могут рассмотреть, ситуацию с другим вариантом, что будет если вот так, не так же, что и раньше. Путем ее сравнения сделать объективный вывод. Самый глупый пример - листья зеленые, но если человеку с рождения сказали бы про то, что они красные, все вокруг говорили бы это постоянно, то он и сам считать так же. И доллар был бы другого цвета. Но условный термин, который принят для общепринятого обозначения сливается с объектом, который им обладает и в сознании они становятся чем-то неразделимым. Однако эта неразделимость является условной, стоит немного подумать. Джон вспомнил, как Клаус рассказывал, что это один из признаков шизофрении. Он решил изложить некоторые принципы в виде слов, чтобы не забыть потом:
«Первый.
Внутри движущейся инерциальной системы отсчета невозможно определить движется она или нет. Для человека паранойя есть реальность. Реальность обозначает, что все обстоит именно так. Определить, что все происходящее лишь иллюзия без сравнения с иным состоянием невозможно.
Второй.
Происходящее независимо от его кажущейся природы оказывает то же действие, что и аналогичные события в реальности. Человек, которого ведут на расстрел, то есть к неизбежной гибели испытывает такой же страх смерти, как алкоголик, допившийся до «белой горячки», которому мерещатся мертвецы, пытающиеся его убить. Трезвость не играет здесь никакой роли. Психоэмоциональное потрясение одинаково сильно и у того и у другого. Официальная медицина относит все явления второго рода к сумеречным состояниям сознания, которые считаются чем-то вроде «полусна» или галлюцинации. Но это вопрос происхождения и их реальности, а не действия, которое иллюзия оказывает на человека. Действие абсолютно идентично. И тот и другой человек умирают и верят в это.
Третий.
Изменения внутреннего всегда сказываются на изменении внешнего. Расширения сознания и его изменения, происходящие внутри человека, сказываются на его внешнем поведении. Прибавление в одном месте приводит к умалению в другом. Напившись допьяна человек с трудом координирует движения, но может испытывать прекрасные внутренние ощущения. Употребивший стимуляторы может чувствовать себя прекрасно, но внешне это будет проявляться в суетливости и нервозности.
Существует и обратная связь, которая менее выражена. Человек, который находится в покое и лежит без движения рано или поздно уснет. Человек, который хочет спать может оказаться в клубе и начать танцевать, что приведет к бодрости.»
Джон оторвался от записей и прислушался. Все было тихо. Тишина вокруг была такой ощутимой, что можно было слышать звон в ушах. Настроение Джона сменилось, он стал более агрессивно относиться ко всему, что он увидел. Он вдруг ощутил презрение к тем, кто порицал его. Придя к нему они унизили не его, а самих себя. Они подчеркнули, что их жизни настолько пусты, что они прутся через полгорода, чтобы крикнуть несколько оскорбительных слов в адрес наркомана, и хоть как то убить время. И еще Джон понял, что они сами никогда не увидят, как убого это выглядит со стороны. Неужели их жизни настолько безрадостны, что для них является
