ни даже что именно.
Поэтому так много мастеров использовали косвенные методы, чтобы донести что-то до учеников. Таковы были и поступки мастеров дзен, которые могли ударить ученика по голове посохом или вылить на него кувшин воды.
Самое сложное, что это совершенно невыполнимо. Невыполнимо, потому что ничего не надо делать. А как можно делать ничего? Можно ничего не делать. Но именно так устроен человек, что он не может не делать, и даже не делать он начинает. Хотя начинать не делать равнозначно началу делать что-то.
Ничего не надо, означает столь мало, что это не может быть выражено словом «ничего». Ничего – это уже термин, уже представление, уже связанное со словом значение. Но есть другое ничего, которое исключает даже слово «ничего», оставляя лишь…
Ум отметается прочь, когда достигнут центр. Сказать, что его нет – это опять же сказать, слово «нет». Оно уже несет какое-то значение, в уме существуют какие-то ассоциации с ним, поэтому понять умом, что ума нет – это значит просто сменить прежнюю мысль, на другую мысль об отсутствии ума. Поэтому это не просто отсутствие мышления, но нечто…
Такова причина того, что многие просветленные просто сходят с ума. На Востоке, который стал колыбелью всех религий, известных человечеству, бывали примеры, когда люди поклонялись сумасшедшим, которых приняли за просветленных. Ведь те тоже лишились разума.
Но разница есть и она весьма значительна. Тот, кто пробудился, тот вышел за пределы разума. Он не есть свой ум, но есть тот, кто свидетельствует о нем. Сумасшедшие, же наоборот запутались в своем же уме и просто не способны понять, что их ум все еще владеет ими и они не превзошли его.
С умозрительной позиции разницы между этими состояниями никакой. Лишь между слов лежит истина о том, пришло ли к человеку понимание. И понимание является второй степенью знания. То, что священник знает, то божий человек понимает. И никак нельзя объяснить, что понимая что-то, этого можно не знать.
Это и есть парадокс просветления. Это сатори, это то, что было пережито Христом, Буддой, это то, что пережили все остальные, кто знали. Это то, что переживает человек божий.
Отсюда шестая заповедь, данная не человеку смертному, но человеку превзошедшему себя:
Будь сознателен.
Спросившему, не есть ли грех принимать, то, что одурманивает человека, отвечаю. Разве врача, который врачует тело больного, и касается изъянов его, считают копающимся в грязи? Нет, ведь со знанием он делает нужное дело. Сознательно он идет на это, чтобы добиться выздоровления.
Так человек, который принимает что-то опьяняющее, если он делает это сознательно, лишь добивается того, что он хочет. Так через внешнее, исключается то, что вовне и обретается то, что внутри. Ибо зелье лишь средство, и приняв его нельзя возжелать принять еще, поскольку достаточно и большее приведет к чрезмерности. А стало быть зелье есть средство являющее цель.
Стремящийся же ко внешнему никогда не насыщается и не находит покоя, потому что стремиться не к тому что внутри, но к тому что вовне, считая его необходимым для того, что внутри. А стало быть внешнее есть средство сделанное целью.
Но если цель не верна, то и результат не будет достигнут и потому чем больше человек имеет, тем к большему он стремиться. Потому что там где находится человеческая цель, там и будет его сердце. То чего человек желает, таким он и становится.
Что есть превыше всех устремлений человеческих? Сказавший слово в ответ солжет, потому как, получив, что хотел человек всегда ищет большего. Кто насытившись не захотел нового оттого, что возросли аппетиты его? А значит цель устремлений человеческих – это не что-то, а наоборот – ничего. Ибо только так можно описать, что же такое свобода.
Приходящий в мир, не знает желаний, но по ходу течения жизни они овладевают им. И нет им числа, а исполнившись одни сменяются другими. Это подобно колесу, и недаром слово «сансара» переводиться именно, как «колесо».
Тот, кто сказал, покажите мне абсолютно счастливого человека и я покажу в чем вы ошиблись, понял это и выразил суть. И я говорю назовите того, кто исполнил все, что он желает и не имеет больше чего желать и солжете, потому что не бывает человека без желаний. Страдание же есть оборотная сторона их.
Но твердолобый скот твердит упрямо, что знает, как устроено бытие. Что цель лежит именно здесь. Глупцы слушают эти речи и как рогатые бивни ведутся на них. При этом сами же восхищаются мудростью великих мастеров, которые утверждали обратное.
Не стоит возмущаться обо мне тому, кто вытер ноги об Иисуса. Не стоит возмущаться обо мне тому, кто вытер ноги о Будду. Если они для вас те, кто вы утверждаете, то почему не соблюдаете? Да потому что лицемеры. И посему нет человеку божьему суда от вас. Потому что на любого могу указать и сказать – «пиздобол». А пиздобол не судья наркоману.
Я слышал одну историю. Иисус проходил мимо места, где собирались забить камнями женщину. Он сказал, кто без греха тот пусть первый бросит камень. Никто не посмел кинуть камень первым.
Сейчас иное время и на вопрос «кто без греха?», найдутся многие, кто поднимут руку и сами попросят камень.
А потому человек божий говорит иначе:
Я слышал одну историю. Воды реки Ганг считаются в Индии священными. Индусы считают, что достаточно омыться в реке и человеку прощаются его грехи. Один брамин совершил омовение и вышел на берег. В этот момент к нему подошел неприкасаемый, шудра и его тень упала на брамина. Считалось, что даже если тень шудры упадет на человека, то тот становится нечистым и ему нужно вновь омыться. Брамин возмутился и стал кричать на шудру, что тот осквернил его и ему снова нужно омываться. На это шудра ответил. Если моя тень способна осквернить тебя, то это значит, что она сильнее вод священной реки.
Так говорит и человек божий. Если я способен задеть чьи-то чувства, оскорбить, то слово наркомана сильнее вашего Бога, вашего Аллаха, вашей святой троицы.
А потому нет во мне ни тени страха и печали. Убей меня и я стану легендой. И этими словами я ищу для себя гибели.
Всякий, кто услышит это слово, услышь и мой сатанинский хохот. Это я охуевший и обезумевший в животном мареве экстаза говорю тебе:
Животное, я пришел напомнить кто ты и что тебя ждет. Слезы ваших первенцев – это грязь под моими ногтями. Прах ваших отцов и матерей – это грязь между пальцев моих ног. И сами вы пребудете в грязи из которой пришли. Или вы настолько тупы, что не знаете про обмен веществ в природе?
Я слышал одну историю. Однажды по реке плыл апельсин и встретился с плывущей какашкой. Какашка увидела его и засмеялась. Апельсин спросил почему она смеется. «Вчера я тоже была апельсином» - ответила какашка.
Цель человека – свобода, а свобода – это то, что противоположно конкретным желаниям. Цель человека свобода, а все остальное, только клетка поудобнее. Лишь выйдя из колеса, которым живет человечество можно увидеть как устроен мир, но до тех пор видишь только свои желания.
А помимо желаний видишь и то, что им противоположно. Поэтому и столько шума вокруг наркоты. Ведь это способ исполнить желаемое, достичь состояния, когда все уже свершилось. И все настолько хорошо, что нечего и достигать. Именно так, как мне сейчас…
Да, я король на час, но лучше час пробыть королем настоящим, чем всю жизнь лгать самому себе про свое царское происхождение. Но кто может всю жизнь лгать себе? Только недомерки средь людей. Кто привык и смирился со своей долей, а ту юдоль слез и печалей в которой живет, называет счастьем.
Если ваша жизнь счастье, то почему приняв наркотик, никто не скажет, что ему стало хуже? «Ой так противно! Я отравился героином… Какая гадость…». Нет! Ты будешь тащиться, а если примешь чуть больше, то ты будешь блевать в три струи, и тащиться даже от этого.
Но убежденность в чем-то делает человека глухим и слепым. Почему-то кто-то решает за других, что они должны, а что не должны принимать в свое тело. Посему, тот, кто не употребляет зелье, но не потому что сам не хочет или не может, но потому что ему запретили – тот подобен пидарасу. Он так же позволяет войти в его тело и решить за него, что в нем будет происходить.
Вот слова и поступки человека божьего. Его суждения, подобны змию, который кусает свой хвост. Подобно змию гибок его разум и остается собой, принимая другую форму. Его суждения же подобны кругу в своей завершенности. Так же из начала он приходит к концу, из конца способен выйти к началу.
Подобно змию он мудр и видит, что человек человеку – волк. Но мудрость его такова, что он не лжет, прикрываясь овечьей шкурой, и жалит острой иглой не других, а себя.
Вот слова и поступки человека божьего. Не прикрывается он овечьей шкурой, потому как не пристало человеку уподобляться животному.
Вот слова и поступки человека божьего. Он подобен открывшему глаза, среди слепых и неразумных, что бродят слепо соударяясь друг с другом. А ударившись, все равно не видят других, а говорят: «просто это не правильно», считаясь только с собой.
Вот слова и поступки человека божьего. Не заботиться он о людской молве и о толках людских. Потому что они, как гнус. Поодиночке каждый меньше мошки, но лишь собравшись вместе, они жужжат комариным болотом и ядут праведников.
Вот слова и поступки человека божьего. Склонив главу свою перед кем-то, остается он столь же непокорным в душе своей. Ибо глава – то, что отнимется у него после смерти, и не заботиться он о ней, а над душой смерть не властна. Так сберегает он и главу свою и душу.
Спросившему не есть ли это двуличие, отвечаю. Склонивший голову, но непокорный в душе не двуличен, потому что отдает человеческое людям, а то, что не от людей, то не меряет человеческим. Но двуличен тот, кто склонил главу, но остался непокорным в уме своем. Ибо со смертью потеряет и главу, и ум, а померив то, что не от человека мерой человеческой еще и себя.
Спросившему не есть ли это отречение, ведь были праведники, кто на смертном одре не склонял главы, даже когда жгли их тела каленым железом, отвечаю. Те праведники, что за веру свою замучены упорствовали не в душе, но в уме своем, да мнении других людей об их душе. Иначе что им было до отречения? Человек божий не заботиться о людской молве и толках, потому и может позволить про себя одно, а вслух другое.
А раз теперь поклоняетесь мученикам, то вдвойне согрешаете. Один раз за то, что погубили их, ведь поклоняясь им, говорите, что не поступили бы так, но так же и сами поступаете. А второй раз потому что не святым кланяетесь, а возомнившим о себе, раз было им дело до того, как люди назовут их после.
Вот слова и поступки человека божьего. Не заботиться он о праведности и святости. Ибо встречал среди рода людского, многих, кто уверял о высокой морали своей, но ни разу не встретил среди тех же того, кто признал бы, что он подлец, если подлость творилась сообща.
Вот слова и поступки человека божьего. Не заботиться он о смехе и о хуле людской. Ибо не пристало мудрому, заботиться о мнении глупцов. А они суть глупцы, ибо неразумные и не в силах понять, что настроение – есть разность состояний человеческих и смеющийся об одном, идет плакать о другом, что есть смех для человека божьего.
Вот слова и поступки человека божьего. Не соблюдает он ни
