Свет двух миров

смутился на словах о сантехнике. Ему показалось как-то удивительно обидно и ничтожно то, что он – такой значимый и такой важный, имеющий выход в самые верха власти, вдруг говорит о такой мелочи как сантехника!
–Понимаю, – согласился Филипп, – лучше не трогать, если жалоб нет. Вы один живёте?
–А какое это имеет отношение? – взвился клиент. Видимо, вопрос личной жизни был для него уязвимым местом. Что ж, Филипп не хотел его задеть, Филипп просто делал свою работу.
–Может быть, ваши домочадцы видели тоже что-то странное, – терпеливо объяснил он.
Клиент задумался, похоже, такое простое объяснение не приходило ему в голову. Он как-то привык уже к тому, что журналисты и просто любопытные периодически лезут в его частную жизнь.
–Дочка есть, – признал клиент, отмирая от своего подозрения в сторону Филиппа, – но она поехала с няней в санаторий. Это было неделю назад. Вернётся через четыре дня. Если бы она что-то видела, она бы сказала.
Филипп кивнул. Ему было любопытно от того, что поездка в санаторий состоялась зимой, когда вроде бы как в школах уже начались занятия, но он ничего не сказал – это не его дело. И потом, не факт, что девочка школьница.
Филипп оглядывал зеркало, слегка приподняв его за края, чтобы заглянуть за стену. Ничего подозрительного! Стена – пыльноватая, с чётким отпечатком контура зеркала, рама, венчавшая зеркало, тоже чиста  без трещин, пятен, подозрительных сколов.
–Домработница ещё, – вдруг сказал клиент, – домработница приходит. Раз в два дня.
–Она ничего не говорила?
–Нет, – клиент развёл руками, – что всё это значит?
Что значит? Филипп не видел в этом зеркале ничего странного и необычного. Ну подумаешь – привиделись уставшему человеку тени. Ну один, два, три раза. И что?
И только хотел Филипп донести это поделикатнее, и только отставил он зеркало так, чтобы оно вернулось на место, и сам заглянул в зеркальную равнодушную гладь, как замер.
Он ясно увидел в зеркале Софью.
Обыкновенную Софью Ружинскую, которая точно никак не могла оказаться здесь! Филипп смотрел на неё, не отрываясь, она тихо и печально улыбалась ему из зеркального мира. Клиента же позади не было.
Филипп моргнул. Софья исчезла, появилось взволнованно-тревожное лицо клиента. Что ж, тревожиться было о чём.
–Я забираю его, – промолвил Филипп, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно. Не надо, чтобы этот человек, видимо, не очень плохой, пугался из-за того, к чему не имеет отношения. В конце концов, появление Софьи перед трезвым взором Филиппа – это проблема самого Филиппа.
–Забираете? – не поверил человек.
–Да, – повторил Филипп тоном, не допускающим возражений. – Мне нужно исследовать его. если появятся новые тени…звоните.
Он не удержался и украдкой бросил взгляд в зеркало. Нет, ничего. Только он сам и клиент. Никакой Софии.
Боже, если ты есть – что за дела? Можно без загадок? Можно хоть что-то конкретное?
–Подождите, неужели всё так серьёзно? – всё-таки клиент встревожился, угадав нутром перемену в Филиппе.
–Я просто проведу проверку, – Филипп окончательно овладел собой и даже улыбнулся. Может быть, вышло не так убедительно, но он очень старался.
Клиент кивнул. Слова о проверке ему были понятны и близки, они принадлежали его миру. Он и сам часто изымал документы с формулировкой о необходимости провести проверку.
До дверей дошли в молчании, но уже на пороге, расплачиваясь с Филиппом, клиент всё-таки не удержался от вопроса:
–Вы тоже что-то видели?
–Я…– Филипп не ожидал такого вопроса, но лукавить не стал, – мне кажется – да. Но это не относится к вам. Думаю, зеркало просто реагирует на каждого по-своему.
Клиент кивнул и безнадёжно попросил сообщить ему результаты проверки. Филипп наспех пообещал, и нырнул на улицу, держа зеркало в руках. Зима встретила Филиппа ветром. Он поёжился, но размышлять было нечего. Он спрятал зеркало подмышкой, благо, оно было совсем небольшое, и нащупал в кармане мобильный телефон, надо было сделать сразу две вещи – вызвать такси и позвонить Софье. Сначала, всё-таки, такси.
Машина будто бы его ждала. Водитель оказался рядом и через три минуты Филипп уже втиснулся на заднее сидение. В тепле звонить было сподручнее.
Гудок. Долгий, протяжный, надрывный отвратительный гудок.
Тишина. Софья не брала трубку. Не отвечала, зараза. Спокойнее не становилось. Весь путь до дома Ружинской Филипп делал попытки до неё дозвониться, но бесполезно – она не брала трубку. Или не слышала, или отключила телефон, или…
Про последний вариант Филипп не хотел думать. Но вот её подъезд. Снова везение – как раз выходили из него, и Филипп, держа зеркало в руках, рванул в пасть сыроватого тепла. Её этаж, её дверь…
Открой. Открой!
Дверь подалась будто бы сама собой – так показалось Филиппу, когда он ворвался в коридор, но почти сразу же сообразил – это Агнешка.
Грязноватое серое облачко впустило его.
–Где она? – без приветствий спросил Филипп. Он нервничал. Сразу же с вопросом услышал он и приглушённые рыдания. Комната!
Филипп не разулся, наспех сбросил зимнее пальто и метнулся в комнату. Софья была там. Она полулежала на диване, закрыв лицо руками. Плечи её мелко-мелко вздрагивали. Плакала.
–Софа…– хрипло позвал Филипп, не зная, как ему начать. Рассказать про зеркало? Спросить про то, что случилось у неё? Возмутиться, что она не брала трубку?..
–Она такой пришла, – сообщила Агнешка, холодком обдавая его спину. – Сама на себя не похожа.
Софа услышала Филиппа, отняла руки от распухшего, покрасневшего, ставшего совсем другим лица. Она не удивилась его приходу – ждала? Или ей было всё равно?
–Софа, – Филипп пристроил зеркало на кресло, и приблизился к ней, сел рядом, отнял её руки, заставил взглянуть на себя, – что такое?
Филипп и сам не узнавал своего голоса. Чужой, глухой…
–Филипп! – она бросилась ему на шею, как в утешение, не задумываясь о том, насколько это уместно или неуместно.  Несколько секунд её плечи дрожали, а щека Филиппа мгновенно взмокла от её слёз. Но Филипп был терпелив. Он видел застывшую Агнешку – та ждала, глядя на них, и ничего не выражало её мёртвое лицо.
Но Филипп не прерывал Софью. По опыту он знал, что женщину лучше не прерывать в слезах. Пусть проплачется, и тогда можно говорить.
–Павел…– прошелестела Софья, отнимая себя от него. – Павел…я видела его.
Филипп взглянул на неё с жалостью. Чёрт, как же тяжело она перенесла это. Он умер. Она с ним работала. Разумно, что её рассудок сейчас пошаливает.
–Я видела его! – Софья вдруг вцепилась в его руку, словно прочтя его жалость к себе. – Я не спятила! Я видела его. Я…
Она вдруг вспомнила о том, что уволилась. Вспомнила, что пропала Майя. Её замутило. Покачиваясь, как пьяная, Софья поднялась и направилась в ванную, и вскоре заплескала вода.
–А зеркало зачем? – хмуро спросила Агнешка, проводив Софью взглядом.
–Зер…а. объясню! – Филипп даже не сразу сообразил о чём она вообще говорит, но всё-таки вспомнил с какой-то досадой о причине своего появления здесь. Он прислушался, поколебался. Надо было что-то делать, пока она приводит себя в порядок. А что может быть лучше чая?
Филипп направился на кухню. Агнешка последовала за ним, видимо, любопытничая и желая узнать, что он будет делать. Филипп же не обращал на него внимания. Он просто налил из-под крана воды в электрический чайник, не найдя ни фильтра, ни отстоявшейся для этой цели воды. Щёлкнула кнопка, загудело.
–Заварка есть? – спросил Филипп, обращаясь к Агнешке. Та пожала плечами.
Понятно, помощи от неё через раз. Филипп на правах ближайшего друга хозяйки кухни, принялся рыться по ящичкам. Попадались крупы, мука, сахар, соль…
–Чай только в пакетиках, – сообщила Софья, появляясь на пороге. – Если, конечно, ты чай ищешь.
Филипп обернулся к ней. Она стояла, прислонившись к дверному косяку. Лицо её подопухло от слёз, с волос стекала вода, под глазами следы размазанной туши.
–Чай, – подтвердил Филипп. – Садись, сделаю.
Она кивнула, села на ближайший стул. Агнешка поспешила донести:
–Он какую-то запарку искал.
–Заварку, – автоматически поспешил поправить Филипп, хотя это не имело никакого качественного значения. – Извини, Соф, похозяйничал.
Она пожала плечами и только благодарно кивнула, когда Филипп поставил перед нею чашку с чаем. Вообще Филипп не любил чай в пакетиках, он считал, что если и пить чай, то лучше заварной, а в пакетиках, по его мнению, были сено, пыль и отдушка.
–Попей, – предложил Филипп, всё не решаясь заговорить о важном.
–Я видела Павла, – прошелестела Софья, прячась в кружку. Её ладони замёрзли от переживаний и слёз, а ещё от холодной воды, которой она приводила себя в чувство. Горячий чай был ей спасением.
–Расскажи, – попросил Филипп, решив отложить свою часть истории. Он глянул на Агнешку – та мрачно молчала. Что ж, он сам сделал глоток чая. Мерзость. Слишком много фруктового аромата, настолько много, что ничего натурального в таком чае и близко быть не может.
Но хотя бы горячий. Хотя бы есть во что спрятаться.
Софья чужим голосом рассказала. Рассказала и про увольнение, и про то, что стало толчком к этому поступку, и про встречу с Павлом. Правда, Софья признавалась в том, что не помнила пути до дома. Не помнила, как в слезах добралась до квартиры, как ввалилась в квартиру, как швырнула пакеты с ненужным рабочим хламом куда-то в сторону кухни…
Пакеты лежали тут же. Подтверждали её слова. Филипп не успел отреагировать, отреагировала Агнешка:
–Это посланник Уходящего! Я говорила, я говорила, что не надо в это лезть!
–Я не лезу! – огрызнулась Софья. – Он сам…он сам меня встретил.
–Что с Майей, интересно? – вслух подумал Филипп, отмахиваясь от Агнешки, желавшей начать воспитательную лекцию на тему «я говорила!».
–Не знаю, – потухшим голосом отозвалась Софья. – Вряд ли… хотя…
Она вышла в коридор, в проёме Филипп видел, как она роется в сумочке. Вскоре вернулась, в руках держала телефон.
–Шесть звонков? – усмехнулась Софья, когда экран был разблокирован. И посерьёзнела.
До неё, наконец, дошло, что Филипп приехал не просто так. Он не мог появиться здесь сам собой. Значит, что-то его сюда привело. Но что? Что могло случиться, если он появился?
А перед тем так много звонил? А она? Она не слышала. Она рыдала. Рыдала от страха и отвращения. Рыдала от всего накопившегося раздражения и ото всей усталости, которая оплетала её уже не первый день, не первую неделю. А ведь ещё недавно всё было так хорошо и так спокойно.
Она не плакала очень давно и слёзы стали е й облегчением. Стало легче дышать. В голове ещё тяжелело, но вода и горячий чай помогали вернуться к нормальной жизни. более того – мысли как будто бы освобождались от какой-то тяжести и поворачивались в голове быстрее.
–И Гайя звонила, – сообщила Софья.
–Перезвони ей, – предложил Филипп. – Я ведь здесь.
Софья неожиданно не стала спорить. Она только попросила:
–Сделай мне ещё чая, пожалуйста.
Филипп покорно поднялся со стула, принял её чашку. Сам он не мог и не желал пить такое повторно. Подогрел чайник, нашёл новый пакетик чая. Агнешка ехидно заметила:
–Сам-то не пьёшь…
–Не могу, – признался Филипп.
–Брезгуешь?
–Ни в коем случае. Просто не люблю чай.
Как мог он объяснить этому полтергейсту то, что этот напиток, темнеющий в кружке