зиму и утру.
–Доброе утро, – поприветствовал Филипп, а остальные промолчали. И безмолвный путь продолжился. Филипп поглядывал на Гайю – он сидел рядом с водителем и мог смотреть на неё в зеркало, но она была камнем, без слёз, без ужаса, без сомнений – камень всё решает лишь однажды, он не передумает. Филипп почувствовал к ней уважение и подумал, что если выживет, если всё обойдётся, то обязательно как-нибудь сохранит память о ней.
–И где вас высадить? – поинтересовался водитель, когда на заснеженной дороге стали появляться густоты леса.
–А здесь и брось, – ответил Филипп. – Мы сами.
Водитель снова не удержался от любопытства:
–На охотников вы, ребята, не похожи…
–А мы учёные, – нашлась Гайя. Голос её звучал спокойно, никакой истерики и даже тени её не было. – Мы изучаем единичную зарянку, она у нас каждый год на зимовку остаётся.
–Ишь ты! – не то с недоверием, не то с уважением произнёс водитель, – а я и не знал. Вот, до чего дожили, родной земли и то не знаем!
–Пугливая только, – продолжала Гайя и Филипп снова взглянул на неё, чтобы убедиться, что Гайя не спятила, а выкручивается за них всех. – Её очень тяжело изучать, только в естественной среде обитания.
–Так вы эти…орнитологи? – уточнил водитель. Он успокоился. Видимо, такое объяснение его устроило больше, чем странная компания, собравшаяся в лес утром выходного дня.
–Да, – подтвердил Филипп, – всю жизнь посвятили.
Машина остановилась. Водитель, однако, не спешил уезжать. Его телефон уже пищал, предлагая новый заказ, а он всё сомневался:
–А обратно как? Не замёрзнете?
–Мы профессионалы, – объяснил Филипп, – тропы знаем. До свидания.
И они пошли в лес, уже не оглядываясь на водителя. Зельман так и не произнёс ни слова, его шаг мельчил, сбивался, был нетвёрдым и неверным. Он откровенно трусил. Зато Гайя шла твёрдо и не жаловалась на снег или холод. Филипп пытался угадать: что же она чувствует, зная, что в последний раз видит снег и лес, и что её ждёт неизвестное?
Но в её лице ничего нельзя было прочесть. Последним шёл Игорь. Он не понимал ещё насколько не нужен, но всё же не удержался от замечания:
–Что-то не похожи вы на учёных, ребята!
–Мы хлеще, – согласился Филипп. Игоря он знал давно, ещё по случаю в одной больнице – там повадился кто-то по ночам тенью шастать да шуршать, пугая молоденьких дежурных медсестёр. Вообще в больницах всякие тени и призраки – это явление частое. Там много боли и бывает что в боли находит смерть. А дальше неупокоенная душа страдает, скитается. Врачи знают эти тени и учатся их не замечать, привыкают. Но Игорю казалось, что призрак, шляющийся по его отделению, слишком уж обнаглел. Он пугал пациентов по ночам, волновал тех, кого уже нельзя было волновать, и Игорь, чувствуя себя сумасшедшим, нашёл Филиппа.
Кончилось это знакомство встречей Филиппа с привидением, которое отчаянно хотело, чтобы о его смерти узнали близкие, отвергнутые им много лет назад. Филипп разыскал их – и бывшую жену, и брошенного много лет назад сына, объяснил им ситуацию, те неожиданно проявили сочувствие и понимание и явились на пронумерованную могилу.
–Я его двадцать лет не видела! – объясняла мрачно женщина, глядя безучастно в кусок земли, огороженный, с прибитым номерным знаком. – Он ушёл, другая жена, другая семья.
–Никто не забрал его тело, – сказал Филипп, – видимо, не всё так у него и удалось. Это уже ему наказание, так что вы поступили милосердно…
Призрак успокоился и ушёл. А заодно ушёл и Игорь, вернее, его «ушли». Дело вышло громковатым, главный врач того не потерпел и Игорю было рекомендовано оставить работу. Он послушался и переквалифицировался в частника – подрабатывал в частной больнице, а в свободное время мог легко составить компанию Филиппу, если это требовалось. Или ещё кому-нибудь из своих клиентов – теперь ограничений ему не было.
Почти не было. Оставалось одно, нерушимое – молчание. Но Игорю легко это было сносить и он не задавал вопросов всё то время, пока они шли до какой-то полянки…
–Это здесь? – спросил Филипп, когда они остановились. – Зельман?
–Да, здесь, – Зельман не сразу, но всё-таки смог взглянуть на Филиппа. Надо было играть роль. Впрочем, долго смотреть он не смог и вскоре отвёл глаза, вроде бы как изучая снег.
–Хорошо, ждём! – Филипп скинул сумку на снег. – Так, все готовы?
–Конечно, – легко ответила Гайя и глянула на часы, – сейчас только половина двенадцатого…
Позади скрипнул снег, Гайя рефлекторно обернулась и нос к носу столкнулась с Софьей Ружинской.
Конечно, это не могло быть правдой, но вот она – Софья. Облачённая в привычные джинсы и свитер, растрепанная и печальная, она не была выходцем из серости, в которой предстояло утонуть Гайе, она была как живая, только очень уж худая и бледная.
Гайя нервно обернулась на ребят, но и тут её ждал сюрприз – они были близко, всего в паре шагов от неё, но теперь между ними пролегла серая плёнка. Они занимались своими делами – Филипп заготавливал последнее лекарство в жизни Гайи, Игорь спокойно курил, Зельман сидел, прикрыв голову руками. Камеру он установил неровно, но всё же установил – это было их общим решением – заснять всё, что произойдёт на полянке.
–Они не видят меня, – сказала Софья Ружинская и Гайя повернулась к ней.
–Совсем не видят?
–Ну…время относительно, Гайя. Я с тобой, я с ними и я нигде.
Гайя поморщилась. Она не любила таких загадок, таких фраз и вообще всего, что было непонятно. Ей когда-то казалось, что изучение паранормального приведёт её к ответам, но разочарование пришло быстрее, чем ответы. Ей казалось, что она сможет постичь грани невозможного, неразрешённого, непознанного, а оказалось, что жизнь ещё запутаннее там, после смерти, и постичь её смысл можно лишь умерев.
–Ты в опасности? – встревожилась Гайя. – Уходящий…он?
Она не договорила. страшно было. они собирались обмануть силу, власть которой не представляли.
–Здесь, готовится. Собирает нас. Очень рад тому, что я сделала, – Софья улыбнулась так, словно ещё была живой. – Значит, это будешь ты?
Она спросила легко, безо всякого перехода, точно речь шла о самых обыкновенных вещах, мол, кто пойдёт за хлебом? Но, наверное, на это влияло то, что Софья сама мертва.
–Да, – Гайе показалось, что Софья сейчас начнёт её отговаривать и спрашивать почему она приняла такое решение, потому она поспешила добавить: – не отговаривай меня! это будет правильно. Филипп продолжит всё нужное, а я сама решила.
–Я и не собиралась, – призналась Софья. – Тот человек…я его не знаю.
–Это врач.
–Врач? Зачем? – вот тут она удивилась.
–Долго объяснять. Мы лжём, но не подумай, мы лжём из добродетели.
–Все лгут из добродетели, – заметила Софья. – Гайя, ты боишься?
Конечно, она изменилась. Смерть вообще сильно меняет душу, теперь Софья казалась старше, увереннее, серьёзнее. Пропала молодая девчонка, появилась собранная, ведающая тайны женщина, умудрённая, брошенная в ничто и из ничто подавшая себя.
Гайя не ответила напрямую, но не из кокетства, а из-за того, что не могла понять своих чувств в это мгновение. Что-то было спокойно в ней, и это тревожило – она ведь должна была умереть, так почему спокойна? Это нормально?
–Умирать больно? – спросила Гайя вместо этого.
Софья склонила голову, изучающе глядя на неё, подбирая ответ. Подумав, она всё-таки решила ответить ей честно:
–Знаешь, живые не понимают разницы…есть момент смерти, а ест момент перехода из жизни. Так вот, смерть, это остановка всех биологических процессов. Это больно. Любым способом больно. Но вот сам момент перехода из жизни – это никак. Ты не заметишь. Я не заметила.
Гайя обдумывала.
–Придётся потерпеть, но недолго.
–Ты же сказала что время относительно.
–Да, но там ты будешь ещё в жизни. То есть, ещё не в смерти. И там время имеет свой закон. А потом посмертие. Ты удивишься, узнав, как здесь искривляют время на всякий лад. В некоторых точках посмертия ты ещё не родилась, понимаешь? А ты будешь уже мертва.
Нет, Гайя не понимала этого.
–Это не объяснить словами, это надо ощутить, – ответила Софья. И это снова было правдой.
–Ты найдёшь меня? после всего? – спросила Гайя. Это было важно для неё, именно сейчас важно. Она могла преодолеть что угодно, кроме неизвестности, но если там Софья, если она поможет, значит, даже неизвестность станет ей знакома.
–Найду, – сказала Софья, и это было ложью из добродетели. – До встречи!
Она исчезла также как и появилась. И пропала серая плёнка, отделявшая Гайю от других. Гайя вздрогнула, отшатнулась и весьма неизящно плюхнулась в снег.
–Девушка, вы бы осторожнее как-то, – посоветовал Игорь, поднимая её из снега. – Всё нормально?
Гайя улыбалась. Всё было нормально. Даже в посмертии жила надежда!
–Да! – сказала она и обернулась к Филиппу, чтобы дать ему понять, что всё продолжится, что есть посмертие, и Софья…
Она увидела, как смотрит Филипп в пустоту, попыталась проследить за его взглядом и поняла – он тоже говорит, и возможно, тоже с Софьей.
–Осуждаешь? – Филипп не удивился её приходу. Он вообще мало чему ещё мог удивиться, во всяком случае, так он себе полагал, не подозревая, какой шок его ждёт буквально меньше чем через час.
–Нет, кто-то должен был это сделать, или нас всех ждали бы ужасные последствия, – рядом с ним Софья опустилась на колени. Всё та же. Как живая.
–Она сама выбрала! – жёстко заметил Филипп, убеждая больше себя.
–Она сама, – подтвердила Софья. – Всё скоро закончится, всё обойдётся.
–Мне тебя не хватает, – признался Филипп. – Я был дураком. Зря я не забрал тебя с Кафедры, но я тогда и вовсе…
Он не хотел её замечать, признавать и вообще не считал её за кого-то, кто достоин был бы его серьёзного внимания. Как всё изменилось за короткий срок! Как травило его чувство вины, как жгла досада!
–Не надо, – покачала головой Софья, – лучше сосредоточься. Скоро всё будет.
Она исчезла и от него. Отошла теню и вдруг растворилась, а Филипп и не заметил, что вокруг него стало серее и не подумал о том, что его поведение мог кто-то заметить. Филипп вздрогнул, поморгал, привыкая к свету, к снегу, который этот свет расщеплял и усиливал так, что даже в нормальной ситуации было больно глазам.
–Мы чего ждём-то? – подал голос неприкаянно-ненужный Игорь.
–Мы ждём…– Филипп обернулся, чтобы ответить, но случайно встретил сияющий взгляд Гайи. – Двенадцати…мы ждём двенадцати.
Он смотрел на неё, пытаясь понять – верна ли была догадка, на краткий миг посетившая его? Точно снизошёл луч, осветил её глаза, угас.
–Гайя, помоги мне, пожалуйста, – попросил Филипп, и она мгновенно оказалась рядом. Вдвоём принялись копаться в сумке, вернее, делать вид, ибо извлекать из сумки было и нечего – термос разве, но кому он был нужен?
Гайя переместилась к нему и быстрым шёпотом спросила:
–Ты…ты видел? Видел Софью?
–Да, а ты?
–Только что.
–И я. Но как это возможно?
–Она сказала, что время относительно, может быть так?
–Может быть, – согласился Филипп. На самом деле не было особенного смысла выяснять, как она это сделала, но надо было начинать издалека. – Что она ещё сказала?
–Сказала, что разыщет меня! – это было важнее всего для Гайи, и она не сразу поймёт, что Софья её жестоко обманула, не сумев сказать правду. – Разыщет!
–А ещё?
–Что…это
