Почему не…
–Зельману? Гайе? Майе? Владимиру Николаевичу? Альцеру? – Филипп не позволил мне себя сломить. – Дай-ка подумать.
–Поняла, – заверила я. Но Филиппа это не остановило:
–Зельман мёртв, Гайя, как мы знаем, тоже. Майя не в себе и дура, Владимир Николаевич в тюрьме и не абы в какой, на минуту, а Альцер умотал к себе.
–Сказала же что поняла!
–А больше у тебя никого и нет, – Филипп добивал. Не от зла, от страха. Но добивал.
Я сдалась. Его слова имели смысл. Они больно хлестали по самолюбию, напоминали о том, как ничтожно и скучно я жила, но в них был смысл. Если кому и ехать, то ему. Если кому и нельзя появляться на месте оскверненной могилы, то мне.
Это моя могила. По крайней мере, официально.
–Но меня там нет! – я выдохнула, сползая по стене. Сил не было.
–Но кто-то там точно есть, – заметил Филипп. – Софа, я тебе расскажу как и что будет. Ладно?
А на что мне надеяться? Самое большее, что сейчас мне светит – это снисхождение от Филиппа, его правда, полуправда или откровенная ложь насчёт всего того, что он узнает.
Потому что он жив. Потому что у него нет могилы. Потому что у него есть паспорт. А у меня есть голос Уходящего в голове и где-то, на чьих-то руках свидетельство о моей смерти. И осквернённая могила, да, в которой то ли пусто, то ли нет…
–Я тебе расскажу, – Филипп присел перед мной, – ну? Веришь?
Нет, не верю. Но что это изменит?
–Да, – надо хотя бы солгать. Так всё равно будет проще. Так всё равно у меня хотя бы что-то останется. Пусть не моё, пусть насквозь лживое. Но останется.
–Я пошёл, – Филипп коснулся моего плеча, но быстро убрал руку. Всё-таки он не мог ко мне привыкнуть снова. Он исчез, хлопнула дверь, заскрежетал ключ, проворачиваясь в скважине. И я пленница. Пленница его квартиры, его воли.
–Паршиво, да? – Уходящий не заставил ждать себя в этот раз. – Надеюсь, что тебе паршиво.
–Мне паршиво, – скрывать смысла не было. – Скажи мне, кто там всё-таки лежит, если я здесь? Ты ведь знаешь. Я не могу находиться в двух местах. Я мыслю как Софья Ружинская, но кто тогда…
–Софьей больше, Софьей меньше…– Уходящий безэмоционально расхохотался. Так мог только он, так могло только посмертие.
–Это жестоко.
–Я надеюсь, – согласился он, – надеюсь, что Филипп не свалится от удивления в могилу, увидев там знакомое лицо.
–Моё? – я схватилась за голову, ощупала своё лицо. Моё, однозначно моё. Я ведь помню как выглядела.
–Или Гайи, – ввернул Уходящий и его хохот затопил остатки моего мира.
4.
Узнать Гайю было уже сложно – всё-таки разложение делает своё дело, но всё равно Филипп узнал её. Гайя, отдавшая жизнь в ритуале того чёртового леса, лежала в гробу под именем Софьи Ружинской.
И он даже не мог найти объяснения этому. Но ему нужно было что-то сказать очередному человеку в погонах, как назло – хорошему своему приятелю. Выручало лишь то, что разложение сожрало черты лица да плоть порядком изменило. А то, что у Гайи рыжие волосы, а у Софьи русые…ну так извините, кто этих женщин разберёт? Перекрасилась! Когда? Может аккурат перед смертью.
Но у Филиппа не спрашивали про цвет волос Софьи. От Филиппа ждали реакции, ждали слова, ждали чего-нибудь…
–Чертовщина! – мрачно ответствовал приятель, кивнув головой в сторону возившихся у могилы экспертов. Осквернение могилы – это всегда погано. А тут кто-то постарался на славу! Нарисовал чёрной краской странную вязь неразборчивых знаков, пытался вырыть гроб.
«Ты даже не представляешь какая!»– мрачно подумал Филипп, но вслух сказал другое:
–Это тяжело, это безумно тяжело. Кто-то лишил её жизни, ей жить бы ещё…– он осёкся, она, собственно, и жила…вроде. Даже у него дома. Или не она. Или она, если бога всё-таки нет.
–Любил её? – приятель понял по-своему, – соболезную.
Филипп кивнул, говорить сил не было. Да и что он мог сказать? Рассказать о Софье, что жила с полтергейстом, а потом про Уходящего, а потом про её возвращение из посмертия? Нетрудно представить последствия такой беседы! Впрочем, психушка – это тоже выход.
–Странно всё это, – сказал приятель, оглянувшись на коллег, – забрали у нас…оттуда забрали это дело.
Ещё бы не забрали! Оттуда заберут наверняка. Чтобы не было теней и следов, потому что бога может и нет, а люди, что Кафедру на контроле держат, да за ней прибирают – точно есть и в этом безумном мире Филипп уже устал отвечать на их вопросы, объяснять, но так, чтобы ничего не было ясно, но чтобы оставили их на своём месте.
Впрочем, там ему уже намекнули, что нужно набирать новую команду. Филипп собирался этим заняться, это было правильно – сейчас у него была одна Майя официально, ну и он ещё – обалдеть исследователи паранормальной активности!
Знал Филипп и то, что набирать надо самому, иначе навяжут, из благих побуждений, но навяжут. И попробуй потом докажи что не верблюд.
Приятель явно ждал от Филиппа объяснений, мол, сейчас Филипп расскажет ему почему дело о какой-то мёртвой девке забирают из ведения полиции самым гнусным образом, а потом на могилу этой самой мёртвой наносят не самый приятный визит.
Но Филипп уже придумал ложь:
–Папаша её постарался скрыть всё. Ну и самому правду узнать.
–Чего? – поперхнулся приятель. – Да у неё ж отец…
–То по документам, – отмахнулся Филипп, ложь потянула за собой следующую, как и полагается, и теперь Филипп влезал совсем в грязь, смешивая давно умершую мать Софьи с придуманной на ходу историей. – Её мать красивая была, ну и не то чтобы верная, понимаешь?
–Старая история! – фыркнул приятель. – Значит, отец подсуетился?
–Подсуетился, – Филипп не спорил. История и впрямь вышла правдоподобной – так что даже докидывать сюжет не пришлось, всё было на поверхности и не требовало деталей.
–Ну дела. Слушай, может её из-за отца и того…– приятель осёкся, спохватился, что не дело ведёт, а с другом говорит, скорбящим другом, и неловко извинился: – прости, не моё дело.
Как легко с людьми! Дави на их совесть, на их чувство вины, на их привязанности и память! И как трудно и непонятно с теми, кто теперь отличается от людей и сидит в квартире Филиппа. Там на что давить? Там чего ждать? Там как понять?
Они хотели остановить ритуал, что ж, они его остановили, но лишились Гайи и Зельмана, и вытащили…
Что-то вытащили.
–На вопросы ответишь? – спросил приятель. – Тебя уже ждут. ну…сам понимаешь.
Понимал Филипп, конечно же понимал – это тоже дело прикроют те же люди, что и курируют их Кафедру и может не одну их, а многие по стране. Те же люди прикрыли про смерть Павла, про Софью, исчезновение (Филипп так и не признался в правде) Гайи, теперь и это скроют. Ничего! Руки грязнее не станут.
Вопросы, опять вопросы. Да, в этой могиле похоронена Софья Ружинская. Да, Филипп уверен в том, что это она. Да, Филипп был на похоронах Ружинской, да, был знаком с ней прежде, нет, мотивы осквернения её могилы он даже не предполагает.
–Она была связана с какими-нибудь оккультистами или сектами? – вопрос глупее предыдущих, но людям надо найти хоть что-то разумное, чтобы не сойти с ума до конца.
Нет, не была. Если, конечно, не считать место её работы сектой по вере в привидений. Но Филипп удержался от шутки – это было бы слишком неуместно.
–Кто-то из близких у неё остался?
–Насколько я знаю нет, – ответил Филипп мрачно. Его это всегда убивало. Как так вышло, что все они были полными или без пяти минут полными одиночками? Ни у кого никого не было! у Софьи была Агнешка, но полтергейст ни в счёт. У Зельмана мать, про которую сам Зельман вроде и не говорил на памяти Филиппа. У Гайи не было родственников, вернее, они были, но Гайя не общалась с ними, отдалилась из-за глубоких обид и своего характера. Павел тоже был один – из родственников только троюродные брат и сестра, но и они не пришли на его похороны, далеко ехать!
Относилось одиночество и к самому Филиппу – у него не было никого, кроме далёких людей, где-то там связанных с ним кровным родством, но он не поддерживал с ними связь. А Майя?..
Нет, хватит!
Филипп заставил себя не думать о том, что всё это какая-то нарочная планировка, отогнал от себя воспоминания о том, что его пригласили к работе на Кафедре. Нет, это всё совпадение, просто совпадение! Ничего большего!
Вопросы кончились. Представитель оттуда спросил:
–У вас есть чем дополнить нашу беседу?
–Мы работаем над одним проектом, – уклончиво ответил Филипп, – но пока не готовы точно сообщить его результаты. Людей не хватает.
–Можем помочь.
–Спасибо, буду иметь в виду.
На этом разошлись. Филипп знал, что это «пока» разошлись, временно. Стоит проверить министерству о том, кто именно похоронен в могиле Софьи и Филиппа вызовут снова. Но нужно было выиграть время. Во-первых, Филипп не представлял, как можно было бы уложить правду в реальные ответы. Во-вторых, ему самому нужно было прежде понять о том, что произошло и что может ещё произойти.
Филипп знал, что он может сейчас вернуться домой, что его там ждёт, но возвращаться не хотелось. Это был его дом, его квартира, купленная благодаря помощи влиятельным людям, обставленная по его вкусу, гордость, убежище…
И туда не было желания вернуться. С того самого дня, как он осознал возвращение Софьи Ружинской, с той минуты, что она переступила порог его дома.
Именно по этой причине, оттягивая время приходящей неизбежности новой встречи с Софьей, Филипп вызвал такси и поехал на Кафедру.
Майя даже удивилась его появлению. Столько часов в заброшенности и попытке работать в одиночку и тут здрасьте – начальство приехало. У Майи было много вопросов о Гайе и Зельмане, да и вообще много – о том, что будет и что случилось, что они все так долго обсуждали?
Но она научилась молчать. Недавняя кокетка, не умевшая даже вовремя прийти на работу, сделалась мрачна и молчалива. А ещё – болезненно бледная. И что уж совсем удивительно – она не пришла на каблуках как ходила прежде, и не вырядилась в какую-нибудь модную вещицу, купленную на перехват зарплаты, а сидела в простых ботинках, джинсах и кофте, волосы её были стянуты в хвост, на лице почти нет косметики – так, глаза чуть подвела.
Не знай Филипп Майю так долго, с перепугу и не узнал бы её.
–Тут всё равно никого нет, – объяснила Майя, поняв его изумление. – Ну, то есть ты есть, но это же другое, правда?
Когда-то он ей нравился, а теперь почти пугал. И ещё вызывал сочувствие. Она видела на нём груз тайн и не знала, как помочь ему, он тоже очень изменился за короткий срок.
–Ты у себя есть, – глухо ответил Филипп, проходя за свободный стол. Теперь их было много. Вообще оказалось как-то вдруг, что их небольшой кабинет – это огромная комната! Даже слишком уж огромная.
И пустая.
–Я тут почитываю, – Майя не ответила на его замечание, заговорила бодро, но не без фальши, – сводку дать?
Поразительно! Разгильдяйка Майя работает даже в отсутствие начальства. Воровайка, помогавшая Владимиру Николаевичу левачить со стимулирующими выплатами, оказалась в работе.
Кажется, небо пало на землю!
–Давай, – энтузиазма в голосе Филиппа не было, но сводка обо всех бреднях поблизости была всё равно лучше возвращения в дом.
–В айдахо гуманоид попал на камеру наблюдения.
–Пусть они и разбираются. Не наш профиль.
–Найдена мумия с аномальным числом рёбер.
–Ну и черт с ней! – Филипп усмехнулся, – мы все знаем, что мумии лучше не
