чтобы вы сами лично стали мерой рассматриваемого нами продукта. Тем более это не противоречит основному принципу измерения мира. Человек есть мера всему.
А вот что под этими словами Ясень скрывалось, меньше всего поняла Атлантида Аполлоновна, а уж затем параллельно ей требовали от Ясеня объяснения и другие лица из этого совета инклюзивности.
– Поясните, уважаемый Ясень Ясеневый, что вы имели в виду под своими словами: Атлантида Аполлоновна будет мерой всему? – И, хотя Анастас несколько передёргивает, преувеличивая роль Атлантиды Аполлоновны, всё же в целом всё соответствует утверждаемому Ясенем.
– Мне кажется, что ответ лежит на поверхности. – Делает вот такое в чём-то замысловатое и неоднозначное в сторону Атлантиды Аполлоновны утверждение Ясень, заставляя теперь Атлантиду Аполлоновну сильно сомневаться в джентльменстве Ясеня Ясеневого, раз он прилюдно и публично высказывается в такой скользкой манере в сторону её личности. И Атлантида Аполлоновна, как в воду смотрела, хотя вначале могло показаться, что всё это плод её мнительности и воспалённого сознания от своего не полного совершенства, которое сейчас будут все вокруг разглядывать и оценивать на предмет изъянов, которые всегда интересней выискивать в своём соседе – все вокруг неё люди, как по сигналу развернули свои лица в её сторону и давай за ней внимательно наблюдать.
А Атлантиде Аполлоновне может и льстит иногда внимательность к собственной персоне, но вот только не с таким целеполаганием, когда она становится объектов изучения. Чего она терпеть не намерена. И Атлантида Аполлоновна, переполненная праведным гневом и возмущением, подскакивает на ноги, и выйдя из-за стола, готова прямо сейчас обрушить на этих наблюдателей карающее их всех слово. Да вот только одного она не учла, а именно беспредельную степень подлости и коварства Ясень Ясеневого, кто не просто несёт свет откровения людям, а он с помощью этого света раскрывает в них все пороки. И получается так, что он самый информированный насчёт второй, вся во мраке жизни людей.
– Вот и хорошо, Атлантида Аполлоновна, что вы сами, без просьб с нашей стороны, идёте навстречу нам. – Вот так комментирует эти действия Атлантиды Аполлоновны Ясень, застопоривая её в одном несознательном положении непонимания того, как так может быть, что она действует по указке этого подлого Ясеня. И как она ещё понимает, то каждый её последующий шаг будет иметь для себя обоснования в злодейском мозгу Ясень.
– Нет, у тебя ничего не выйдет. Теперь я буду стоять недвижимо на одном месте. И как бы ты меня не провоцировал, ты из меня не вытянешь и слова. – С вот такой предельной решимостью зафиксировалась на одном месте Атлантида Аполлоновна и давай с вызовом смотреть на Ясеня и на его безумные потуги её сбить со своей точки зрения и позиции на себя.
И как выясняется не всеми упёртыми и стоящими всегда и везде только на своём лицами, то этому манипулятору человеческого сознания Ясеню, только это и надо было.
– Что ж. Раз все заняли свои места и готовы. – Окинув взглядом Атлантиду Аполлоновну и явно специально, чтобы её унизить и спровоцировать на нервный поступок, в целях сравнения на стоящий на столе флакон духов с этим провокационным названием, вызывающим столько споров и кривотолков «Запах женщины», с тайным посылом для всех говорит Ясень, и давай обводить своим взглядом сидящих за столом людей, пригвождая к своему месту каждого из них своим взглядом прозрения и видения в них даже того, чего они сами не знают, но догадываются.
И почему-то ожидаемо тем самым лицом, чьё имя было названо Ясенем, кого за его глаза, само собой, за спиной называли ясень пень (причины возникновения этого фразеологизма никто не ведает) Ясень на него вначале предубеждённо больше, чем предупреждающе посмотрел и затем его выбрал, назвав имя Анастас, мы вас все просим.
И вот спрашивается этим самым Анастасом, с какой это стати Ясень говорит не от своего имени, а говорит за всех. Что-то он, как минимум, не слышал о том, что ему были дадены такие полномочия. Правда, оспариваться сей факт Анастас не будет, будучи сильно уверенным в том, что его выбор в качестве крайнего лица всех устраивает. И Анастас с выражением на своём лице подчинения только крайним обстоятельствам, то есть во благо общего дела, а так-то он непреклонен в плане отстаивания своего личного мнения, с долей в себе духа возмущения выдыхает его из себя и поднимается навстречу всему тому, что на его счёт решил придумать Ясень, само собой, чтобы утвердиться среди совета в качестве самого волевого и мудрёного лица.
– Что от меня требуется? – задаётся вопросом Анастас.
– Ничего сверхъестественного. – И сразу этим своим, полным недоговорок и туманностей ответом, Ясень вызывает смутные и очень тревожные сомнения в Анастасе, отдавшиеся дрожью в его ногах. А сам он себе чёрт те что вообразил на свой и особенно на счёт Атлантиды Аполлоновны.
– Мы полностью отдаёмся во власть вашим рецепторам обоняния и вашего умения различать и классифицировать запахи. – А вот это разъяснение Ясеня того, что от Анастаса требуется, ещё больше усилило в нём нервное напряжение и различные тревоги в сторону не полного понимания того, что от него хотят собственно и что он должен делать.
Что, видимо, не проходит мимо понимания Ясеня – человеческий страх и трусость на один запах определяющий (Анастас им был переполнен и таким образом мог повлиять на качество эксперимента) – и Ясень своей железной волей человека самых либеральных взглядов на самого человека, взявшего себе моду выделять себя из ряда вон в качестве выходящего явления, и к нему, мол, нужен особый подход, указывает Атлантиде Аполлоновне через Анастаса на недопустимость такого превышения выданных человеку обществу полномочий собственного самоопределения, он в первую очередь должен служить обществу.
– Что стоите, Анастас Романсис? – как бы спрашивает, а так-то подталкивает того к решительным действиям Ясень пень точно. – Мы от вас ждём результирующих действий. – Вот так туманно поясняет Ясень Анастасу, что от него требуется. Это что б, всю ответственность за свою предприимчивость Анастас взял на себя. А попробуй он проявить неуверенность и не дай бог малодушие, то смотрите Анастас на нас в последний раз с этого своего места человека, принятого в круг людей избранных и понимающих, мы всегда думали, что тут к чему.
И Анастас, однозначно спровоцированный всеми этими намёками Ясеня на право человека иметь личную инициативу, но под руководством людей знающих и бывалых, была не была, выдвигается более чем стремительно в сторону Атлантиды Аполлоновны, даже несколько испугавшейся такой в свою сторону решительности действий Анастаса, от которого всего чего угодно можно ждать в таком исступлении, и он запросто может не рассчитать свои силы в деле демонстрации совей исполнительности и зайти так далеко в её сторону, что налетит на неё и собьёт с ног.
Чего, впрочем, не случилось, но только физически. Что, тем не менее не отменяет того, что Атлантида Аполлоновна уже сама чуть подсела в своих коленях, с намерением провалиться сквозь землю от такого унижения, которому её подвергнул этот сорвавшийся с цепи Анастас, готовый на любую пакость и глупость, лишь бы доказать всем тут людям свою полную лояльность.
Ну а что по факту произошло между ними, то как это часто бывает, то очень сложно описать и тем более сперва понять самые простые вещи. Но попробуем. Так Анастас со всей своей стремительностью приблизился в предельную близость к Атлантиде – это что б не передумать – на этом месте сумел не зайти дальше неких красных линий, очерченных невидимой рукой этикета между представителями общего сообщества, и кто знает, когда со стороны это было не видно, смотря или несмотря на неё, начал к ней принюхиваться. И с такой паскудной жадностью и ненасытностью, что даже люди вдали находящиеся от всего с Атлантидой происходящего, испытали в себе слабость характера – они пожалели Атлантиду Аполлоновну, с кого Анастас с такой беспредельной напористостью высасывал защитные покровы иллюзий в виде запахов.
И если людям со стороны стало так не по себе при виде осуществляемого Анастасом, то что говорить о самой Атлантиде Аполлоновне, почувствовавшей себя раздеваемой и выставляемой напоказ и на потеху публике в таком обнюханном неглиже.
А этот, до чего же педантичный и ненасытный на всё чужое, особенно на запахи Анастас, всё продолжает с неё последние покровы тайн вытягивать своим носом, и люди всё это за ним наблюдающие, уже понять не могут, куда всё это в него влезает. И вообще, как многие из них помнят, то в салонах вот такой душевной направленности, маленькими полосками выдают тесты их парфюмерной продукции, которой вполне достаточно для того, что оценить представленный продукт. А этому Анастасу всё мало, и тогда у всех этих людей начинается закрадываться предположение о том, что Анастас не может надышаться на Атлантиду Аполлоновну и их связывает между собой не одно только чувство самосохранения. А здесь в наличие имеется нечто большее. И что же это может быть?
А вот на этот вопрос не был даден ответ, а всё по причине нетерпимости и в край ревнивого и завистливого характера Ясеня, который при виде такого использования Анастасом его предложения, сто раз расплевался в его сторону, видимо сам захотев оказаться на его месте и своим носом прощупать Атлантиду Аполлоновну на предмет личной совместимости. Вот он и влезает во всё это дело своим замечанием.
– Анастас Романсис, вы уж там не переусердствуйте. – Иронично замечает Ясень. – Оставьте и для Атлантиды Аполлоновне что-то для себя. А то вы её полностью обездушите таким образом.
И в общем-то, это замечание Ясеня было не лишним, и Анастас видимо так увлёкся всем этим душным делом, что уже не мог сам остановиться, переполнившись в себе мыслями и сутью Атлантиды Аполлоновны. И только окрик Ясень остудил его пыл и одёрнул от этого стремления в себя всю выдышать Атлантиду Аполлоновну. На которую стало больно и сострадательно смотреть. Она обхватила себя руками от холода, и чтобы скрыть в себе то, что с неё высосал своим носом ненасытный до чужих запахов Анастас.
– Ну что скажите, Анастас? – Ясень уже начинает нервничать из-за вот таких людей, как Анастас, из которых нужно всё вытягивать.
А Анастас стоит, как в рот воды набрав, и ничего не говорит. Впрочем, он себя не противопоставляет этому высокому обществу, а он даёт ему понять, что он в себе задерживает втянутый воздух и запах Атлантиды Аполлоновны, и не для собственного ублажения, а он всё это смиренно в себе переваривает для общего дела. Он должен расщепить на свои вкусовые ингредиенты то, что было взято с Атлантиды Аполлоновны, и понять, что всё это из себя представляет.
Но вот он всё это из себя выдохнул, осмотрелся по сторонам, и что за свинство такое, без объяснения проблематики Атлантиды Аполлоновны, выдвигается к столу, что б там взять в руки флакон духов и начать с ним проделывать такие же комбинации всасывающего толка, с которыми он апробировал Атлантиду Аполлоновну. И здесь, как и в случае с Атлантидой Аполлоновной, он опять набирает
