трудом шевеля губами.
-Подумаешь, раз повезло, - отмахнулась Люба, - Теперь будешь валяться пока синяки не сойдут. Весь твой выигрыш растает, ничего не купишь, только еда и лекарства. Я ПРОШУ тебя, Васька, брось над собой глумиться. Выиграл и хватит. Это обычная видеоигра. Для подростков, которые не хотят ни учиться, ни работать.
А вдруг она была права? Что если Принц пытался донести до Василия идею о последствиях бездумного применения своих навыков? Что если этот болевой эффект должен был напоминать об ответных действиях врага? Мол, на любую силу всегда может найтись сила еще большая. Хотел ли Василий оказаться перед ней лицом к лицу в честной схватке? Мог ли он выстоять, мог ли одолеть? Кто его знает, кем мог оказаться «Коперник», которого Васька мысленно уже вовсю метелил ногами как заправский мастер тхэквондо.
Кажется, он начал забывать об ответственности, мальчик, ядрена мать, семи годов…
конец
Глава 38. Целое логово света.
Услышав крики снаружи, он в одно мгновенье прильнул к дверному глазку. По лестничной клетке металась молодая девчонка – растрепанная и в слезах, на всех парах заскочившая в подъезд (наружная дверь со сломанным домофоном не закрывалась уже полгода). Мокрая от сильного дождя, грязная, она кричала о помощи. Кто-то гнался за ней с намерением пустить несчастной кровь. В одну секунду он принял окончательное решение, отперев дверь своей, двадцать девятой квартиры, сам оставаясь внутри.
Девушка без колебаний ворвалась внутрь открывшегося ей убежища, закрыла дверь за собой, и в ту же секунду оказалась в кромешной темноте с крошечным пятнышком света из дверного окна.
-Помогите, - с тяжелым дыханием затараторила она в темноту, - Они убьют меня. Умоляю, вызовите милицию.
Казалось, она не понимала, что была поглощена мраком за открывшейся перед ней дверью на лестничной площадке, специально созданным тем к кому обращалась. Больше того, она видела его лицо, но это длилось совсем недолго, всего какое-то мгновенье. Все дело в том, что он взял ее за руку, чувствуя ее панику, которая не покидала пострадавшую от ее преследователей жертву даже по ту сторону двери. И тогда она вдруг увидела перед собой маму, пропавшую из ее жизни почти десять лет назад.
-Все хорошо, - с доброй улыбкой, которую она помнила всю свою жизнь, успокоила ее мама, - Не бойся, со мной ты в безопасности.
И тогда дрожь и паника внутри нее прошли, а темнота в один момент обратилась в идиллию домашнего очага, залитого ласковым солнечным светом. Мама вела ее, совсем еще маленькую девочку, за руки прямо к деревянной двери, за которой из этого света было соткано привычное мироздание. Свет заставлял ликовать все внутри нее. Насколько она помнила, в детстве в ее жизни практически не было тяжелых и мрачных минут. Все было здорово, все было волшебно и классно. Ей просто повезло родиться на этом свете, как будто для нее специально созданном. И она всегда хотела вернуться туда, в свое детство, к свету, в котором чувствовала неподдельную благосклонность и облегчение. Вернуться и никогда больше не покидать тот райский уголок.
И вот свершилось. И все, что было с ней после, представлялось ей плохим сном, или чьим-то неприятным воображением, непонятно кем и почему ей внушенным. И вот нежный теплый свет вновь проникал в каждую часть ее, и мама была совсем рядом, мягко и нежно держала ее за руку. И вновь он был впечатлен тем как Темнота, без которой уже было невозможно все его существование, представила ему свою силу. Он отвел девушку в самую глубину логова, завороженно наблюдая за ее эйфорией под гипнотическим влиянием царившего в его владениях мрака, как бы не слыша надрывавшегося звонка в дверь. Но конечно он слышал, и оставался спокоен и хладнокровен.
Он оставил девушку посреди утопленного в темноте зала, а сам направился к входной двери, попутно щелкнув выключателем на стене. Электрические лампочки в коридоре, на кухне, и в зале вспыхнули разом, обнажив небогатое убранство его однокомнатной квартиры, и удалив спрятанную в прежнем ее мраке его гостью. Два окна (в зале и на кухне) и выход на балкон второго этажа были занавешены плотными темными, почти черными шторами. Это они не пропускали уличный свет в его логово.
За дверью же он встретил двоих коротко стриженых молодцев лет тридцати, высоких и подтянутых, одетых в кожаные куртки и джинсы. Лишь один из них был в светлых кроссовках, а второй в черных ботинках.
-Мы войдем, отец? – хозяйским тоном потребовал тот, что был в кроссовках, - Ее следы здесь заканчиваются.
Он нагло отодвинул хозяина логова в сторону и вошел внутрь, второй молчком последовал за ним.
-Где она, слышь?
-Полегче, пацан, я тебе в отцы гожусь, - не повышая голоса ответствовал хозяин логова и закрыл дверь на два оборота замка, - Понятия не имею о ком ты спрашиваешь.
Вслед за тем он вновь щелкнул выключателем, заливая логово мягким теплым светом, пронизывающим Вселенную, на который была способна ЕГО Тьма. Ее свет успокаивал, возвращая былую негу, о которой эти двое забыли, перевариваясь в буйстве ничего не значащих в их жизнях будней. Как и в случае с этой девушкой, напуганной и обиженной ими, свет перенес обоих молодчиков в их безмятежное и вольное детство. Хозяин логова видел все в деталях, Тьма не утаила от него ни одной мелочи. Тьма прошла сквозь всех его «гостей» за какие-то несколько минут, проглотила и растворила их физические тела, высвобождая то, нематериальное, что его всегда так волновало и приводило в восторг.
Бесчисленное множество ярких красок, теплых и холодных, но насыщенных впечатлениями, всегда живых, всегда обновленных – в его собственном детстве их тоже хватало. Он сохранил свои воспоминания о той поре в его жизни, передал их под строгий контроль Тьмы. Лежа в постели по ночам, он вновь и вновь возвращался к тому чистому теплому свету, чтобы перейти сквозь временные ограничения, вернуться назад. И лишь Тьма могла помочь ему делать это. Ночная улица, мрак в его собственном доме, устроенный плотно занавешенными окнами, да просто закрытые глаза – никто не смог бы помешать ему вернуться к своим детским эмоциям, фантазиям и мечтам.
Однако Тьма оказалась способной на большее. Тьма умела растворять его физическую плоть, делать частью своей могучей светлой силы, что хранилась в ней в несметных количествах. Лишь ее свет избавлял от любых тягот, от любых переживаний и невзгод. Так хотел он, давным-давно заключивший с ней негласный союз.
Он никогда никому не желал в своей жизни зла. Наоборот, хотел, чтобы люди помнили о своем легком беззаботном детстве, полном мягкого доброго света, который оставался с ними и после, задавленный непонятными темными силами. Он не верил в то, что у кого-то могли оказаться плохие мрачные воспоминания, в которых не было ни капли света. В любом, в самом неприятном детстве, всегда можно отыскать теплые яркие проблески.
Тем не менее, он знал, что эта напуганная девчонка уже не вернется в привычный для нее обезумевший мир. С этой целью он открыл ей, впустив в свое логово. Включив электричество по всей квартире одним движеньем пальца перед тем как открыть дверь ее преследователям (ему было без разницы кем были те ребята), он просто замел все следы ее пребывания у себя. Все запахи, что она принесла с собой с улицы, слабый запах ее духов, отпечатки сырых туфель, вообще любой намек на сырость. Электрический свет затер все то, что не смогла поглотить Тьма логова, растворившая лишь тело.
И вот он вновь щелкнул электричеством, стоило только свету Тьмы померкнуть, оставляя хозяина логова в прежнем одиночестве. Всего лишь на секунду, две, три. Чтобы вновь замести все следы. Он ждал, что те двое могли быть на машине, из которой девушка сбежала в надежде на спасении. А значит, мог быть еще кто-то, кто ждал их, оставаясь за рулем. Но нет. Секунды растянулись в минуты. И тогда он еще раз погрузил свое логово во мрак. Мягкий и безмятежный, тихий и приятно окутывающий. Такой же как и любая ночь, которую он знал, которую в наслаждении пил, которой уже очень долгое время дышал, и которая открывала ему все новые и новые глубины детских воспоминаний. Своих, чужих – все равно. Лишь ее свет оказывался истинным, подробным, прямым. А здесь, в своем темном логове, он чувствовал этот свет внутри себя постоянно, готовый пройти через него по первому же своему желанию…
конец
Глава 39. Симптом Аполлона.
Это была идея Вадима – провести пятничный вечер на «хате» в компании подруг. Слегка алкоголя, возможно, кальян, сытная хавка, ну и конечно природные ласки, благо квартира была трехкомнатной (Вадим обо всем договорился). На самом деле, смысл-то заключался в том, чтобы хоть как-то притормозить Борюсика, посадившего свою нервную систему за последний год, обозленного и психованного, чья кипевшая энергия требовала адекватного выхода наружу. Секс с нормальной девчонкой мог стать отличным вариантом направить ее в мирное русло. Вот у Вадика и Антохи имелись и жены, и подходящие подружки; Борюсик же оставался один, упорно отказываясь строить отношения с кем-либо из противоположного пола. По крайней мере, его друзьям не было известно о любовных похождениях своего корефана, а сам он хранил непоколебимое молчание на эту тему.
Изначально Борюсик не собирался принимать участия в посиделках, устроенных Вадимом и Тохой. Знал ведь, что будут девчонки, знал, что Вадим и Антон пытались навязать ему возможные любовные отношения, в которых он пока что не видел смысла. Не с его характером, не с финансовой самодостаточностью, которая Борюсика устраивала, рассчитанная лишь на него одного. Можно так сказать, он понимал, что нотки жадности и эгоизма играли в нем далеко не последние роли. Однако в четверг днем у Борюсика произошел конфликт на работе, чуть не вылившийся в драку. И до конца рабочего дня он чувствовал себя жутко возбужденным и агрессивным, даже сердце слегка жгло. Так что он сам позвонил Вадиму с намерением присоединиться к отдыху на свободной «хате», только без «сватовства». Просто посидеть в родной компании.
Тем не менее, по просьбе Вадима рыжеволосая Светка, одна из его подруг, привела на «хату» свою собственную подружку – Леру. И Борюсик был приятно удивлен тем, что увидел перед собой знакомую ему кассиршу супермаркета, что он частенько посещал по дороге домой с работы. Почему приятно? Все дело заключалось в симпатии, которую он испытывал про себя к Лере (ее имя он прочел на бейджике в первый же момент своей с ней встречи). Он много раз попадал в ее смену и старался оплатить товар только у Леры. Девушка однозначно запомнила постоянного покупателя, они приветствовали друг друга, но Борюсик так и не решился пообщаться с ней. В принципе, Лера была ему симпатична, но не более того. В память ему она не врезалась, по ночам Борюсик о ней не думал, в трудные минуты не вспоминал. Он просто знал, что может встретить Леру на ее рабочем месте, но если ее там не окажется мир не перестанет существовать.
И уж точно Борюсик не ожидал увидеть Леру при ТАКИХ обстоятельствах. И, кажется, она тоже. Борюсик как-то легко потянулся к Лере, и, надо сказать, она не была против этих знаков внимания с его стороны. Пока все шестеро человек находились вместе за одним
